— Пойдём медвежонка укладывать? — смотрю на свою красавицу, сверкающую лёгким, золотистым загаром. — Всегда хотел спросить. Почему у тебя такая белая, прозрачная кожа, диссонирующая с тёмными волосами?

— Потому что я блондинка, — смеётся Рина, глядя на моё шокированное лицо. — Крашенная. Как Алька, только светлее.

— А зачем маскируешься? — не отстаю от неё.

— В детстве смущало, что мама и папа тёмные, а я как подкидыш светлая, — вздыхает Рина. — В тринадцать покрасилась и крашусь до сих пор. Уже никто и не помнит, что я беленькая, только я, подкрашивая корни.

— Может давай снова тебя в блондинку вернём? — поглаживаю задумчиво по подбородку. — Хотя нет. Не представляю тебя светленькой.

— Ладно. Пойдём мелкого спать класть, — встаёт, отстёгивая столик от стульчика. — Кажется он и без сказки уснёт.

Медвежонок засыпает сразу. Пока Рина в душе, зажигаю в спальне свечи, раскидываю лепестки роз, припрятанные днём, распечатываю бутылку шампанского, стоящую во льду, осматриваю антураж и мнусь у окна в нетерпении.

— Охренеть! — всё что может вымолвить Рина, выйдя из ванной комнаты.

— Пять минут, и я к тебе присоединюсь, — укладываю её на кровать. — Смотри не засни без меня.

Как сайгак несусь в душ, обливаюсь гелем, смывая пену водой, другой рукой орудую щёткой с пастой. Три минуты, и я влажный влетаю в спальню, натыкаясь на похотливый взгляд своей ведьмочки.

— Хочу измазать тебя мороженым и слизывать горячим языком, — томным голосом делится своими фантазиями. Член, естественно, весело машет, соглашаясь с мороженым и горячим языком.

— Сиди на месте, — наматываю на бёдра полотенце, и скользя по полу мокрыми ногами скачу к холодильнику. Вас когда-нибудь тянул член вперёд, управляя скоростью бега? Меня тянет сейчас, аж до дрожи в руках.

Накидав в пиалу побольше ванильного и шоколадного мороженого, разворачиваюсь к выходу с кухни, когда меня осеняет добавить ещё клубничного. Порывшись в морозилке, нахожу требуемое, добавляю к предыдущей горочке десерта. Последний штрих — десертная ложечка и я на крыльях любви лечу к горячему языку. Главное не наткнуться на кого-нибудь с миской мороженого и палаткой из полотенца.

Моя горячая девочка ждёт на середине кровати, среди лепестков, абсолютно голая и попивает холодное шампанское, мечтательно осматривая десерт. Подхожу к ней, беру свой бокал, делая глоток, пропуская колючие пузырьки по языку в горло.

— Кто первый будет лакомиться десертом? — спрашиваю дрожащим голосом.

Она отставляет бокал, откидывается на спину, разводя широко ноги. Как мне нравится её растяжка. Трахать в шпагате, врываясь глубоко… Зачерпнув клубничное мороженое рукой, смазываю горячие складочки, вызывая стон блаженства. Холодная масса тает моментально, стекая к влагалищу и задней дырочки.

— Будешь любоваться, или есть? — в стоне шепчет Рина.

Располагаюсь между ног и жадным мазком прохожусь от попки до клитора. Сладкий вкус клубники, смешанный с её соками, сопровождаемый дрожью и стонами — лучший десерт во вселенной. Добавляю ещё порцию мороженого и остервенело вылизываю каждую складочку, каждую дырочку. Член рвётся утонуть сладкой, липкой плоти. Глубоко дышу, пытаясь его успокоить, потираясь о матрас. Проталкиваю мороженое внутрь влагалища, ещё, ещё.

Ложусь, приподнимая Рину за бёдра, укладывая киской себе на лицо. Она вырывается, переворачивается для взаимных ласк и опускается щёлочкой, сочащей десертом на мои губы. Тут-же член получает порцию холода и долгожданный горячий язык, с давлением вылизывающий уздечку и крайнюю плоть. Холод десерта и жар ротика, быстро доводят меня до оргазма. Приподнимаю бёдра, проталкивая головку в горло, кончаю, прикусывая клитор и вызывая взрыв у Рины. Она кончает, вдавливаясь мне в лицо, содрогаясь всем телом и обессиленно утыкается лбом в пах.

Сладкие, липкие, но довольные идём в душ. Помыв и обтерев друг друга, заканчиваем вечер нежным, ленивым, ванильным сексом.

Будильник разрывает мозг, заставляя поднять задницу и тащиться в аэропорт. Лёгкий завтрак, собранные с вечера чемоданы, сонные дети, которых вытащили из кроваток и понесли в машину. Вадька с красными глазами, но довольной рожей, сразу видно ночью не тратил время на сон. Алька, зевающая, похожая на воробья, натянула наушники и откинулась на сиденье спать. Отец с Диной на руках и Дашей, притянутой за филейную часть. Как всегда, что-то шепчет ей, провоцируя румянец на щеках. Пошляк. Как Даша его терпит? У них был второй медовый месяц. Видели их редко, а вот Альку или Вадьку, гуляющих с Ди — часто. Такими темпами папочка скоро настругает ещё медвежонка.

В самолёте продолжаем спать, видно ночь у всех была бессонная. В час по полудню прилетаем в Москву. Конец мая, тёплая, солнечная погода, знакомые, встречающие лица и лёгкая тоска по закончившемуся отпуску.

Глава 21

Марина

День за днём всё входит в свою колею. Вадим вернулся к себе домой, Алька уехала с бабушкой Верой и охраной из шести человек на дачу, прихватив весь животный мир, мужчины стали каждый день уезжать на работу, а мы с мелкими заниматься домашним хозяйством и гулять в сопровождении здоровенных нянек, отвечающих головой за нашу безопасность. Весь страх сошёл на нет, так как обстановка вокруг успокоилась, и к прогулкам добавились походы по магазинам. За две недели, после приезда из Доминиканской Республики, устоялось чёткое расписание. В семь утра подъём, в восемь провожаем своих офисных хомячков на работу, в девять прогулка в парке, готовка, обед, тихий час, полдник, прогулка, встреча уставших хомячков, ужин, совместная вечеринка на диванах, страстное завершение вечера и сон.

Нарушил режим звонок, раздавшийся во вторник, третьей недели, после возвращения. Звонили из клиники, где мы сдавали анализы после отдыха. Администратор сообщила, что у Лёши пришли очень плохие анализы и мне надо срочно подъехать к наблюдающему врачу. Что сделала-бы умная женщина? Правильно. Позвонила Лёшкиному терапевту. А что делает глупая курица? Хватает ребёнка, и никого не предупредив, несётся в клинику. Зацепив охранника у подъезда и водителя, всегда стоящего днём у дома, гоним на консультацию. Вылетев из машины со стороны проезжей части, не дожидаясь охранника, закрываю дверцу и разворачиваюсь к багажнику, намереваясь обогнуть машину и вытащив сына бежать к входу клиники.

Все мои планы порушил здоровенный, чёрный внедорожник, набравший скорость и устремившийся прямо на меня. Как в замедленной съёмке, я вижу приближающиеся, горящие фары и в мозг бьют картинки моего сна, где эти-же фары режут густой туман, как ножом, врезаясь в меня, выбивая душу. Я даже не успела испугаться, когда почувствовала удар об асфальт и удушающая тяжесть, навалившаяся сверху. Страшный металлический скрежет и визг покрышек, удаляющейся машины.

— Марина Денисовна? С Вами всё в порядке? — Сергей поднимается с меня, усаживая, опирая на машину. — Слава Богу! Обошлось!

Хватает за шкирку, как котёнка, забрасывает на заднее сидение, втискивается рядом, и водитель бьёт по газам. Всё это в каком-то тумане, мешающем понять, что сейчас произошло. Только какие-то далёкие слова, доносившиеся из рации и от Сергея. Какое-то покушение? На кого? Когда? Боль начинает пульсировать в голове, тёплая струйка стекает по виску. Смахиваю её пальцами, вязкая, не похожая на пот. Смотрю на грязные пальцы, покрытые кровью и начинаю терять связь с миром, проваливаясь в тошнотворную темень.

Очнулась от неудобной позы и спазма горла, выводящего рвотную массу. Сергей держит меня за плечи, перегнув через свои колени и выставив мою голову из салона на улицу. Стыдно-то как! Но остановиться не могу, рвёт так, что кишки готовы вывернуться на изнанку. Лёша притих, со страхом наблюдая эту картину, водитель вызывает врача на домашний адрес. Распрощавшись с сегодняшним завтраком и, похоже, вчерашним ужином, без сил возвращаюсь в салон, вернее Сергей возвращает в удобное положение.

— Марина Денисовна, у Вас похоже сотрясение, — встревоженно вглядывается в глаза. — Врача уже вызвали, будет через пятнадцать минут. Вас надо к Дарье Александровне доставить.

Машина аккуратно трогается, боясь растрясти ценный груз, и вызвать новые спазмы. Сергей осматривает улицу, выискивая очередную угрозу моей жизни. Угроза? Опять? Только сейчас до меня доходит, что произошло! Это никогда не кончиться! Я всегда буду сидеть дома, трясясь как мышь! От меня никогда не отстанут, пока не убьют!

На смену тошноте приходит истерика, провоцирующая Лёшкин плач. Бедный Сергей мечется по салону, не зная, кого успокаивать. Облегчённо вздыхает, увидев нужный подъезд и многочисленное сопровождение, ожидающее нас. Взяв в плотное кольцо, доводят до лифта, оставляя в сопровождении троих. Ватные ноги еле передвигаются, гул в ушах долбит по барабанным перепонкам, боль в висках давит на глаза. Спотыкаюсь где-то в коридоре и оказываюсь у кого-то на руках, перемещаясь до гостевой спальни. Мама сразу бросается к горланящему внуку, успокаивая его и завлекая новой игрушкой. А мне захотелось уйти из этой реальности, уплыть в туман и отдохнуть. Закрываю глаза, отпуская боль, страх, погружаюсь в мягкую темноту.

Приводит в чувства мужчина в синем, пижамном костюме, противна светя в глаза.

— Мрина Денисовна, как себя чувствуете? — осматривает голову, заглядывая в глаза.

— Да чтож вы все пристали с самочувствием? — вяло отталкиваю.

— Голова болит? — утвердительно киваю. — Заложенность в ушах? — опять кивок. — Тошнота? Рвота? — кивок. — У Вас сотрясение, на голове рана от удара. Зашивать не требуется, стяну пластырем. Отдыхайте.

Дальше он делает укол и что-то говорит маме, а я проваливаюсь в сон. Просыпаюсь в темноте. Голова продолжает тупо ныть, но отсутствие тошноты радует. Выбираюсь из комнаты и по стеночки ползу на голоса с кухни.