«…Вместо того, чтобы эффективно выстраивать отношения с западными партнёрами, Владимир Клыков пытается незаметно отдать Китаю в аренду на 49 лет земли в Сибири. Геополитические уступки Китаю являются радикально опасной стратегией для нашей страны, ведь КНР – тоталитарное, многонаселённое государство под самым боком у РФ, перед которым всё более остро стоит вопрос нехватки территории. Наиболее разумной в такой ситуации была бы «программа ядерного сдерживания», осуществляемая в двустороннем порядке Россией и США. Однако после агрессивной политики России в Украине, стоит Китаю, скажем, завтра ввести войска на Дальний Восток, и ни одна развитая страна в мире не придёт к нам на помощь.

Настоящая ахиллесова пята российской экономики – Чечня, куда ежемесячно, как в чёрную дыру, уходят безразмерные дотации из госбюджета. В 2007 году Клыков назначил президентом Чечни Рамзана Кадилова. Сейчас Чечня не является полноценной частью России, потому что на территории Кавказа де-факто не действуют российские законы, но и не является самоопределяющимся регионом, потому что её население находится под беспощадным гнётом людоедского режима Кадилова. Получается, что Кадилов и его дружки-бандиты просто «выкачивают» деньги из России.

Неоправданно щедрые одолжения Клыков готов оказывать не только Китаю. К примеру, недавно Россия выдала кредит Венесуэле на 8,8 миллиардов долларов. В 2012 году Россия простила 11 миллиардов долларов долга Северной Корее, а в 2014 году – 31,7 миллиарда Кубе. На фоне того, что обычный размер пенсии в России 10 тысяч рублей, это смотрится, по меньшей мере, нелогично.

Показательно, что Клыков предоставляет неоценимую помощь разным военным режимам, и при этом идёт на конфронтацию, практически, со всей цивилизованной частью внешнего мира. Предположим, правительство Клыкова демократическое и прогрессивное. Тогда почему же в основные союзники на внешнеполитической арене оно выбирает самые диктаторские и тоталитарные страны?

Ещё пример – в 2015 году российская армия, прикрываясь борьбой с ИГИЛ, вмешалась в сирийскую войну на стороне режима Башара Асада. Башар Асад – диктатор, получивший власть по наследству от отца и долгие годы ведущий борьбу с собственным народом. По информации международных наблюдателей из заслуживающих доверия организаций (например, «Amnesty International»), Россия наносит удары не только по объектам ИГИЛ, но и просто по населённым пунктам, которые находятся под контролем оппозиции, даже умеренной (то есть не вооружённой). В настоящее время, благодаря военному участию России, режим Асада значительно укрепил свои позиции в гражданской войне, хотя до этого их сдавал».

Захар решил, что достаточно написал и про внешнюю, и про внутреннюю политику, а значит, основная часть доклада готова, осталось только сформулировать вывод. Он с радостью написал об этом Алисе: «Почти всё дописал. Осталась только заключительная часть. Скоро дам почитать». «Молодец, солнце моё», – ответила та. «Без тебя бы у меня ничего не получилось, – написал Захар. – Ты вдохновляешь на свершения! Я так счастлив, что мы с тобой вместе». Алиса прочитала сообщение, но ничего не ответила. Наверное, была в штабе и её кто-то отвлёк.

Сообщение от неё пришло только поздно вечером: «Встретимся завтра? Я готова дать ответ». Захар почувствовал лёгкое волнение, но в то же время обрадовался, поскольку был почти уверен, что Алиса выберет его, если действительно любит. То, что она испытала мимолётную слабость к другому мужчине, простительно, но пришла пора расставить всё по местам и вернуть определённость в их отношения.

«Наконец-то это тягостное ожидание прекратится, – ответил Захар. – Давай я встречу тебя после штаба, возле фонтана, и мы пойдём ко мне домой». Алиса покорно согласилась. То, что она хотела прийти к нему домой, и то, что лично решила дать ответ, косвенно давало понять, что девушка решила остаться вместе с Захаром. Бросить парня ведь можно и по переписке.

Следующим вечером он, как штык, ждал её ровно в девятнадцать часов возле фонтана. Естественно, доклад Захар не окончил, потому что весь день и думать ни о чём не мог, кроме их встречи. Маленький круглый фонтан тихо журчал, струи воды стекали вниз, подсвеченные радужными огоньками, на фоне тёмного непроглядного неба.

Алиса, как обычно, сильно опаздывала, и Захар обошёл вокруг этого фонтана раз сто. Ждать надоело, но Гордеев успокаивал себя тем, что его девушке приходилось ещё трудней – она-то в этот день работала, пока он, в общем-то, бездельничал. Как ни странно, созерцание фонтана действовало на него умиротворяюще.

– Ты где, милая? – спросил он, дозвонившись Алисе. – Рабочий день уже закончился. – Зайти в штаб он не мог, потому что там мог быть Жора или ещё кто-либо, перед кем Алиса не хотела афишировать свою личную жизнь.

– Ты можешь меня не ждать и идти на квартиру, если хочешь. Я скоро буду, надо закончить кое-какие дела, – сказала Алиса. – Если уж идти на Голгофу, то хотя бы нужно подготовиться как следует… – расплывчато добавила она.

– Нет уж, раз договорились встретиться, я тебя дождусь, – сказал Захар. – Всё равно уже полчаса тут торчу.

«Идти на Голгофу», – повторил он про себя. Случайно брошенной фразе вряд ли стоило придавать большое значение, но она всё не шла из головы. Возможно, в этом содержался намёк на ответ, который даст Алиса. Насколько помнил Захар, понятие было сопряжено с древними библейскими притчами и символизировало добровольное принятие на себя мучений, что-то вроде «терновый венок», или «нести крест». Что ж, возможно, таким Алисе представлялся её выбор в пользу Захара, со всеми его недостатками. Но ничего, он ещё успеет доказать ей, что отношения с ним приносят не только страдания.

Если она, конечно, выбрала его. О том, что будет, если нет, думать не хотелось…

Когда Алиса появилась, Захар, после почти часового ожидания, позабыл всё, что хотел сказать, и просто пошёл рядом. Потом у него совершенно вылетело из головы то, о чём они говорили по пути домой. Наверное, если и говорили, о чём-то незначительном. Алиса с ходу сказала, что сегодня она слишком устала, и поэтому серьёзный разговор откладывается до завтрашнего утра.

«И отлично, нам некуда торопиться, – подумал Захар. – У нас впереди почти целая Вечность».

Длительные расставания научили его ценить каждое мгновение вместе, и сейчас он просто наслаждался временем, которое проводил с любимой женщиной. Лето было тесным и удушливым, и лишь по вечерам дышать становилось немного свободней. В такие часы гулять особенно приятно.

Когда они пришли в пункт назначения, Алиса сначала дала понять, что сегодня после такого выматывающего дня «ничего не будет». Но потом, когда они, раздевшись, легли в обнимку на ковре под мягким пледом, возле приоткрытого мансардного окна, она передумала и жадно потянулась к нему, и он любил её.

На двадцатый, а может, тридцатый стон тело девушки охватила мягкая вибрирующая дрожь, и она настойчивым движением отстранила от себя Захара. Когда «волны» прекратились, и на смену им пришёл упокоённый штиль, Захар спросил:

– Это было то, что я думаю?

– Угу… – отозвалась Алиса, и, обняв Захара за шею, устроила голову на его груди. Запах её волос как всегда был божественен.

Утром, когда она «чистила пёрышки», то есть одевалась и прихорашивалась перед зеркалом, Захар, у которого одеться заняло одну минуту, стоял сбоку, и, любуясь ей, спросил:

– Так что там с ответом?

– Думаю, мы отложим эту тему как-нибудь на потом, – сказала Алиса, – а то если я сейчас скажу, я же точно опоздаю на работу…

«Потому что у нас случится ещё один бурный секс», – подумал Захар. Потом, когда они вышли на улицу, он сказал:

– Ну вот, уже не опоздаешь. Теперь мы на улице и я при всём желании не смогу тебя удерживать, если тебе надо будет идти. Так что давай, не томи, в конце концов, нельзя мужика так долго мучить.

Она повернулась, с горечью посмотрела ему в глаза и сказала:

– Мы не сможем быть вместе, – у Захара перехватило дыхание. – Мне очень жаль, но ты ещё слишком незрелый и не можешь быть со мной рядом, когда мне это нужно. Но ты всё равно очень классный, и я надеюсь, что мы будем общаться дальше.

Захар не пытался ничего возражать, так как понимал, что если Алиса всерьёз приняла такое решение, то её не переубедить. Он проводил девушку почти до штаба, как и собирался. Он почему-то не чувствовал боли или обиды. Так бывает, когда человек получает глубокое ножевое ранение – в первые мгновения боли не чувствуешь, она накрывает только потом. На самом деле, Захар испытывал недоверие, как будто Мироздание решило его разыграть. Несмотря на двоякие предпосылки, в глубине души он до самого последнего верил в лучшее, в то, что Алиса выберет его и никуда не уйдёт, потому что она предназначена ему свыше.

– А почему же тогда ты сказала «идти на Голгофу»? – только и спросил Захар. Глупый вопрос, нашёл что спросить!

Оказалось, что под страданиями, на которые обрекала себя Алиса, она имела в виду возможную негативную реакцию Захара на её уход. А опоздать на работу она, вестимо, должна была, потому что Захар бы начал с ней пререкаться и умолять, либо принуждать, остаться с ним. Захар же так делать не хотел, потому что понимал, что это не поможет. Да и выбор есть выбор.

Можно, конечно, начать кричать: «Как же так, я же ради тебя вернулся из Москвы и не стал поступать в литинститут!» Но это была не совсем правда – он отказался от поступления не только из-за Алисы, но и просто потому, что понял: у него другой путь. Или: «Но ты же говорила, что любишь меня, а Жора просто друг!» Но все слова враз показались Захару сирыми и беспомощными.

На него накатило полное смирение. Они шли рядом по той улице, по которой всегда ходили до этого, и ещё были друг другу как бы не совсем чужие, но Захар понимал, что, как только они разойдутся, всё бесповоротно изменится. И тайная нить, связывающая их, исчезнет. И вот они остановились на многолюдном перекрёстке, с которого Захару надо было идти на автобусную остановку, чтобы ехать в пригород, а Алисе – в другую сторону, к штабу.