— А цветы и вот это ты сама себе купила на мои деньги?! — поднимает с пола непонятно откуда взявшегося медведя и кидает в меня.

— Нет, не сама. Мне их подарили. Твои деньги лежат на месте.

— Ты совсем меня за дуру принимаешь?! Предположим, про работу это все правда, а то, что у тебя засосы на шее и мужика ты сюда водила — это ты как объяснишь?!

— Никак. Я не обязана никому и ничего объяснять! — не знаю откуда у меня берутся силы это сказать. — И даже, если меня поцеловали и подарили игрушку… это не делает меня шлюхой. А в принципе думай, что тебе угодно. Что бы я ни делала и как себя ни вела, я все равно для тебя самая плохая. Нет, не так, самая плохая шлюха. Надоело!

— Это тебе надоело?

— Да, надоело! Нормальные бабушки даже за проступки не бьют и не таскают за волосы своих внуков, — смахивая слезы, твердо произношу я. — Меньше чем через месяц, как только получу первую зарплату, я отсюда съеду. Надо было давно попробовать начать жить отдельно, но лучше поздно, чем никогда.

— Даже так? — скептически интересуется бабушка, не прекращая истерически смеяться.

— Только так.

— Нет, дорогая моя. Так не будет, — зло произносит она, качая головой. — Хочется самостоятельной жизни, значит пошла вон отсюда прямо сейчас.

— Уйду… через месяц.

— Я сказала вон! — дергает меня со всей силы за руку и подталкивает в спину. — Условия она мне здесь будет ставить, вся в мать, сколько ни выбивай дурость.

— Не трогай меня! — толкаю ее в ответ, не контролируя силы. И понимаю, что еще пару шагов и меня реально выставят полураздетой за дверь.

— Я смотрю за неделю ты не только на чьем-то члене скакать научилась, но и отвечать.

— А ты это давно умеешь делать, видимо от тебя и набралась, — и только произнеся все это вслух, поняла, как это двояко звучит.

— Тварь! — резко хватает в очередной раз меня за волосы, на что я не успеваю толком отреагировать, и открывая второй рукой дверь, она попросту вышвыривает меня из квартиры, так, словно я какой-то нагадивший котенок.

Мгновение и дверь закрывается буквально перед моим носом, а следом слышен звук щеколды.

— Открой дверь! — ударяю кулаком от безысходности в дверь и начинаю смеяться.

Тупо не могу сдержать истерический смех, он из меня буквально льется, когда я смотрю на свои босые ноги. Сходила называется на работу. Смеялась я еще минут пять, а потом, присев на подоконник, вместо смеха пришла волна паники. Бабушка ведь принципиальная. Сказала «пошла вон», значит так и будет. Надо уходить, только не мешало бы как-то забрать свои вещи вместе с накопленными деньгами.

Немного придя в себя, я вскочила с подоконника и начала самым настоящим образом барабанить кулаком в дверь. Бабушка оказалась стойким орешком, впрочем, как и ожидалось. Лично у меня было ощущение, что я себе отбила руки, а ей хоть бы хны.

— Открой дверь! Я заберу свои вещи и уйду. В конце концов, я здесь прописана! Не откроешь — я начну звонить всем соседям подряд! Тебе вряд ли понравится такой позор!

От очередного приступа бессилия, развернулась спиной к двери, и начала как истукан бить пяткой по двери.

Не знаю через сколько, но бабушка все же открыла дверь. Правда пройти не дала. Встала на пороге, испепеляя меня взглядом, а я вдруг поняла, что от нее пахнет алкоголем. Пока я была босая в подъезде — она пила!

— Я даю тебе десять минут. То, что не соберешь, я выброшу на помойку, как только вытолкаю тебя из моей квартиры.

Отходит в сторону, пропуская меня внутрь, и я тут же беру из шкафа самый большой чемодан. Захожу в пока еще свою спальню, и особо не задумываясь, бросаю в чемодан нужные вещи. Никогда не думала, что нужного будет так много. В чемодан все не помещается. И ведь все жалко!

— У тебя еще три минуты, — слышу позади хорошо знакомый голос, но не поворачиваюсь.

Беру рюкзак и продолжаю скидывать в него оставшиеся вещи. Надеваю чистые носки, и не смотря на бабушку, выхожу из комнаты. На автомате надеваю полусапожки, пальто, накидываю на плечо рюкзак и открываю дверь. И только сделав шаг и прокатив чемодан вперед, поняла, что не смогу их здесь оставить. Ведь точно выбросит. Жалко, черт возьми. Резко разворачиваюсь и, наверняка, оставляя за собой следы, иду в гостиную. Руки и так будут заняты, но я все равно беру букет из вазы, непонятно как еще не оказавшийся в мусорной корзине, и поднимаю с пола игрушку. Посадив медведя на чемодан, так и вышла из квартиры, прихватив с собой все собранное.

Глава 32

Громко, скучно, неинтересно и в общем-то… никак. И паршиво. Как же паршиво на душе. Пожалуй, единственным выделяющимся и цепляющим глаз пятном, среди дрыгающегося народа, как ни странно, здесь является Рита. А если быть точнее — активно зажигающая и зазывно виляющая всеми частями тела Рита. Раздражающая меня в последние дни женщина сейчас привлекает мое внимание своими зажигательными танцами. Мда… и ведь не пил ни грамма.

— Волков, ты чего такой хмурый? Иди ко мне танцевать, — сквозь музыку кричит она, прикусывает нижнюю губу и начинает активно звать к себе руками.

Сейчас, раскрепощенная, с блестящими от выпитого алкоголя глазами, Рита в действительности выглядит, как минимум возбуждающе, о чем говорят направленные на нее недвусмысленные взгляды большинства мужчин, находящихся в зале. Спрашивается, ну вот чего она прилипла ко мне, тогда как может весьма легко воспользоваться своей внешностью и не только ей, чтобы заполучить в общем-то неплохого кандидата, если не в мужья, так в любовники уж точно. И ведь среди этого сборища есть действительно нормальные мужики. «Чего ж ты ко мне прилипла, Рита?» Задаю сам себе вопрос, вглядываясь в ее пьяные глаза, и тут же возникает еще один. «А чего я собственно прилип к Свете, когда вокруг столько женщин?»

— Ну давай, Кир, — хватает меня за руку и ведет за собой на середину зала. — Вспомни школьные дискотеки, подвигай ногами вместе со мной, как раз медлячок, — кладет мои руки к себе на талию, а сама закидывает руки мне на шею. — Я тебе говорила, что мне всегда нравилась твоя задница? — шепчет мне на ухо и начинает самым настоящим образом ржать. — Я ее узрела еще в пятнадцать лет, вот как раз на школьной дискотеке. Ты тогда с Веркой из моего класса зажигал, помнишь?

— Нет, Рита, не помню. В моей голове фиксируются более важные события, а не танцульки с какой-то Верой двадцать лет назад.

— Да, конечно, только важные, например, встречу с двадцатилетней соплячкой, которой ты желаешь присунуть — ты не забудешь, это ведь важно. И судя по твоей хмурой мордашке, она тебе еще не дала. Да, Волков?

— Ты какой ответ желаешь услышать?

— Я хочу услышать правду, Волков.

— Я не буду обсуждать с тобой мои отношения со Светой.

— Со Светой… тьфу, мать твою. Света… у нее даже имя дурацкое.

— Красивое имя. Светлое, я бы сказал.

— А я бы сказала, что Света — звезда минета. Такие только прикидываются невинными овечками, на самом деле прекрасно сосут с малых лет, о точно! Как я могла забыть, такие еще и в жопу дают себя поиметь. Я дева невинная, ну а в задницу-то можно, это типа не считается. Кстати, кажется, у нее очко было раздолблено.

— Заткнись.

— А что такое, я тебя затронула за живое?

— Умение вовремя затыкаться бесценно.

— Да, конечно. Только ты сейчас наверняка призадумался о моих словах. Да она просто цену себе набивает, чтобы тебя покрепче захомутать, неужели ты этого не понимаешь? Это известные схемы, дорогой, не тебе это объяснять. А потом, когда ты уложишь в постель «невинного ангелочка», она вдруг очень быстро освоит глубокую глотку, прям с первого раза. Знаю я таких, профессиональная чуйка.

— Когда я сказал заткнуться, это значит надо закрыть свой рот, Рита, других вариантов нет. Я могу ведь значительнее больнее ужалить тебя словами, — сжимая с силой ее талию, тихо шепчу на ухо. — И в отличие от тебя я скажу обидную правду. Думаю, оно тебе не надо. Не нарывайся.

Опускаю ее руки со своей шеи и возвращаюсь за стол, где полным ходом идет празднование юбилея. Впервые за последнее время захотелось нажраться. Так, чтобы на утро ни хрена не вспомнить.

— Кир, прости, я была не права. Это все виски, гуляющий у меня в крови, — садясь около меня за стол заявляет Рита, бесцеремонно кладя руку мне на бедро. — Почему не пьешь?

— Чтобы не проснуться утром прикованным к кровати с опустошёнными яйцами. Ты ж меня изнасилуешь, если я схвачу лишку.

— Вот ни капельки не смешно, Волков.

— А кто смеется? — сжимаю ее руку и отвожу в сторону. — Это я фактически угрожал, что кому-то забабахаю ребенка или ты мне пообещала его родить во чтобы то ни стало? Ты уж извини, но я опасаюсь за свои бесценные яйца.

— Дурак ты, Волков. Зачем ты вообще сюда приперся, если сидишь как старый занудный хрен? Ни пьешь, ни жрешь, и ни танцуешь.

— Ну только дурак не придет на юбилей главврача.

— Ну ты у нас, конечно, не дурак, — иронично заявляет Рита, опрокидывая в себя очередную порцию виски.

— Рит, тебя несет. Закрой рот вовремя. И прекрати пить, тебе уже хватит, сейчас хмель пойдет дурной. Задницей чувствую.

— О, да, как я люблю твою задницу… А давай сегодня у нас будет типа прощальный секс?

— Даже если мне приспичит с кем-то трахнуться, это будешь не ты, Рита.

— Почему не я?

— Потому что ты этим сделаешь себе только хуже. В каких бы мы с тобой отношениях ни расставались, ты мне все-таки не чужая, и я тебе искренне желаю найти нормального порядочного мужика. Повторяю, Рита, этот мужик не я.

— Так ты типа обо мне заботишься?

— Типа того. Просто красиво это делать вряд ли научусь, принимай как есть.

— Ничего я не буду принимать. Ты порядочный и очень даже нормальный. Мне другие не нужны. За твое здоровье, Кир, — опрокидывает в себя очередную рюмку и вместо предполагаемого словесного потока, Рита начинает шмыгать носом. — Ну как так получилось, что я снова потеряла то, что столько ждала. Ну как так, Волков? За что?