Беру в руки медведя и прижимаю к себе. Мягкий… какой же он мягкий и большой. Так и хочется гладить, словно передо мной что-то живое и плюшевое… Кажется, я головой тронулась. Вот только мишку девочке не отдам. Обойдется, у нее наверняка много таких игрушек, учитывая, что семья у нее не бедная, судя по иномарке под окном. Докатилась… ищу себе в голове оправдание, чтобы оставить Плюшу…

— Точно, ты будешь Плюшей.

Медведь… простой плюшевый медведь вызвал во мне какие-то странные чувства. Хорошо как-то стало. Ну подумаешь, совершила ошибку, но ведь не фатальную. Все наладится. У меня же есть еще дни до бабушкиного приезда. Сама себя прощу и все обязательно забудется. Надо просто стереть этот день из памяти.

Вдохновившись этой идеей, первое, что я сделала, после того как поставила цветы в вазу — это открыла окно. Из-за свежего воздуха как-то и мысли стали приходить в норму. На автомате начала убирать квартиру. Вылизывала все так, словно тут мамонты наследили. Хотя на самом деле все было почти чисто. И только закинув вещи в стиральную машинку и удовлетворившись в полной чистоте, пошла в душ оттирать следы своих ошибок. Самое удивительное, что противно мне было не от следов на теле, а от самой себя. Не знаю, как так… Как он сказал — было хорошо. Было. Да, было. Но лучше без таких «хорошо», из-за которых потом плохо. Полностью вымывшись, включила прохладную воду, и простояв так несколько минут, окончательно собралась с мыслями и вышла из душа. И первое, что я сделала — набрала бабушку, проигнорировав входящее сообщения на телефоне.

— А я уж думала ты не соизволишь мне сегодня позвонить, — без приветствия начинает она.

— Привет, бабушка. Прости, я замоталась сегодня, — быстро начинаю тараторить я. — У нас завтра тема сложная, я если честно сколько ее ни разбирала, не могу толком понять. Вот и убила на нее полдня, — фактически я не соврала, тема и вправду тяжелая, сколько бы я ее ни читала. Беда в том, что сегодня я ее еще не открывала.

— Что это за тема такая?

— Лейкозы.

— А преподаватель вам на что? Пусть объясняет. Или он тупой? — возмущенно выдает бабушка, хмыкая в трубку.

— Точно не тупой, — от чего-то ее вопрос меня позабавил. — Тема-то у нас только завтра. Объяснит, куда он денется.

— Ну ладно. А как в целом дела? Ты, кстати, есть себе готовишь? Там замороженная семга на нижней полке, обязательно приготовь себе.

— Да, готовлю. И рыбу сделаю. Вот прям сейчас и приготовлю на завтра. А ты когда домой, уже точно решила? Опережая твой вопрос — в квартире все чисто, просто я бы приготовила что-нибудь к твоему приезду.

— Не надо ничего готовить. Думаю, в пятницу к обеду я буду уже дома. Кстати, я сегодня познакомилась с одним мужчиной, и он меня навел на кое-какую мысль, — о Господи, неужели Волков и тут все угадал, сейчас мне кого-то сосватают?! — Он так расхвалил Черногорию, что у меня буквально потекли слюни, а когда фотографии показал, то и подавно. В общем я загорелась идеей поехать этим летом туда. Как раз сразу после твоих экзаменов. К тому же, мы давно не были на море, — сказать, что я выдохнула — ничего не сказать. — Ты чего молчишь?

— Это я так радуюсь, — хотя о чем я, через месяц я все равно отсюда съеду и никакого моря не увижу.

Бабушка еще что-то говорит, причем весьма дружелюбно, что само по себе странно и приятно одновременно, но спустя пару минут слушаю я ее вполуха, вместо этого я зачем-то глажу лепестки роз. Жаль, что они не пахнут, но красивые. И крепкие, судя по бутонам. Долго простоят.

— Ну все, поздно уже. Иди быстренько готовь еду на завтра и спать. И плиту не забудь выключить.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Все выключу, бабушка. Спокойной ночи.

Кладу трубку, пока в ответ не прилетело что-нибудь еще, и не знаю зачем, но открываю сообщение.

«Последний раз прошу по-хорошему, напиши, что с тобой все нормально»

Последнее сообщение ровно семь минут назад, и еще три раньше, примерно такого же содержания. Почему-то ответ я строчу не задумываясь.

«Со мной все в полном порядке. Спите спокойно, Кирилл Александрович».

Ставлю телефон на беззвучный режим и иду на кухню впервые готовить себе еду. Все-таки вторые рабочие сутки без еды я не протяну.

* * *

Стоило ли полночи грызть собственное «я», чтобы заснуть под утро, проспать и как итог проснуться в восемь?! Так я еще никогда не собиралась. Ровно пять минут, и я натянула на себя первую попавшуюся одежду. Совершенно не заморачивалась с внешним видом, тем более решив накануне, что никакой больше блузки и туши в моем арсенале не будет. Схватила сумку, приготовленную накануне еду, и выбежала из дома в не совсем привычном для меня виде — кроссовках и ветровке. Зато с помощью такой легкой одежды, я примчалась в аудиторию, опоздав всего на десять минут. А еще через пять пришел Волков. Хмурый, хотя не так, я бы сказала злой.


— Ну и какая у нас сегодня тема? — откладывая ручку в сторону, интересуется он, обводя глазами аудиторию. Останавливается на мне взглядом, и я тут же опускаю голову вниз. Молчать и не смотреть на него, вот и вся задача.

— Лейкозы, — доносится около меня голос Ильи. Ну вот молчал бы в трубочку, мало ему подтруниваний что ли?

— Замечательно. Только я не люблю эту тему, давайте следующую, — раздраженно бросает Волков.

— В смысле не любите? — не унимается Илья.

— В смысле я ни хрена по ней не знаю, Илья. Так понятно? — еще более грубо отвечает он и я все же поднимаю на него взгляд.

— Вообще-то нет, мне ваши шутки непонятны, — продолжает напирать Художников. — У нас вопросы по лейкозам есть на экзаменах, в том числе и госах. Там вообще ничего непонятно, их много и все путается в голове.

— Все путается, если голова имеется на месте. А если ее нет, то и путаться нечему. Я сказал мы не будем проходить лейкозы, — несдержанно бросает Волков. — У вас будет цикл гематологии в Железнодорожной больнице, вот там и пройдете все, что надо.

— Этот цикл будет только на шестом курсе, как мы экзамены сдадим на этом? — ударяю Илью ногой, чтобы он наконец-то замолчал, но его как будто переклинило — К тому же есть программа, вы не можете ее просто так игнорировать.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Художников? — кажется, он впервые назвал правильно фамилию Ильи, вот только то, каким голосом он это произнес, вселяет самый настоящий страх. Встает из-за стола и медленно подходит к нашей парте, буквально испепеляя взглядом Илью. — В сущности тебе плевать на лейкозы и на другие болезни тоже. Ты думаешь только о том, как спасти свою задницу на экзамене, вот и все. Из тебя будет хреновый врач, если не одумаешься. Оценка в дипломе — этого всего лишь цифра, которая никак не поможет тебе вылечить больного. Ну а теперь иди к доске и рассказывай нам о лейкозах, умник.

Не знаю кой черт дернул всегда спокойного и доброжелательного Илью так открыто нарываться, но есть то, что есть. Каждый из нас прочувствовал насколько Волков «ни хрена не знает по теме». Он тупо заваливал Илью вопросами так, что, кажется, тот побледнел.

— Садись, Илья, два тебе, как ты понимаешь. Следующий к доске. И сегодня тут побывают все, так что не тормозим.

Побывали действительно все, равно как и оценку получили одинаковую тоже все. Я не стала исключением. Если бы не знала, что он мне предлагал и делал со мной, я бы сказала, что сейчас я обыкновенная студентка, а он строгий преподаватель. Волков вообще не делал никому поблажек и даже не шутил в своей специфической манере. Он был совершенно другим.

— Для того, чтобы что-то понимать, надо не зубрить классификацию и симптомы, а начать сначала. Для тех, кто не понял, начало — это собственно система гемопоэза. Для особо одаренных, стадии развития ГСК, я вам объяснять не обязан. Придешь домой, Илья, возьмешь методичку по физиологии и кинешь ее в туалет. На унитазе всегда хочется поделать что-то еще, кроме как поиспражняться. Так вот, почитать на толчке физиологию крови самое то. Через неделю знания будут отлетать, даже не придется зубрить. Перерыв на двадцать минут, — резко меняет тему он, вставая из-за стола. — После идете в десятый корпус и получаете новых больных. Вопросы есть?

К счастью, теперь больше никто не сказал ни слова. Как-то в процессе такого занятия у меня даже мысли не возникло подумать о вчерашнем происшествии. Тот самый случай, когда одно событие перекрывает другое. А после перерыва Волкова мы больше и не увидели, больных нам раздал не он, а его ординатор.


Глава 31

Оставшийся день, несмотря на его ужасное начало и утреннюю экзекуцию, проходил вполне себе хорошо. Дежурство со старшей медсестрой, это самый настоящий подарок. Не страшно и очень даже познавательно. И Волкова я не видела ни разу с самого начала дежурства. Ну не прелесть ли? Правда все было хорошо до тех пор, пока старшая не намекнула о том, что у меня «что-то» на шее. Кажется, у меня в очередной раз остановилось сердце, когда, взглянув на себя в зеркало, я заметила характерные следы. Если бы не проспала, заметила бы этот ужас и надела водолазку! Пусть и не совсем высохшую, плевать, но этого бы точно не было видно! Теперь надо сотворить чудо, чтобы вывести их до приезда бабушки. Этого она мне точно не спустит с рук. Все, на что хватило моей фантазии сейчас, так это распустить дурацкую косу и хоть как-то прикрыть этот ужас.

— Да чего ты переживаешь, — смеется Евгения Николаевна. — Дело молодое, тональником завтра замажешь и ничего не будет видно, — был бы еще этот тональник. — А так шевелюру распустила и теперь все слюни от пациентов твои. Смотри, будут расхаживать тут специально, чтобы полюбоваться тобой.

— Скажете тоже.

— Евгения Николаевна, оформите, пожалуйста, больного в платную палату, — войдя без стука в сестринскую, с порога бросает Волков. Оказывается, тут ошивается вечером.