Перед самой Москвой народу опять стало прибывать. Вечером Захар обнаружил верхнюю полку над собой опять занятой. На этот раз у него в компании была женщина. Сейчас она отдыхала, отвернувшись к стенке, и из-под одеяла выглядывала соблазнительная пяточка. Когда попутчица спустилась, выяснилось, что пяточка, довольно молодая на вид, принадлежала женщине лет за сорок, коротко стриженной брюнетке, по имени Надя. Она очень громко смеялась с подругами, которые ехали в соседнем «отсеке», так что Захару было сложновато углубиться в чтение.

Потом, за чаем, они разговорились, и Захар узнал, что Надя работала в фирме, которая, кроме всего прочего, помогала беженцам с Донбасса!! Захар, конечно, не мог не расспросить её об этом, но к сожалению, получил только крупицы информации. Насколько он понял с её слов, среди беженцев попадаются действительно разные люди, как и те, кто реально вызывает сочувствие, в буквальном смысле бежали из-под обстрелов и могли погибнуть, так и тунеядцы, которые приезжали «ради халявы». Но работать, как она говорила, приходится и с теми, и с теми.

Затем разговор незаметно перешёл в русло политики, и они знатно подискутировали на тему мировой политической ситуации в целом и российских элит в частности. Если Захар говорил, что власть плохая, потому что ворует, она говорила, что воруют все. Если Захар говорил, что нужно стремиться к идеалам добра и справедливости, она обличала лицемерие западных демократий. И так далее. Причём Надя говорила обильно, процентов на 80 больше, чем Захар, она вообще была, судя по всему, большая любительница поговорить, и ему едва удавалось вставить свои пять копеек и донести хотя бы крупицу рациональности. К их дискуссии прислушивался чуть меньше, чем весь вагон. Особенно учитывая, что Надя была эмоциональной и говорила голосом громким и высоким. Вообще она казалась Захару достаточно дружелюбной, несмотря на определённые расхождения во взглядах, и он даже добавил её в друзья «Вконтакте».

Глава 5. Сергей

И вот, наконец, долгожданная Москва. Выход «на волю» из осточертевшего поезда, чтобы почти целый день провести в шумной и суетливой Москве, а вечером и последующей ночью предпринять решающий рывок и вырваться НА ВОЛЮ уже не в кавычках. После столь длительного «заточения» в поезде Захар выглядел слегка помятым, слегка небритым, и слегка «не от мира сего». Но это было скорее внешним впечатлением, а вообще, по внутренним ощущениям, он довольно легко перенёс почти недельный вояж. И конечно, в Москве Гордеев не мог не зайти в свой любимый магазин «Библио-Глобус», о котором у него остались тёплые детские воспоминания. Лето незаметно закончилось, сентябрь промчался, и Захар, идя по улице в своей привычной толстовке, ощутил, что ему в ней уже не так уютно, как раньше, а временами, когда накатывает ветер, становилось даже зябко. И наконец, он пришёл на вокзал, который отыскал на карте при помощи мобильного интернета. Ориентироваться в метро у него получалось легко.

Хотя Захар пришёл в пункт назначения не больше чем за десять минут до отправления, и страшно боялся, что опоздает, не найдёт нужный автобус, в тот момент, как он там появился, автобуса даже не было. И люди с характерными дорожными котомками стояли и ждали. Здесь он впервые увидел в руках у людей паспорта СИНЕГО цвета, а не красного, как привык видеть. В том числе и у одной женщины, по виду чуть помладше её бабушки. К ней он и подошёл спросить, на правильную ли платформу пришёл. Женщина подтвердила, и пока они ждали автобус, то чуть-чуть разговорились. Позднее, при проверке билетов и посадке в салон, выяснилось, что у них ещё и соседние места.

Для Захара было странно, что большинство пассажиров рейса оказались украинцами (как и его случайная попутчица, которая регулярно приезжала в Москву навестить родственников), и возвращались обратно. Ему почему-то казалось, что наоборот, большей частью русские будут ехать в Украину к родственникам (или с какими-то иными интересами), а украинцы после вторжения России «в эту сторону» почти не ездят. Попутчица оказалась доброжелательной и непредубеждённой собеседницей, и они славно пообщались.

Если раньше у Захара и были какие-то сомнения насчёт Украины, то теперь, во время этого разговора, Гордеев со всей ясностью осознал, что там, по ту сторону кордона – точно такие же люди, как и в России, что нет никаких «они» и «мы», и понял также, насколько глупа и бессмысленна вся эта вражда, посеянная меркантильными политиками. Он готов был обнять эту женщину за то, что она развеяла его опасения, и радовался тому, что так повезло с попутчицей.

Потом, ближе к вечеру, когда они уже долго ехали, он закрыл глаза и представил Алису, подумав, что было бы здорово, если бы он взял её с собой. И они вместе приехали бы к Сергею, и Захар бы их познакомил. Он знал, что его другу она наверняка понравится. За такими мыслями Захар не заметил, как провалился в сон, и проснулся уже в час ночи, на границе.

Русскую границу прошли бесшовно. Захар больше всего боялся украинской границы. На сайте, где он брал билеты на этот автобус, было написано, помимо предупреждения о необходимости наличия «приглашения», что при пересечении границы могут возникнуть проблемы у «лиц мужского пола, находящихся в призывном возрасте». Он даже специально взял военный билет, чтобы, если что, доказать, что он не годен для военной службы. И, перед самой проверкой, надел очки, чтобы выглядеть «интеллигентнее». Так сказать, смотрите, я никакой не сепаратист, и еду через границу, не чтобы воевать с украинской армией.

В автобус вошла женщина-пограничник с вышитым на предплечье сине-жёлтым квадратиком и начала проходить по салону и собирать паспорта, с самого начала спросив:

– Есть кто из России?

Захар, смутившись, поднял руку. (Афишировать свою принадлежность к стране-агрессору кто ж захочет.) Он не стал оглядываться назад, посмотреть, не поднял ли кто ещё руку, но похоже, он оказался ЕДИНСТВЕННЫМ здесь россиянином. Это смутило его ещё больше.

– Цель приезда? – спросила женщина, принимая из рук Захара кроваво-красненький паспорт.

– К другу, – ответил Захар.

– Приглашение есть? От друга?

– Да, – сказал подготовленный Захар и протянул пограничнице красивый листочек.

– Отлично, давайте его сюда, – сказала пограничница и, собрав у всех документы, вышла.

Минут десять длилось тягостное ожидание. Потом в салон зашёл суровый мужик-пограничник и начал пофамильно раздавать всем обратно паспорта. Захар всё вслушивался, ожидая, пока назовут его фамилию, но так и не дождался. В самом конце мужик спросил:

– Червонный чей?

Захар не знал, что «червонный» по-украински означает «красный», и не понял, что говорят про него. К счастью, другие пассажиры показали на него и сказали: «Наверное, того мальчика». Захару передали назад его паспорт вместе с приглашением.

Дверь автобуса закрылась, и он тронулся в путь, разрезая ночную темноту, которая была за кордоном, светом фар. Захар сначала не верил, что у него получилось. Ощущение, всецело охватившее его, можно было описать словами: «НЕУЖЕЛИ ПРОЕХАЛ?!» Об исходе этого решающего момента пересечения границы он гадал, начиная с первого дня своего путешествия в поезде от Майского до Москвы. Пропустят – не пропустят? ПРОПУСТИЛИ. И с этого момента он входил в зону чуда, где дальше могло случиться всё, что угодно. Он вышел из своей персональной матрицы, вырвался за пределы замкнутого ареала обитания.

Наутро, когда они прибыли в Киев, на автовокзал, он с этого же автовокзала должен был отправиться в Николаев. Пока было время, Захар прогулялся по окрестностям, ища пункт обмена валют. К сожалению, пока все пункты обмена валют были закрыты. Зато Захар, кажется, впервые на своей памяти увидел НОРМАЛЬНЫЙ съезд для инвалидов в подземный переход. Длинный, под очень небольшим уклоном. Всё, что он видел раньше, больше напоминало американские горки, чем съезд для инвалидов. Невнимательно смотрел? Или в России они ему просто не попадались? Непонятно. Тем не менее, начало было хорошее.

Зайдя в магазин купить печенья в дорогу (так как всё ранее купленное уже было употреблено) – деньги он всё-таки обменял, тут же в магазине, подождав пятнадцать минут до открытия обменника – Захар НАБРАЛ номер Сергея, на чудом ещё державшем заряд телефоне. Внутри всё трепетало в радостном предвкушении. Вот это для Сергея будет СЮРПРИЗ!.. Он требовательно просил его выслать приглашение, но о точных сроках приезда не сообщал.

С каждым гудком сердце Захара затаённо замирало. Наконец, Сергей взял трубку и сонным голосом ответил: «Алло».

– Алло, Сергей? Это Захар, – сказал Захар. – Я буду в Николаеве в шесть часов вечера, встречай меня на автовокзале. Я прибуду на автобусе «Киев-Херсо́н»… Или Хе́рсон? Не знаю, как правильно ставится ударение в этом названии…

– ХерсОн, – акцентировал Сергей. – Подожди, в шесть вечера будешь в Николаеве? А сейчас ты где?

– А сейчас я на границе, тайно перелез через колючую проволоку, и пешком иду до Николаева, – ответил Захар. У него было весёлое настроение. – Шучу. Сейчас я в Киеве, у меня скоро автобус, а сюда я приехал тоже на автобусе, из Москвы.

– Ну слава богу! Пропустили, всё нормально?

– Да, на границе обошлось, к счастью, без проблем.

– А я думаю, куда это Захар пропал, не пишет, две недели от него нет никаких новостей. А он, оказывается, в Украину приехал. Ну, ладно, давай садись на автобус, я тогда тебя в шесть часов вечера встречаю… – довольным тоном заключил Сергей.

Автобус из Киева до Николаева оказался куда менее удобным. На багажной полке было недостаточно места, чтобы втиснуть сумку Захара (не очень-то громоздкую, справедливости ради, спустя неделю путешествия по мере убывания запасов еды вес сильно понизился). О кондиционере и просторном салоне из предыдущего автобуса Захар вспоминал с ностальгией. Но в целом всё было не так уж и плохо. По пути Захар начал читать новую книгу – заместо дочитанной ещё в поезде «Один шаг в Зазеркалье» – увесистый фолиант «Армия Солнца» Сергея Вольного, его дебютный роман, вышедший в начале двухтысячных. Так как Захар тогда был ребёнком, знакомство с творчеством писателя он начал с более поздних книг, а до этого романа добрался только сейчас. Оправдает ли он ожидания, или нет?.. Когда Гордеев пролистывал книгу перед тем, как начать читать, в глаза ему случайно бросилась фраза крупным шрифтом на одной из страниц: