Доживаю до вечера, скрепя яйцами. Уложив детей, несу любимую в душ, аккуратно мою, стараясь не мочить бинты, вытираю и перебираюсь с ней в кровать.

— Я буду нежным, — шепчу ей в губы. — Расслабься… Я всё сделаю сам…

Нежность. Сегодня был самый ванильный секс в моей жизни. Боясь сделать резкие движения, контролирую даже вдохи. Доведя пальцами и языком до рваного дыхания и срывающихся стонов, переворачиваю на бок, облокачивая спиной к себе, приподнимаю её ножку вверх, раскрывая для себя и не спеша ввожу истосковавшийся член, замерев во влажном тепле. Плавные, тягучие движения, доводят до оргазма медленнее, но растягивают удовольствие, даря возможность прочувствовать всё ярче.

Кто бы знал, как тяжело не наброситься на неё с жёстким трахом, попользовав все дырочки. Сколько терпения и самоконтроля пришлось применить, чтобы не сорваться. Даже сейчас, обнимая её, чувствую сумасшедший голод, требующий длительного и качественного удовлетворения.

Марина

Месяц, как мама лежит в больнице. Месяц с того кошмара, пытавшегося разодрать нашу жизнь. С тех пор Максим дома не появлялся. Он расставил свои приоритеты: Ди сейчас маленькая и он ей не нужен, а жена… Жену он чуть не потерял. Страх оставить её одну, даже на десять минут, отдаёт паранойей. Постоянно держать за руку, переросло в зависимость.

Потихоньку всё возвращается на свою стезю, кроме охраны. Их стало ещё больше. Четыре человека возят в школу Алю, троих выделили Вадьке, с десяток в клинике и столько-же здесь.

Сегодня врачи наконец-то обещают выпустить маму, и мы готовим разные вкусняшки. Родственников звать не стали, только дети, маме нас бы переварить.

Первой с ног всех сбивает Тыква со своим выводком. Она соскучилась и по маме, и по Максу, зато прониклась к Джейку и Гене. Они выгуливали её по очереди, заставляя бегать и сбрасывать жирок, накопившийся, пока она была беременной.

Макс сразу хватает Дину, поднося к жене и сюсюкаясь. Маме пока нельзя поднимать Ди, но она и так счастлива находиться рядом. Алька обнимает её и прячет слёзы, она меньше всех посещала в больнице, оттого и тосковала больше. Натискавшись, проходим в столовую с ломящимся от еды столом. Теперь плачет мамочка, от радости, но так горько, горько.

— В субботу у нас венчание, — между пережёвываниями заявляет Макс. — Гостей не зовём. Только вы и мы.

— А чего так рано? — интересуется Вадим.

— Не хотим больше ждать, — тихо вставляет мама. — Надо разбавить плохое хорошим.

— В субботу, так в субботу, — улыбается Алька. — Осталось два дня. Когда за платьями поедем?

— Когда захочешь, — зеркалит её улыбку Макс.

Шопиться решаем ехать завтра, сегодня сил нет от слова совсем, все на эмоции ушли. Пообедав, расползаемся по комнатам укладывать мелких и отдыхать самим.

Джей идёт впереди с Лёшкой на руках, а я любуюсь его спиной, широкой, крепкой с перекатывающими мышцами, кричащими о звериной несдержанности. Он всё также слишком нежен со мной, заставляя скучать по страстному, жёсткому сексу. Плечо не беспокоит, и я собираюсь вытащить сегодня ночью из него затаившегося зверя. Я заставлю его трястись от возбуждения, теряя голову.

Уложив сына, направляюсь в душ, прихватывая за руку своего мужчину. Загадочно улыбаясь, раздеваю и трусь как кошка об его тело. Он тянет руки, желая коснуться, но я отпрыгиваю и залезаю в кабину, закрыв за собой стеклянную дверь. Джей обиженно смотрит, но дверь не трогает. Выдавливаю гель на губку и извиваясь, покрываю грудь и бёдра пеной. Прохожусь грудью по стеклу, вверх, вниз, замечаю темнеющий взгляд на напряжённом лице. Проделываю туже манипуляцию с попкой и чувствую дребезжащее давление двери. Джей прилип к ней лбом, расставив руки по сторонам. Вздыбленный член практически стучит в дверь. Сумасшедшие, голодные глаза пожирают меня, не оставляя шансов на спасение. Медленно поднимаю ногу, сгибая в колене отвожу в сторону, ставя на бортик, и касаюсь пеной заветных складочек. Это последняя капля.

Дверь сдвигается под давлением, а я в воздухе, перевернувшись, врезаюсь грудью в стену. Никаких прелюдий, никакой нежности. Я разбудила зверя. Одним движением он врывается в меня, закусывая плечо. Сейчас ванильный секс отдыхает. Джей трахает меня, забыв об осторожности. При каждом толчке, вбивает в стену. Кусает плечи, ключицы, шею, впивается пальцами в бёдра, живот. Эта жёсткость и несдержанность сводят меня с ума. Пара вбиваний и я взрываюсь, размазываясь по стене, ловя электрические импульсы от стоящего сзади тела. Цветные пятна бегают в глазах, лопаясь, как пузыри.

Всю ночь Джей растягивает меня, пытаясь унять скопившийся голод. К четырём утра выползаю из-под него со стоном.

— Джей, всё… хватит… — молю его. — Больше не могу…

— Ладно, завтра повторим, — притягивает спиной к своей груди. — Спи и копи силы. Медведь завтра голодный с работы придёт.

Глава 17

Джейк

Венчание прошло тихо, умиротворённо, с какой-то воодушевляющей теплотой. Дарья светилась изнутри, подчеркнув сияние жемчужным платьем в пол и кружевным палантином, расшитым серебряными нитями и жемчугом. Отец в чёрном костюме и белой рубашке выглядел сурово, до тех пор, пока в поле зрения не появилась его жена. Широкая улыбка с ямочками смягчила черты лица, показывая какой он нежный и пушистый в её руках.

Поначалу Ди мирно сопела у меня на руках, пока Лёшка не начал подавать признаки ревности, дёргая за штанину. Пришлось сестрёнку передать Вадиму и взять карапуза. Выйдя из храма, поехали домой к заказанному из ресторана праздничному обеду. Поход в общественное место отмели сразу, мы не готовы были ещё рисковать нашей семьёй. Дома нас ждали Маша с семьёй и две скандальные бабушки.

Обед прошёл спокойно, благодаря разделению внуков между Людой и Верой. Тихо беседуя, поедая деликатесы и умопомрачительные, воздушные десерты, делясь впечатлениями о венчании, не заметили, как стемнело. Радостно распрощались с родственниками и отправились отдыхать.

Неделю мы наслаждались друг другом, занимаясь любовью страстно, без ограничений. На работу забили, и я и отец, бросив всё на Ларри и управляющих. Хорошо, что кадры оказались вышколенные и проверенные, и вполне справлялись без нас.

Счастье начинает раскалываться в воскресенье, напомнив о нерешённой проблеме, висевшей над нами как домоклов меч. В шесть утра меня будит дверной звонок. Натянув домашние штаны и футболку, иду смотреть на смертника, рискнувшего звонить в такое время. На пороге стоят Лар и Дима, в грязной одежде и очумелыми глазами.

— Джейк. Прости, что так рано, но у нас проблемы, — Ларри первым рискнул открыть рот. — Пойдём к Максу, боса огорчать.

Возвращаюсь в спальню, целую Рину, пытаясь успокоить, беру ключи от квартиры отца и в сопровождении нервной компании поднимаюсь наверх. Отца застаём на кухне, с голым торсом, трясущего бутылочку с молоком.

— Не рано для похода в гости, Вини и Пятачок? — не скрывая удивления, спрашивает он.

— Ты это… Дарье бутылочку отдай и проходи в кабинет, — подаёт голос Дима. — Разговор серьёзный, не терпящий присутствия дам.

Отец молча уходит в глубь квартиры, а мы проходим в кабинет, забросанный Лёшкиными игрушками и похожий больше на игротеку. Папу ждём недолго, минут пять. Он возвращается умытый, причёсанный и одетый в футболку и джинсы.

— Ну. Что случилось? — садясь за стол, уставился на виновников слёта.

— Стрелка нашли. Помогли братки с Воронежа, — чеканя каждое слово, отчитывается Дмитрий. — Он отсиживался под Воронежем в деревенском доме. При перестрелке был застрелен, возможно специально криминальной стороной. Вот это мы нашли в его схроне.

На стол ложиться пачка фотографий, на которых с близкого расстояния сняты все члены семьи. На фото зафиксирована Дарья, выходящая с Ди из поликлиники, из машины, из подъезда, Вадим, гуляющий с собакой, или идущий с ребятами из института, Алька, выбегающая из школы, Маришка, гуляющая с сыном, отец, вытаскивающий коляску, или несущий Ди на руках, я после рабочего дня. В отдельной пачке лежали кадры с более ранними съёмками. Посмотрев на даты, волосы на хребте поднялись дыбом. Дарья, идущая с работы, Дарья, бегущая с Тыковкой, Дарья, ругающаяся с отцом. И даты на них до аварии!

— За вами следят давно, — угрюмо говорит Лар. — Могу предположить, что наезд на тебя был не случаен. Мы нашли его блокнот с контактами и записями. Пробили и охренели. Похоже наняла его Елена.

— Какая? — осторожно спрашивает отец.

— Твоя бывшая, из эскорта, — припечатывает Лар.

Долгая пауза, затягивающая в оцепенение. Папа темнеет на глазах, Лар с Димой понимающе кивают, я чувствую тошноту, осознав масштабы проблемы.

— Но у неё нет резервов, провернуть такую длинную операцию, — недоумённо тяну я.

— Вот это и есть самая большая проблема, — подытоживает Ларри. — Она всего лишь пешка, как и стрелок.

— Где она? — рычит отец.

— Исчезла, — хмурится Дима. — Обнулила все счета ещё месяц назад и испарилась.

— Сука! Надо было на ленты пускать сразу, как она полезла к Дарье! — отец вскакивает и начинает метаться по комнате.

— Нашли-бы другую пешку, — успокаивает его Лар. — Её ищут. Бесследно никто не исчезает, если только в земле. Охрану не снимаем, пока не выясним кто заказчик. Звоните, если что-то понадобиться.

Ларри с Дмитрием удаляются, оставив нас с разбросанными по столу фотографиями. Подхожу к бару, беру два стакана, наполнив их на половину, один передаю папе.

— Конечно пить утром не комильфо, но… — не заканчивая фразы, опрокидываю залпом стакан. Отец проделывает тоже и поморщившись наливает ещё порцию.

— Что будем делать? — сажусь в кресло, напротив стола.

— Семье надо вкратце описать ситуацию, чтобы поняли всю серьёзность положения и соблюдали осторожность, — облокачивается на стол. — А про эту тварь и фото, желательно умолчать.