— Ах, это… — прерываю я Бракса, и чувствую спазм в желудке от изменения его настроения. Он сжимает челюсть и смотрит прямо мне в глаза. Сглотнув, я быстро встаю. — Я взяла на себя смелость, хм-м, сделать косметический ремонт.

Бракс прищуривается, и все остальное исчезает, кроме него. Я пытаюсь улыбнуться, но его это не забавляет. Похоже, он опасается моего маленького сюрприза. Очевидно, Бракс не из тех, кого можно легко «удивить».

— Ну, на этой ноте, я пойду спать пораньше, — бормочет Карт и поспешно выходит из-за стола. Трус.

Кристина, явно чувствуя настроение, извиняется и выходит из-за стола, чтобы убрать кухню. Дюбуа, по-видимому, и не нужно ничего говорить, он просо уходит, избегая надвигающейся бури. Они все разбегаются, как крысы с корабля. По крайней мере, Рич остается на месте. И я улыбаюсь ему благодарной улыбкой. Он, может, и не знает всех секретов Бракса, но был бы дураком, если бы упустил момент внезапной смены настроения в комнате.

Бракс встает и протягивает мне руку.

— В какой комнате ты сделала ремонт?

Я с трудом сглатываю и указываю наверх.

— В той уродливой лиловой комнате.

Уголки его губ слегка приподнимаются, а глаза становятся светлее на несколько оттенков. Это дает мне надежду. Рич фыркает, явно забавляясь моим поведением.

— И еще я, хм-м, заперла кладовую рядом с ней. Там беспорядок, а у Кристины не было времени, чтобы подготовить ее для твоего отца, — говорю я в спешке и беру его за руку.

Холодными пальцами он сжимает мои, и у меня голова кружится от беспокойства. Пока мы поднимаемся наверх, Бракс и Рич обсуждают семейный бизнес, а я отвлекаю себя тем, что слушаю их. Ричард, несмотря на то, что технически на пенсии, гордится Kennedy Toys, и от этого мое сердце разрывается. Бракс, может, и не похож на отца, но они похожи в том, как одеваются, в их любви и преданности своему бизнесу, и в несомненной любви друг к другу. Я вспоминаю о своем отце.

— Этот дом прекрасен, — делает комплимент Рич. — Твоей маме бы он понравился.

Вздох Бракса не слышен пожилому мужчине, но я слышу. Рич говорит о ней с нежностью, и я задумываюсь о том, что случилось с этими двумя, почему они больше не вместе.

— Вы с ней развелись? — Вопрос срывается с моих губ прежде, чем я могу остановить его.

Мы подходим к двери в бывшую Комнату Принцессы, и они останавливаются. Взгляд Бракса устремлен в пол, скрывая от меня эмоции. Я хочу дотянуться до него, но сломленное выражение лица Рича останавливает меня.

— Джессика, она скончалась, — говорит мне Рич, сосредоточив взгляд на Браксе, — Наркотики украли мать моего мальчика. Она сейчас в лучшем месте.

Мои глаза наполняются слезами, а сердце болезненно сжимается.

— Мне так жаль. Я не знала, я думала, что…

— Довольно, Джессика, — рычит Бракс, напугав меня и отца, — просто покажи нам эту чертову комнату.

Его слова причиняют боль, и теперь я не хочу показывать ему комнату. Он будет ненавидеть ее. Прохожу мимо них, поворачиваю ручку и толкаю дверь.

— Не знаю, как комната выглядела раньше, но здесь действительно мило, дорогая, — говорит Рич мягким тоном.

Я пожимаю плечами и оглядываю комнату. Мебель уже не белая, а из красного дерева. Каждый элемент в комнате мужской, кроме белого ковра, но я не успела бы заменить все за такой короткий срок. В любом случае, теперь комната легко может украсить обложку журнала.

Бракс проходит мимо нас к гардеробной. Он гремит несколькими пустыми вешалками и ругается. Теперь я еле сдерживаюсь. Все всего лишь хотелось помочь и удивить его. Но я будто сделала что-то ужасное. И чертовски разозлила его.

— Эм-м, Рич, было приятно познакомиться с вами, но я неважно себя чувствую. Думаю, что лягу пораньше. Увидимся за завтраком. И я воздержусь от бекона и яиц, так что мы сможем страдать из-за отсутствия холестерина вместе, — говорю я дрожащим голосом, который должен быть легким и игривым.

Он хмурится и раскрывает мне свои объятия. Обычный жест, который бы сделал любой отец для своей дочери — и все же он значит очень многое. Я подхожу и позволяю пожилому мужчине, который пахнет почти так же, как Бракс, обнять меня.

Ричард сжимает меня и целует в макушку. Он именно такой, каким должен был быть мой отец — теплый, понимающий, любящий.

— Милая, Бракси нуждается в любви больше, чем многие. Ему нужен особенный человек, который полюбит его всего. Снаружи он порой бывает грубоват, но у него доброе сердце. Держись за него, — говорит он шепотом, — ему нужна такая женщина, как ты.

Я киваю ему, прежде чем отстраниться. Выбравшись из комнаты, я вхожу в лифт, но Бракс догоняет меня и ногой останавливает закрывающиеся двери. Знакомый страх захватывает меня, когда я вспоминаю, что случилось в последний раз, когда вот так ногой мужчина остановил двери лифта. В тот раз Джимми вторгся в мой мир. Он сделал мне больно. И я опасаюсь того, что будет делать Брэкстон.

Ведь он зол.

Я чувствую эту пульсацию.

Его ярости не избежать.

— И где же ты собираешься спать? — Его голос резок, и я осмеливаюсь взглянуть на него. Следую за его взглядом на панель управления. Мой палец завис над цифрами, которые предоставят мне доступ на третий этаж — его этаж.

— Очевидно, на диване, — говорю я, опуская руку.

— Посмотри на меня.

Я поднимаю взгляд и смотрю в глаза хищника. За один вечер, от равных мы вернулись к тому, что я снова его добыча. Стою и думаю о том, как легко все перевернулось с ног на голову.

— Не думаешь ли ты, — спрашивает он с рычанием, — что маленькие шлюшки должны спать в Дыре? — Он бьет кулаком по цифрам на панели, и я вздрагиваю.

— Бракс…

— Не надо! — гремит он. Я вздрагиваю, когда он шагает ко мне и хватает за руку. Его захват твердый, но не жестокий. Двери открываются на третьем этаже, и он тащит меня за собой. Я и так сегодня перенервничала, а он своим дерьмовым настроением делает все только хуже. Когда мы подходим к двери его спальни, я решаю, что сегодня лучше побуду в Дыре, чем рядом с ним.

— Вводи.

С трудом сглотнув, я бросаю на него взгляд. Его глаза светятся холодным металлическим блеском.

— Ввести что?

Мы оба знаем, что я тяну время.

Мы оба знаем, что я знаю.

— Введи его, игрушка, прежде чем я надеру тебе задницу.

Я не против того, что он называет меня «игрушкой». Обычно. Но сегодня он будто пытается задеть меня. Сдерживая внутреннюю ярость, я встречаюсь с его пылающим взглядом.

— Конечно, господин. Преклоняюсь перед вами, господин, — дразню я. Нажимая сильнее, чем необходимо, я ввожу «1-9-8-2», как будто хочу причинить клавиатуре боль.

Бракс чертыхается и залетает внутрь. Я уже заняла своими вещами половину гардеробной, и теперь мне интересно, что он с ними сделает. Выкинет?

— Это что, мать твою, теперь твой дом? — кричит он.

Несмотря на гнев, он что-то скрывает. Страдание. Боль. Печаль. Я чувствую это, и моя злость пропадает. Мне хочется обнять его. Пробежаться пальцами по его мягким волосам. Прижать к себе и бормотать ему слова успокоения.

— Почему ты так злишься на меня? — протестую я и не могу остановить слезы.

Он срывает с себя пиджак и развязывает галстук. Я смотрю на человека, который выглядит как демон, стоящий перед адским пламенем горящего камина. Мой разум затуманивается, когда он начинает раздеваться: каждая вещь падает на пол с такой силой, будто он хочет расколоть пол.

Когда с одеждой покончено, я смотрю на него.

— Ну и что теперь, Кен?

Вена на его лбу пульсирует.

Я сознательно выпустила зверя.

ГЛАВА 26

Он


Это не ее вина.

Это не ее вина.

Это не ее вина.

Но это так.

— Раздевайся. — Мой тон холоден и не терпит возражений.

Она с вызовом встречает мой взгляд.

— Нет.

Ярость разливается по венам, и мне требуется все мое самообладание, чтобы не сорваться. Даже внезапная смена моего настроения не делает игрушку слабее. Она гибкая. Хамелеон. Постоянно меняется, чтобы приспособиться к обстоятельствам.

— Банни, у тебя есть пять секунд, чтобы раздеться и наклониться над кроватью. Твоей заднице нужна хорошая порка, чтобы ты вспомнила, что ты просто купленная шлюха, — насмехаюсь я. — Не больше.

Ее глаза тускнеют, и у меня сдавливает в груди. Джессика переворачивает все с ног на голову. Она влезла в мою голову. И сегодня вечером вместе с ней и отцом я эту голову потерял. Эта женщина держит меня на крючке и играет мной. Мне нужно, чтобы все пришло в норму, чтобы я мог вернуть свой контроль. Она — моя игрушка, и я могу ей управлять. В моем понимании это именно такие отношения.

— Пять, — рычу я, и Банни вздрагивает.

Схватившись за нижний край рубашки, игрушка стаскивает ее через голову. Под рубашкой розовый бюстгальтер, который делает ее великолепную грудь больше. Я скрещиваю руки на груди и выжидающе приподнимаю бровь.

— Четыре.

Она показывает мне средний палец и тянется руками назад, чтобы расстегнуть бюстгальтер. Он падает на пол перед ней. Я хочу сжать зубами ее набухшие соски. Господи, как же я скучал по ее телу. Мой холодный, каменный внешний вид начинает разрушаться, и в меня просачивается желание.

— Три, — На этот раз мой голос похож на голодный рык.

Банни сдергивает джинсы, стаскивая трусики вместе с ними. Она предстает передо мной обнаженной, и в это мгновение я забываю, что же хотел с ней сделать.

Все, о чем могу думать, это она.

Она.

Она.

— Два, — говорит она с усмешкой.

Я подхожу к ней и хватаю ее за шею.