Но Джессика?

Сначала эта женщина ничем не отличалась от остальных, но ей удалось пробиться к моему сердцу. Я знал, что она отличалась от остальных. Ее жизнь приняла дерьмовый оборот, но она не была потеряна или уязвима, как я, когда был ребенком. Каждый раз, когда ей холодно, я чувствую чистое опустошение, ведь это напоминание о ее бездомном прошлом. Каждый раз, когда Кристина передает ей тарелку с едой, она ценит ее, будто это последняя еда. И каждый раз, когда мы вместе, она упивается моей похвалой или наказанием так же, как брошенный ребенок или щенок.

Джессика напоминает мне себя.

Мы разделяем те же чувства. Они связывают нас вместе.

Конечно, у других шлюх были те же проблемы. Но все они, казалось, страдали от душевных мук, как моя мама. Даже когда я пытался исправить их, то всегда знал, что они возвратятся к прежнему. Это было в их ДНК.

Тем не менее, моя Банни выжила.

Я вижу, как возвращаются ее сила и решимость. Блеск в ее глазах, с которым она преодолевает свое прошлое, затмевает все, что она делает. Когда я вижу Джессику, я словно смотрюсь в зеркало.

— Джессика Кеннеди, я никогда не смогу ненавидеть тебя, — шепчу я и целую ее в макушку. — На самом деле, ты до чертиков пугаешь меня, потому что мои чувства к тебе совершенно не похожи на ненависть, детка.

«Фамилия нужна, когда ты принадлежишь кому-то, кто заботится о тебе».

Я жду, что она начнет задавать вопросы: станет возражать, что ее фамилия «Рэббит», или же назовет мне свою настоящую фамилию. Но вместо этого Джессика прижимается ко мне.

— Я бы хотела остановить этот момент, — говорит она, и ее мягкое дыхание щекочет мою грудь.

Закрыв глаза, я улыбаюсь.

Это похоже на вечное счастье.

ГЛАВА 25

Она


Прошло три дня с тех пор, как Бракс уехал, чтобы забрать своего отца. И на этот раз все по-другому. Он оставил меня и поехал один, потому что утром у меня было несварение желудка, и Бракс отказался брать меня с собой, несмотря на мои уговоры. Но в отличие от поездки в Лондон, он звонил домой по десять раз на дню, чтобы узнать, как я. Во время самых поздних звонков, я сворачивалась калачиком в его постели и говорила с ним о своих днях в колледже, или о том, как проходили мои трудовые будни в юридической фирме. Он рассказывал что-то о собственном прошлом, о том, как подбирал себе сотрудников. Было приятно узнать его с этой стороны.

Никто из нас не погружался в прошлое слишком глубоко. Я несколько раз вскользь упомянула своего брата, но о серьезном молчала. И теперь позволяю себе верить, что мы можем стать чем-то большим. Что, возможно, он захочет удержать меня, и мы вместе найдем способ не дать Джимми разрушить наши жизни.

Мысль о муже буквально лишает меня кислорода. Несмотря на то, что я рассказала Браксу много чего, он до сих пор мало что знает о моем прошлом. Джимми — его клиент, и я переживаю, что Бракс будет действовать неразумно — не в своих интересах, а в моих. Я боюсь, что так же, как он защитил меня от оскорблений Джимми в Лас-Вегасе, Бракс будет преследовать его в попытке отомстить за меня.

Так было с Тревором.

И так было с Корги.

До сих пор не знаю, что они с Дюбуа делали в Лондоне, но это точно связано с Корги, ведь Бракс спрашивал о нем перед тем, как уехать. Брэкстон сначала нападает, потом спрашивает. Когда Тревор приставал ко мне, Бракс чуть не убил его. Думаю, Корги постигла та же участь.

— Почему у меня такое чувство, что меня убьют за это? — жалуется Картье, счищая защитную ленту с наличника двери.

Я заканчиваю заправлять простынь и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. Его шоколадные кудри покрыты пятнами краски цвета хаки. В какой-то момент он снял рубашку, и теперь ослепляет меня своим скульптурным совершенством. Очень жаль, что он играет за другую команду.

— Никто тебя не убьет. Мы оба знаем, что лиловый был отвратителен. К тому же, его отец не захочет жить в Комнате Принцессы, а других свободных комнат у нас нет.

Он подходит и помогает заправить кровать. Мы потратили первые пару дней на покраску, а вчера весь день выбирали аксессуары. Несмотря на брюзжание Картье, я знала, что ему нравится помогать мне с ремонтом. Плюс кто-то же должен был оплатить все это.

— Да, но почему мы не могли сперва спросить разрешения? — жалуется он.

Я бросаю в него подушку.

— Потому что, дурень, это не было бы сюрпризом!

Но его тревога заразна, и я начинаю переживать. Что, если Брэкстон ненавидит сюрпризы? Что, если я неправильно оценила развитие наших отношений и зашла слишком далеко, перетащив все свои вещи в его спальню? Это напоминает мне, как я боялась, когда меняла что-то в нашем с Джимми доме в Джорджии. Это всегда было пан или пропал. Если ему нравилось, и я была вознаграждена покоем. Если нет, и я получала урок.

— О, Боже! — Кристина ахает, стоя в дверном проеме. — Джессика, ты просто превзошла себя. Комната выглядит потрясающе. Мистер Кеннеди будет тобой гордиться.

Я бросаю Картье самодовольную ухмылку.

— Хорошо. А то Карт пытается довести меня до сердечного приступа.

Она цыкает на него и машет мне.

— Пойдем, сладкая. Мне нужна твоя помощь на кухне. Это блюдо — твое шоу, я всего лишь помощник. Недавно звонил Брэкстон и сказал, что будет здесь в шесть. Если мы хотим накормить троих голодных мужчин, нам стоит поторопиться.

— Карт, ты тоже можешь помочь, — говорю я надувшему губы ангелу.

Он следует за нами к лифту, по пути надевая рубашку.

— Если мистер Кеннеди разозлится — то меня заставили, и я находился под давлением. Просто, чтобы разъяснить. И еще, ты украла мою кредитку.

Я смеюсь, когда Кристина отмахивается от него.

— Отрасти уже яйца, большой бездельник. Он будет дураком, если не оценит старания Джессики ради того, чтобы его отец чувствовал себя желанным гостем. Если он разозлится, то познакомится с моей скалкой.

Мы все смеемся из-за шуточных угроз Кристины. Бракс прикончил бы нас троих за секунду, но что-то мне подсказывает, что, несмотря на суровую внешность, он никогда бы не стал причинять реальную боль никому из нас.

Приготовление ужина наполнено шквалом болтовни и легкого стеба. Это самый теплый семейный момент, что был у меня за много лет, и он наполняет меня эмоциями, которых я не испытывала с тех пор, как встретила Джимми. Я жарю куриные стрипсы, а рядом жужжит миксер — Кристина взбивает картофельное пюре — когда чувствую присутствие Бракса.

Его тепло окутывает меня сзади, и я с облегчением расслабляюсь.

Если бы я не боялась сжечь курицу, то бросилась бы в его объятия. Бракс обнимает меня за талию и вдыхает запах моих волос. Колени подкашиваются, но, к счастью, он прижимает меня к себе, чтобы я не упала.

— Знаменитая жареная курочка Джессики? — спрашивает Бракс по-мальчишески задорно. Его голос мягкий и чуть приглушен, хотя миксер уже выключен.

Я поворачиваю голову, чтобы увидеть его лицо. Ясными голубыми глазами он смотрит на меня, все следы серого цвета ушли, как вчерашний ливень. Он небрит, и я вздыхаю, как влюбленная школьница.

— Один кусочек, и ты станешь моим, — заверяю я его, по-южному растягивая слова, что теперь кажется наигранным, так как британский акцент я использую каждый день.

Он усмехается и целует меня.

— Я стал твоим с того момента, как впервые тебя попробовал.

Моя кожа горит, когда он отстраняется от меня, чтобы дать возможность продолжить готовку. Я переворачиваю последний кусок и кладу его на тарелку, выключаю плиту и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, куда он пошел. В дверях вижу Бракса и еще одного мужчину, одетого в похожий костюм. Кристина позволяет Картье закончить гарнир, а я подхожу к мужчинам.

— Пап, это Джесс, — говорит Бракс, представляя меня по имени.

Я довольно улыбаюсь ему, и, клянусь, его это, кажется, смущает. Поворачиваясь к его отцу, я включаю свое южное очарование, акцент и все остальное.

— Так приятно встретиться с вами, мистер Кеннеди.

Мужчина высок и хорошо сложен для пожилого человека. Его темные волосы почти целиком посеребрила седина, но глаза все еще молоды. Он симпатичный мужчина, но они с Браксом совершенно не похожи друг на друга.

— Настоящая южная красавица. Я могу понять, почему мой сын сражен вами. Вы прекрасны во всех отношениях, как он и говорил, — отвечает он гладким, бархатным голосом и берет мою руку в знак приветствия. — Пожалуйста, зовите меня Рич.

— Папа, она британка. Не позволяй ей запудрить тебе мозги своими штучками, — возмущается Бракс.

— Зануда, — фыркаю я на этот раз без акцента. — Идите к столу и позвольте мне сразить вас. Посмотрим, кто тут пудрит мозги.

* * *

— Юная леди, вы весьма талантливы, — говорит Рич с усмешкой и поглаживает свой живот. — Я могу привыкнуть к этому.

Бракс качает головой и смотрит на него твердым взглядом.

— На твоем месте я бы не стал привыкать. Считай, что это твой последний подобный ужин, папа. Я хочу, чтобы с завтрашнего дня Кристина готовила тебе блюда с низким содержанием холестерина. Никаких сердечных приступов под моей крышей.

Ричард ворчит, но не кажется расстроенным словами Бракса. На самом деле, он выглядит счастливым. Его сын заботится о нем, и это написано на его красивом лице.

— Еще я хочу, чтобы ты занялся спортом, — говорит Бракс. — Мы могли бы заниматься вместе в тренажерном зале наверху.

— У тебя есть тренажерный зал? — ляпаю я.

Ричард вопросительно смотрит на меня, и глаза Бракса округляются. Я до сих пор не была на втором этаже.

— Да, — говорит он, прочищая горло. — У меня не было возможности показать тебе его, потому что ты отвлекала бы меня от тренировок, — Он игриво закатывает глаза, показывая мне, что его отец не знает о нашем соглашении и условиях моего пребывания здесь. Несмотря на легкость его тона, тревога омрачает его голубые глаза, и они становятся серыми. — Я устал, ребята. Мне еще нужно решить, где папа будет спать, и…