— Зачем ты сейчас это сказал?

— Может быть потому что это правда?!

Глава 39

Кажется, пушистый комок, которого я знаю какие-то пару часов, лучший компаньон, встретившийся на моем жизненном пути. Лежит себе спокойно около подушки, не подавая ни единого протеста от моих постоянных поглаживаний, и только лишь изредка лижет мои соленые от слез ладони. Подушка уже мокрая, а противные слезы все текут и текут. Пытаюсь успокоиться, представляя, что-то хорошее, а на деле не получается, потому что в глазах так и стоит фотография мальчика. И сознание само дорисовывает всю картину, без озвученных подробностей. От ребенка до жены. И так по кругу. Хуже всего, что в меня как будто вселился бес, я словно одержимая, желающая узнать все подробности. Никогда я не страдала любопытством, тем более столь бестактным, а здесь как будто и не я вовсе. Так и хотелось спросить как? Как он смог пережить и не свихнуться? Я в детстве два дня солила полотенце, после просмотра фильма. Просто фильма, где умирает героиня от дурацкого лейкоза. А тут сын. Сын, не кино!

— Свет? — затихаю и моментально перестаю всхлипывать, как только слышу позади себя голос Кирилла. Что за дурацкая квартира, в которой нет замков ни на одной двери?! И зачем приходить к кому-то в спальню, если сам этого кого-то и отправил в резкой форме спать?

Пытаюсь подавить в себе очередную волну непрошенных слез и притвориться глубоко спящей, только засевший в горле ком, не дает мне спокойно лежать. Тем более, когда около меня проседает матрас и включается ночник.

— Ну и чего ты плачешь?

— Я не плачу, — хрипло произношу я, тяжело и шумно сглатывая.

— Я тебя обидел? Ну прости, если резко сказал тебе идти спать. Ну тебе действительно надо быть в кровати. Ты сейчас всерьез из-за этого будешь лить слезы?

— Ты дурак что ли?! — возмущенно бросаю я, совершенно не следя за своей речью и переворачиваясь к нему лицом.

— Это что-то новенькое, очень интересно, — растерянно кидает Волков, при этом ухмыляясь.

— Ничего интересного. И я в состоянии пережить указ в резкой форме без соплей и слез. Привыкла.

— Тогда я тем более не понимаю. Чего ты плачешь, глупенькая?

— Как его звали? — резко спрашиваю я, переводя взгляд на его лицо. Кирилл вопросительно на меня смотрит, хмуря лоб. — Сына как звали?

— Свет…

— Это что такой сложный вопрос?! — несдержанно бросаю я, приподнимаясь на одной руке.

— Вполне себе легкий, только зачем тебе это? — тихо прошептал Волков, протянув к моему лицу руку.

— Интересно.

— Саша, — как ни в чем не бывало отвечает Кирилл, проводя большим пальцем по моей щеке, смахивая мои слезы.

— Сколько ему было лет?

— Как раз исполнилось семь. В школу пойти не успел. Ну хоть там не мучался. Лично я терпеть не мог школу.

— И ты так просто об этом говоришь?

— А как я должен сейчас об этом говорить? — продолжая вытирать мои щеки, очень спокойно произносит он. И что самое раздражающее — это то, что говорит он без издевки, спокойно, тихо и даже по-доброму. Словно я ребенок. — Время идет, я свое отболел. Заканчивать жизнь как моя жена я никогда не планировал и не планирую, как бы плохо мне ни было.

— Чушь. По всей квартире пыль. В стенке и подавно, и хоть фоторамка была в самом неприглядном месте, на ней не было пыли. Значит ее или вытирают, или что более вероятно постоянно трогают. Значит не отболело.

— Я разве сказал, что забыл о существовании своего сына? Не путай хрен с пальцем и давай закончим эту тему. Спи. У тебя есть всего два дня, чтобы во вторник выйти нормальной на смену.

— Нет, — сама не ожидая от себя хватаю его за руку, как только он пытается встать с кровати. — Не уходи.

Кажется, от моей наглости офигела не только я, но и Кирилл, причем в большей степени он.

— Твои бы действия, да в другое русло.

— Поговори со мной.

— Сказку тебе рассказать? Я, кажется, говорил, что удочерять тебя не намерен, поэтому обойдемся без них.

— Не надо сказку. Расскажи о… жене.

— Вот даже не знаю радоваться или плакать от твоего внезапно проснувшегося женского любопытства?

— Ни то, ни другое. Просто расскажи о ней.

— Спрашивай.

— А все рассказать нельзя?

— Святая простота, а не Света, — отшучивается Кирилл. А самому ведь совершенно не смешно, о чем говорит не только нахмуренный лоб, но и сжатая в кулак ладонь.

— Ты говорил, что вы были женаты восемь лет и что не изменял ей и, кажется, не любил. Почему?

— Что почему? Не любил? Наверное, потому что, как и половина людей на планете земля, я женился по залету. Откуда там любви взяться? Ребенок не может стать причиной любви к его матери, будь там хоть тройня. Хотя вру, Катя любила. И родить она больше не могла. Наверное, поэтому ей было сложнее справиться с потерей единственного сына. А я ушел с головой в работу. Мне было так проще и… легче. А ее не поддержал, как стоило бы сделать и вышло то, что, собственно, и вышло. Все, Света, спи.

— Нет. Я не хочу спать. А почему ты здесь живешь? Ну в этой квартире? Ведь тут все напоминает о случившемся.

— До недавнего времени, максимум, что я тут делал — это ночевал. Да я даже выходные дома не провожу. Ну с хрена ли мне продавать эту квартиру?

— Ну сейчас-то ты здесь.

— И что? Воспоминания у человека в голове и не зависят от того, где он находится. Все, Света, я больше не хочу об этом говорить. Прошлое надо оставлять в прошлом. Спи я сказал.

Впервые в жизни я почувствовала себя самой настоящей прилипалой. А если быть точнее плаксой и прилипалой. Хотя сейчас слезы уже не льются, и на том спасибо.

— Не надо ее забирать, — протестую я, как только Кирилл берет одной рукой Машу.

— Собакам не место на кровати, даже таким маленьким как это недоразумение.

— Она мне не мешает. Оставь ее, пожалуйста.

Шумно выдохнув, Кирилл вернул на место собаку, и не сказав больше ни слова, тихо пошел к выходу. А я вместо того, чтобы попытаться заснуть, уткнулась в потолок, в который раз обдумывая внезапно свалившуюся информацию.

* * *

Вот уж не подумала бы, что проснувшись в двенадцать дня, окажусь одна в квартире. Кремовое чудо не в счет. Не знаю, что меня больше расстроило, то, что Волков куда-то уехал, или то, что его записка была какая-то… никакая.

«Буду к ужину. Не забудь поесть и выпить лекарства. Просто Мария умеет справлять свои нужды на пеленку. Из дома не выходи, проведи день как надо, а именно в кровати»

И самое дурацкое, что так я его и провела, потому что тупо не справилась с пультом от телевизора. У меня было стойкое ощущение, что надо мной мастерски… издевались или проверяли на прочность. Или и то, и другое. То, что я полдня думала об его отсутствии меня, мягко говоря, напрягало. А потом эта дурацкая ванная комната, в которой я знатно поскользнулась, когда переступала через бортик ванны. К счастью, ударилась не головой, а внутренней стороной бедра, знатно растянувшись на полу, попутно сорвав шторку. Видимо, цеплялась за нее, правда от этого не легче. Мало того, что живу в чужой квартире, так еще и устроила погром. Час от часу не легче. Единственное живое существо, скрасившее мой не самый лучший досуг — была Маша. Хорошо бы ее себе конфисковать, когда отсюда уеду. И надо бы съехать как можно скорее.

Как-то незаметно для себя, после случившегося я снова уснула, причем крепко и с мокрой головой. И разбудил меня резкий хлопок входной двери. Присаживаюсь на кровать, оглядываюсь по сторонам в поиске собаки и тут же поправляю свои взъерошенные волосы. Итого — Маши нет, на голове гнездо. И в комнату ко мне Кирилл заглядывать не спешит. Я бы сказала совсем не спешит. Перевожу взгляд на часы — семь вечера. Да что со мной не так?

— Скучала? — перевожу взгляд на дверной проем, в котором стоит Кирилл.

— Нет, конечно.

— Врушка.

— А где ты был? — быстро меняю тему, прекрасно осознавая, что это вообще не мое дело. Кажется, я нахваталась бесцеремонности от этого мужчины.

— С Манькой гулял. В смысле сейчас. Кстати, что случилось со шторкой? — проходя в комнату с большим пакетом в руках, интересуется Волков.

— Я случайно ее сорвала. Извини, не смогла обратно ее приделать.

— Ясно, — кладет пакет на край кровати и идет к выходу, но только для того, чтобы захлопнуть дверь.

— Это, чтобы Машка не приперлась и не помешала мне тебя совращать. Шутка, — быстро добавляет он, подходя ко мне. — Или не шутка. Ты когда-нибудь ела в кровати, Светка?

— Да.

— Да ладно?! И что ела, если не секрет?

— Конфеты, которые прислал доктор… нихренанеболит.

— Ммм… ясно. Тут я тоже первый, мне это жутко льстит. Ладно, давай кушать, а то ты скоро будешь просвечиваться — не порядок.

Волков достает из пакета коробку пиццы и следом за ней идут контейнеры с пирожными. Очень аппетитными пирожными… Кажется, впервые за все дни я почувствовала самый настоящий голод. О том, как я выгляжу, сметая лежащую вокруг еду, и что так нормальные девушки себя не ведут, я особо не задумывалась.

— Наелась?

— Да, — радостно сообщаю я, облизывая пальцы от вкуснейшего десерта с черной смородиной.

— Ну и славно, — констатирует Волков, ловко скидывая коробки на пол. — Прости, Свет, я, правда, больше не могу, — зажмурив глаза и сильно сжав переносицу, тихо шепчет он. — Ты хоть немножко осознаешь это?

— Ммм…. нет, — Кирилл сглатывает и тут же перехватывает мою ладонь, ощутимо ее сжимая.

— Ты правда не понимаешь или издеваешься?

— Нет, правда не понимаю, — растерянно произношу я, не зная куда себя деть. Одергиваю ладонь, пугаясь его взгляда и тут же вскакиваю с кровати, но Волков встает за мной и хватает меня за руку.