– Значит, ты нужна им, ты всё делаешь правильно, – заверил Захар.

Вид у него был хмурый и серьёзный. Он не очень хорошо умел говорить слова утешения. Гордеев привык, если у другого человека какая-то проблема, стараться помочь ему реальными, конкретными действиями, а не тратить время на сопли и болтовню. Но в данной ситуации эта тактика была беспомощной. Захар глядел на Алису, и казалось бы, вот она, перед ним, хотелось обнять любимую посильнее, приласкать, согреть. Но окно экрана, в которое никак не просочишься, безжалостно отгораживало её от Захара…

Глава 2. Абитуриент

Несмотря на успешное прохождение первого тура в санкт-петербургском университете, Захару было рано прохлаждаться. Впереди маячило решающее собеседование во ВГИК.

Захар начитался в интернете страшилок о том, что собеседование в этом вузе нереально сложное, что многих претендентов на поступление «отсеивали» именно на последнем испытании, даже если все предыдущие этапы они прошли хорошо. Чтобы снизить вероятность проигрыша, был только один вариант – готовиться.

Благо, на сайте института висел список книг и фильмов, с которыми требуется ознакомиться перед собеседованием (в зависимости от специальности список варьировался). Не осилив хотя бы половину списка, рассчитывать на поступление было нечего, насколько понял Захар с рассказов абитуриентов прошлых лет в интернете.

Высокие требования точно не принесли ему вред. Пускай «Поэтику» Аристотеля Захар не осилил, хотя подметил для себя интересные мысли, но «Кино между раем и адом» Митты очень ему помогло. Многие советы Захар взял на вооружение для своей писательской деятельности, но главное, книга помогла ему лучше прочувствовать разницу между литературой бумажной и кинодраматургией.

Фильмы, в отличие от просмотренного в Петербурге, что называется, пришлись по душе. Практически все ленты из списка он мог видеть раньше, но что-то не складывалось или в последний момент мешало. Чего стоит один «Пролетая над гнездом кукушки» с неподражаемым Джеком Николсоном! В «Шоу Трумана» ему не хватило яркой запоминающейся концовки. Сюжет фильма напомнил ранее прочитанную книгу Филипа Дика «Порвалась дней связующая нить». Но настоящим открытием стал для Захара фильм «Общество мёртвых поэтов»! Пронзительный, гениальный и до ужаса правдивый. Финальный план ещё долгое время после просмотра то и дело воскресал у него перед глазами.

Учитывая насыщенный курс подготовки, Захар редко выбирался из номера на улицу. Лишь иногда он выходил на прогулку. Один раз они с мамой шли по Арбату к «Московскому дому книги».

– Да, когда живёшь в Москве, ездишь по этим улицам, закупаешься в дорогих магазинах, наверное, может показаться, что в стране действительно всё хорошо, – задумчиво сказала мама. – По сравнению с девяностыми… Если бы вся Россия была, как Москва! Я могу понять москвичей, они купаются в этой роскоши, да и президент Клыков тоже, поэтому им хочется стабильности. У Москвы самый раздутый бюджет, бо́льшая часть поборов со всей страны течёт сюда, тогда как глубинные регионы перебиваются с копейки на копейку.

– Никогда не смотрел на ситуацию с такой стороны, – признался Захар. – Мне казалось, что если плохо, значит – плохо везде. И разве можно утешаться тем, что в девяностые было ещё хуже?.. – Немного помолчав, он вдруг разразился смехом: – А представляешь, две тысячи шестидесятый год. Изобрели технологии для продления жизни, за деньги возможно всё, даже бессмертие. Клыков идёт на какой-нибудь десятый срок. И люди такие: «Уж на этот-то раз он точно всё исправит!» И кто-нибудь особо патриотичный скажет: «У меня дед за Клыкова голосовал, отец за Клыкова голосовал, и я за него голосую! Голосовать за Клыкова – уже стало нашей доброй семейной… да что там, народной традицией. А кто не следует традициям, попадает в поле зрения инквиз… то есть, КГБ».

По мере того, как он говорил, маме становилось всё труднее сдерживать смех. Захар оглянулся назад, чтобы убедиться, не подслушивает ли за ними кто. Сзади метрах в десяти незаметно пристроился сомнительный мужик, и Захар ускорил шаг.

Первым вступительным испытанием во ВГИК был этюд. Те, кто не проходили этот этап, то бишь не набирали достаточное количество баллов, не допускались до собственно собеседования. Испытание состояло в следующем: соискателям за несколько часов нужно было с чистого листа написать новеллу, драматическую зарисовку или рассказ на одну из трёх предложенных тем, до начала экзамена неведомых. Темы могли быть любыми, совершенно неожиданными и даже абсурдными.

– Сынок, у тебя завтра консультация по этюду, – сказала мама, когда они вернулись в номер с прогулки. – ВГИК, после обеда.

– Думаю, я не поеду, – ответил Захар.

– Почему?! Ты что? Там же обязательно скажут что-то важное! Нужно ехать. – Мама была настроена решительно. – Все, кто претендует на поступление, всегда посещают консультации, это очевидная истина, как ты можешь не понимать?..

– Что мне это даст? – спросил Захар. – Всё равно от этих консультаций никогда не бывает толку. Смотри, простейший пример. Когда я сдавал экзамены в девятом классе, я ходил на консультацию по математике, в итоге результат был 24 балла из 32. То есть, 75% работы выполнено правильно. Тогда как на консультацию по русскому языку я решил не идти, а экзамен написал на 33 балла из 39, это больше 80%. Какой вывод? Если я изначально подхожу им по уровню, то и так справлюсь с заданием, а если не подхожу, даже десять консультаций не помогут.

– Сынок, ты не прав, – укоризненно покачала головой мама. – На консультации будут более конкретно объяснять, какую работу они хотят увидеть в вашем исполнении, какие параметры оцениваются в первую очередь. Вот когда я училась в университете, не пропускала ни одной консультации и ни одного собрания.

– Так тогда время было другое, – раздражённо сказал Захар. – Тогда и в комсомол насильно заставляли вступать! – Тяжко вздохнув, он задействовал крайний аргумент: – ВГИК находится далеко на северо-востоке города. До него долго ехать на метро, и потом ещё минут двадцать идти пешком. Послезавтра мне опять придётся туда добираться, чтобы писать уже само испытание. Так стоит ли ехать завтра? Или, вместо того, чтобы потратить впустую несколько часов, лучше посвятить это время подготовке к собеседованию? У меня ещё не все фильмы просмотрены из списка, и статья не дочитана.

– Как хочешь, – ледяным тоном сказала мама. – Поступай так, как считаешь нужным… Но я бы на твоём месте съездила.

Захар вздохнул, пожал плечами и подумал, а может, и вправду съездить. Всё равно, если между ним и мамой будет висеть напряжение, он не сможет нормально сосредоточиться на просмотре и чтении. Гордеев решил хотя бы один раз уступить, сделать так, как его просят, а не как, по его мнению, следовало бы. Захар вспомнил, как вчера не смог успокоить рыдающую Алису, испытал чувство вины. И подумал, что должен как-то искупить это, например, не причинять неудобство другому близкому человеку.

Он махнул рукой и поехал, хотя что-то внутри усиленно протестовало. Консультацию вели две дряблые бабушки, которые выглядели лет на девяносто. «И эти будут меня учить писать сценарии?» – озадаченно подумал Захар. При взгляде на них казалось странным, как они вообще до сих пор стоят на ногах. Как и ожидал Захар, на консультации не было почти никакой полезной информации. Большую часть времени всё свелось к обсуждению творческих заявок. Одна из бабушек сказала, что фантастические произведения «отсеивались» сразу, потому что «такой формат им не подходит». «Кроме одного, – подчеркнула она, – где сюжет был интересный и уровень написания достойный». «Ваш нижайший слуга», – подумал Захар, догадавшись, что речь идёт о его произведении «Жалящий свет», которое «не оценили» в литературном институте. Впрочем, предвзятое отношение кураторов к фантастике не добавило ему оптимизма. И дело было не в отдельном произведении, а в жанровом цензе как таковом.

Если бы он сюда поступил, ему бы пришлось несладко. Но что делать, надо как-то пробиваться наверх.

– Есть какие-нибудь вопросы у вас? – спросила ещё одна бабушка, при взгляде на которую у Захара возникала ассоциация с няней Пушкина – потому что мигом всплывали в памяти слова «голубка дряхлая моя».

В огромной аудитории повисло робкое молчание. Ещё бы, в присутствии сотен человек кто-то первым осмелился поднять руку и выдавить из себя какой-то вопрос.

– Ну, раз вопросов нет, тогда можете быть свободными, – постановила бабушка. Действительно, если вопросов нет, то и доносить информацию не надо. – И да, прошу, те, кто не смогут пройти отбор в этом году, не расстраивайтесь так уж сильно… – добавила она в завершение. – Поймите, вы все для нас уникальные, самые хорошие, но мест на одно направление ограниченное количество, и нам приходится кому-то отдавать предпочтение. Выбирать – значит отказываться. Я думаю, что если у вас изначально есть, чем поделиться, из своего жизненного опыта, то всё получится. А если человеку нечего сказать – что уж тут…

«Ага, – подумал Захар, – из жизненного опыта». Первоначально он задумывал поразить мэтров оригинальностью идеи, неожиданностью интерпретации, но по комментарию в адрес фантастики понял, что это вряд ли будет иметь эффект. «Хорошо, – решил он, – я покажу вам себя настоящего. Честно поделюсь частичкой своего сердца». Значит, Гордеев таки не зря посетил консультацию, она повлияла на его отношение к заданию.

Захар написал историю об их знакомстве с Алисой, как они влюблялись друг в друга, о Постернаке, о любви к своему городу. Рождённый им сюжет как раз удачно ложился на одну из означенных тем. Естественно, выкинул всю политику, потому что понимал, что в тоталитарной стране это табу. Но политика была далеко не главным. Добавил экшен-сцен, чтобы усилить напряжение. Некоторые детали приукрасил, лишние опустил. Он писал свою работу в формате киносценария, и в процессе использовал многие приёмы, которые вынес из книги Митты «Кино между раем и адом». Трёхактная композиция, выпуклые детали, постоянные перепады напряжения вверх-вниз… Он использовал всё, чему научился за десять лет литературного творчества и месяц усиленной подготовки к поступлению. Ему казалось, он выложился на сто процентов. Сначала Захар писал на черновике, а потом переносил на чистовик, по ходу оттачивая и улучшая некоторые моменты. Аудиторию он покидал с чувством глубокого удовлетворения и духовной просветлённости.