Так что Шариков для Захара не был авторитетным блогером. Помимо того, позже Гордеев посмотрел ещё и разоблачение, где того поймали на лжи – из оригинального видео, в своём сюжете он показал лишь половину, тогда как вторая в корне меняла суть дела. И плюс ко всему, в деятельности Шарикова явно прослеживался односторонний подход. То есть, он развенчивал только фейки украинских СМИ, тогда как на фейки российских, зачастую гораздо более нелепые, обращал внимание крайне редко.

Когда Захар пришёл обратно к кубу, по пути всё это обдумывая, Алиса отчитала его за то, что он отошёл так далеко и она потеряла Захара из виду.

– Ты что, блин, не понимаешь, что если приставленный к нам полицейский это заметит, то всё, кранты, нарушение указанного радиуса проведения публичного мероприятия!

– Да ладно тебе, прям он так будет внимательно смотреть и с рулеткой измерять.

– Так тут и измерять ничего не надо, если ты ушёл хрен знает куда! Короче, будь осторожней, я тебя прошу. – Выместив злобу, Алиса сделала лицо попроще, и вернулась к раздаче.

Один забавный чудаковатый старикашка, с видом человека, который постиг истину в этой жизни, упреждающим жестом отвёл руку Захара с листовкой и сказал:

– Ты ещё молодой, наивный, но я-то знаю, что всё это режиссура Кремля. Февральный просто играет роль в представлении, а за ниточки им дёргают оттуда, сверху.

«Ничего себе режиссура Кремля, – подумал Гордеев. – На человека завели уголовные дела, сломали жизнь его брату. Февральный всё время под огромным давлением, под надзором камер и диктофонов, в разработке у спецслужб. И всё равно находятся всяческие любители теорий заговора, которые думают, что…»

Алису с Машей Васильевой добрые люди из магазинчика, соседнего с кинотеатром «Уссури», запустили погреться у себя и налили горячего чаю. Вообще многие предприниматели, открыто или тайно, оказывали покровительство Февральному, этим и объяснялось то, что удавалось относительно легко собирать такие внушительные суммы за краткий срок (ну и ещё мастерским интернет-продвижением, конечно). Просто толковые предприниматели мыслят экономически, и Февральный делал ставку на экономику, тогда как официальная пропаганда – на эмоции, «традиционные» ценности и военно-патриотические понты. Но для знающего человека было очевидно, что под этим «лоском» власти прятали отсутствие какой-либо экономической программы вообще и очевидность того, что курс, которым они толкают страну, ведёт в пропасть.

Когда волонтёры разбирали куб, Злата на пять минут куда-то убежала. Захар радовался, что при разборке не надо было снимать перчатки, так как плоскогубцами перекусить стяжки легко можно и без этого, а вот чтоб затягивать их в начале, пальцам необходима была максимальная подвижность, и пока затянешь каждую из нескольких десятков, пальцы краснели от холода. Неожиданно вернулась Злата с… мороженым! Она сбегала в ближайший магазин и купила мороженое, и ела его маленькой пластмассовой ложечкой!

Она, конечно, всех развеселила такой выходкой. Ещё бы, холодное мороженое, во время такого снега и студёного ветра…

– Да ты прямо монстр, – сказал ей волонтёр Митя Гуляев, смотря на девушку с явным восхищением.

Все обступили девушку, и Ярик сделал фотографию на память. Захару, глядя на то, как Злата уплетает мороженое, даже самому захотелось лизнуть один разик.

– Даже не думай, – сказала Аня, прочитав его мысли. – Ты же веган, тебе нельзя обычное мороженое.

«Вот бы она влюбилась в меня, – подумал Захар, с восторгом глядя на Злату. – Она такая же чокнутая, как и я!»

Куб получился самым максимальным за последнее время не только по количеству розданных листовок (новый рекорд – больше 400 за один раз), но и по количеству волонтёров, в нём участвовавших. Алиса, Маша, Аня, Захар, Злата, Митя, Ярик, Макс Панфилов… Это ещё не все, некоторые, отстояв половину, уже вернулись греться в штаб. А вот Юрия Тучина, координатора, о существовании которого Захар уже успел забыть, так и не было, за время отлучки Гордеева ничего не поменялось. Ярик, который стоял рядом, когда они разбирали куб, намекнул, что вроде бы как раз сейчас в штабе планируется встреча по этому поводу, на которую Тучин должен подъехать, и с ним будут «серьёзно разговаривать». Захар не понял, что имеется в виду.

Ещё он заметил, что Ярик как-то подозрительно легко одет. Уже первый снег и термометр давно упал в минус, а он в тонких синих джинсах. Ладно Аня, она приехала с Сибири. Но Борщов, который вроде как из местных…

Когда они подошли к штабу и позвонили в домофон (штаб запирался на массивную металлическую дверь), им открыл Руслан. Как выяснилось, координатора ещё не было. Все зашли внутрь и стали раздеваться. Жора стал расспрашивать Захара об Украине (он сам увлекался историей и кое-что знал о голодоморе и сталинских репрессиях в Украине, поэтому ему было интересно узнать, как там сейчас обстановка и что поменялось), и представил ему волонтёра Васю, который приехал из Бурятии и учился здесь, в Заморском крае. Захар вспомнил, что мельком видел Васю на субботнике, также, по словам Жоры, он помогал им готовить встречу с Февральным возле кинотеатра, просто тогда Захар с ним не пересекался.

Наконец, с двадцатиминутным опозданием, подъехал Юрий. Когда он вошёл, среди присутствующих волонтёров как по команде повисло неодобрительное молчание. Юрий повесил куртку на крючочек, вытер ноги у входа, зашёл и уселся на стуле, выкатив небольшой пивной животик. Все волонтёры либо сели полукругом поближе к нему, либо просто встали рядом, кому не хватило мест. Захар оценивающе посмотрел на Тучина. Мужчина, лет пятидесяти, полностью седой, не спортивный, но и не очень полный, не очень высокого роста, не то чтобы слабый, но и не пышущий энергией, со слегка насмешливыми глазами и несколько жеманный.

– Вы хотели меня видеть, чтобы что-то обсудить, – без предисловий перешёл он сразу к делу. – Я вас слушаю.

– У ребят есть вопросы, – сказал Жора. – Я, как заведующий по работе с волонтёрами, организовал эту встречу.

Дальше он отступил в сторону и в дискуссии почти не участвовал. Высказывались ребята, причём все по очереди (кроме Захара, так как он только вернулся из Украины и ещё толком не врубался в происходящее, он предпочитал просто наблюдать). Каждый говорил своими словами, но суть была примерно одинаковая: нас достало, что вы ни черта не делаете, а работу, которую должен делать координатор, выполняют или Алиса с Жорой, или сами волонтёры. Вы, мол, в штабе почти не появляетесь, вас редко здесь можно застать, тогда как координатор должен аккумулировать вокруг себя людей, притягивать их своей харизмой, произносить вдохновенные речи, а так как этого нет, мы работаем чисто за счёт своего энтузиазма, и, честно говоря, спустя четыре месяца после открытия штаба уже устали и выгорели от полного равнодушия к нам.

– Вы заходите раз в неделю, – говорил Ярик, – спрашиваете, как тут дела, как что, и этим ваше участие и ограничивается. Только кружки оставляете немытые из-под чая повсюду.

– Я подтверждаю, – сказала Злата, – я хоть в штабе и не так долго, как остальные ребята, но тоже всё это успела заметить.

Захар с интересом перевёл взгляд со Златы на Юрия Тучина, заинтригованный тем, как он будет держать ответ на столь серьёзные претензии.

– Мне кажется, вы всё сильно преувеличиваете, мальчики и девочки, – сказал Тучин. – Во-первых, я стоял у основания штаба, без меня он бы вообще не заработал, и я помогал организовывать митинги 12 июня и 26 марта.

– Юрий, мы не отрицаем ваши заслуги в открытии штаба, – сказал Митя. – Но просто открыть штаб недостаточно, нужно ещё и участвовать в его жизни. К тому же, не забывайте, что Алиса и Жора сделали не меньше вас для того, чтобы этот штаб встал на нормальные рельсы и начал функционировать, как сейчас.

– Спасибо, Митя, – уставшим голосом сказала Алиса.

– А митинги вообще были очень давно, – закончил Митя. – На первом из них вас, кстати, не было, так как вас задержали и проведение взяли на себя уже на месте другие люди. В любом случае, к сегодняшней повестке это не имеет никакого отношения, уже слишком много всего случилось. У нас кубы проводятся через день, если вы не знали.

– Конечно, я знаю про кубы, – подтвердил Юрий Тучин, – и я даже помогал собирать куб и подбрасывал вас к месту проведения.

– Один раз! – возмутилась Алиса. – Вы помогали собирать куб единственный раз, в самом начале, самый первый куб! А для того, чтобы подвезти нас, не обязательно занимать должность координатора… В конце концов, мы могли просто напрячь какого-нибудь волонтёра с машиной!

– Хорошо, а помните ту лекцию в штабе про телекоммуникации и компьютерные технологии?.. Это же я договорился со своим знакомым об её проведении.

– Лекция – это второстепенное мероприятие, – тихим голоском возразила Аня.

– Не согласен, – отрезал Юрий. – Она создаёт инфоповод и позволяет привлечь в штаб новых людей.

– Инфоповод это конечно хорошо, но нам кажется, что без лекции можно было бы обойтись, а без кубов и агитации – никак, – продолжала настаивать Аня.

– Да и все новые волонтёры, которые прибыли в наши ряды, их ведь нашли Жора и Алиса, а не вы, – добавил Макс Панфилов, который всё это время сидел в дальнем углу и помалкивал.

– Всё зависит от ракурса зрения, – пожал плечами Юрий. – Мне кажется, у вас очень односторонний и предвзятый взгляд на ситуацию. Ведь и Алиса с Жорой, на которых вы всё время ссылаетесь, тоже не идеальны, если приглядеться повнимательнее. Все мы помним историю с Христосом…

– А что с ним? – спросил Захар. – И кто это?

– Это наш работник, – сказал Юрий. – Георгий его выгнал из штаба. А ведь он мог бы принести пользу кампании…

– Какой он нахрен работник, его взяли стажёром на неделю, это ещё летом было, – включился в диалог Жора. – И он курил траву в штабе. Такие работнички приносят не пользу, а вред нашей репутации, поэтому я его и выгнал. А он после этого пришёл и порвал пачку листовок. А я сказал, что ещё раз такое повторится, я порву ему лицо. И я своё слово сдержу, если такое случится.