– Не лги мне, дитя. Это был мистер Дерем, не так ли? Я не слепая и вижу, что происходит при моем дворе. Люди молчать не станут. – (Кэтрин онемела.) – Говори! Это был мистер Дерем? – пролаяла герцогиня.

– Да, миледи, но прошу вас, не прогоняйте его. Он хороший человек, и добрый.

– Знаю. Он мой кузен и нравится мне. Да, он может быть подходящей парой для тебя, но это совершенно непозволительный подарок. Добродетельные юные леди не принимают таких презентов от джентльменов.

– Он и мой кузен тоже, – заметила Кэтрин. – Мы ничего плохого не сделали.

– Очень рада слышать это, но ты сейчас же отдашь мне этот цветок, и я верну его мистеру Дерему. – Она протянула ей маленькие ножницы.

Кэтрин неохотно срезала цветок.

– Можно мне видеться с ним, миледи?

– Между вами есть какая-то особая симпатия? Мне сказали, он давал тебе деньги. Это тоже неприемлемо.

Кэтрин смогла только молча кивнуть, глаза ее наполнились слезами. Неужели это конец их с Фрэнсисом романа?

– Мы очень нравимся друг другу, и он давал мне деньги, но только потому, что беспокоился за меня, ведь своих я не имею.

– Значит, он делал это, чувствуя к тебе родственную привязанность, – продолжила герцогиня. – Но любите ли вы друг друга? Я имею в виду любовь, не связанную с родством.

– Да, мадам, – призналась Кэтрин.

– Ты знаешь, что говорят люди? Если вам нужен мистер Дерем, ищите его в комнате мистресс Кэтрин Говард или в спальне камеристок. Дитя, ему нечего делать ни в том, ни в другом месте, и ты не должна принимать его ни у себя, ни в общей спальне. Ты меня поняла?

– Да, – едва слышно ответила Кэтрин.

Герцогиня пронзила ее пристальным взглядом:

– Я хочу услышать от тебя заверение, что между вами не произошло ничего непотребного. Я помню твое сомнительное поведение с мистером Мэноксом, а потому питала надежду, что ты тогда получила хороший урок и запомнила его.

– О да, мадам, с мистером Деремом я не делала ничего дурного.

Они же все равно что женаты, так разве можно называть их любовные соития неправильными или непотребными?

– Рада слышать это! – суровым тоном проговорила бабушка. – Теперь ты можешь общаться с мистером Деремом, соблюдая приличия, и я спрошу мнение твоего отца, одобрит ли он союз между вами. Если он не одобрит, тогда ты должна прекратить встречи.

– Да, миледи, – пролепетала Кэтрин, молясь, чтобы отец согласился.

Только пройдут годы, прежде чем она узнает ответ: письма до Кале шли долго.


Ей не терпелось поделиться радостной новостью с Фрэнсисом: это ведь была хорошая новость, верно? До самой ночи Кэтрин была сама не своя, и когда он пришел в спальню, она тут же отвела его в свою комнату, пренебрегая велением бабушки соблюдать приличия, и передала любимому слова герцогини. Фрэнсис уставился на нее, его сардонические глаза вдруг заблестели.

– Ей-богу, Кэтрин, я был прав! Наше сердечное желание свершится. И если ваш отец откажет, нам придется открыться ему и сказать, что мы дали друг другу слово. – Он заключил ее в объятия. – Мы будем вместе, открыто, и все увидят, как я горд, что вы моя жена!

– О Фрэнсис! – воскликнула Кэтрин. – Молюсь, чтобы мой отец поскорее написал.

– Я поеду в Кале, если понадобится, и покажу ему, каким хорошим мужем буду для вас! – заявил он.

Кэтрин снова прильнула к нему, отвечая на его желание. Она знала, что поступает плохо, нарушая приказание герцогини, но какое это имело значение? В глубине души она была уверена, что они с Фрэнсисом скоро поженятся.


На следующее утро в дверь ее спальни постучала матушка Эммет. Кэтрин возблагодарила Господа и всех святых, что Фрэнсис уже успел удалиться.

– Можно войти? – спросила та, и Кэтрин отступила в сторону, пропуская ее.

Старушка обвела взглядом переворошенную постель и кучу сброшенной на пол одежды. Кэтрин поспешила накинуть на кровать покрывало, надеясь, что наставница девушек не заметила пятен на простыне.

– Миледи Норфолк сообщила мне о твоем легкомысленном поведении, – холодно проговорила матушка Эммет. – И отругала меня за это. Я объяснила, что не могу отвечать за поступки всех камеристок и не имела понятия о твоем неблаговидном поведении. Мистресс Кэтрин, ты разочаровала меня и покрыла позором. Надеюсь, в будущем ты будешь осмотрительнее.

– Простите меня, – кротко произнесла Кэтрин.

Если бы вы не были так ленивы, благодарение Господу, еще больше девушек оказались бы в неловком положении!

– Я буду следить за тобой. – Матушка Эммет погрозила пальцем. – Смотри!


Следующей ночью Фрэнсис пришел в спальню камеристок очень веселый.

– Вы знаете, что уже все говорят о ваших визитах к мистресс Кэтрин? – с вызовом спросила его Джоан.

– Старуха Агнес знает об этом, – встряла Элис.

– Мне это известно. – Фрэнсис ухмыльнулся и повернулся к Кэтрин. – Герцогиня сегодня утром сыграла со мной шутку. Она подошла ко мне в галерее и сказала, что знает, где меня найти, если я ей понадоблюсь, – в вашей комнате. И еще обвинила, что я слишком близко сошелся с вами, и велела прекратить это, но потом она добавила, что моя самонадеянность может пойти мне на пользу.

– Я так на это надеюсь! – воскликнула Кэтрин.

Очевидно, герцогиня одобряла их брак, а если так, то и отец, вероятно, не станет ему противиться.

– Она и мне о вас говорила сегодня, – обратился к Фрэнсису Эдвард Уолдгрейв. Он сидел на кровати напротив, обняв рукой Джоан, оба уплетали пирожные с кремом. – Сказала, что она думает, вы так и не покинете спальню мистресс Кэтрин, несмотря на ее повеление не появляться там.

– Я там был, – включился в разговор Уильям Эшби. – Она сказала Эдварду, что подозревает, вы крутите любовь с мистресс Кэтрин, что не доверяет вам и опасается, как бы вы не совершили чего-нибудь неподобающего.

– Вероятно, не так уж сильно она вам не доверяет, – встряла в разговор Джоан, – иначе давно бы уже забеспокоилась и положила всему этому конец.

– Старуха Агнес предпочитает по возможности лишний раз не беспокоить себя ничем, – заметила Мег, наливая всем вина. – Она считает, раз дает нам кров и кормит, этим ее долг перед нами исчерпан.

– Только некоторым счастливицам вроде Малин повезло – их выдали замуж, – пробормотала Джоан.

Кэтрин удивилась, с чего это она жалуется, сама-то ведь замужем. Джоан никогда не упоминала об Уильяме Балмере, а Кэтрин не спрашивала, почему она оставила своего супруга. Кэт говорила, что муж ей изменял, а Дороти считала, что он выставил Джоан из дому, потому что та ходила на сторону.

– Думаю, в моем случае герцогиня все-таки возьмется за дело, – сказала Кэтрин. – Она собирается написать моему отцу и спросить, можем ли мы с Фрэнсисом пожениться.

– Ну, лишь бы у нее дошли до этого руки, – едко заметила Мег.

– Я на это надеюсь, – сказала Кэтрин. – Очень надеюсь.

– Меня вот что тревожит, – продолжила Мег, – как бы старуха Агнес не заподозрила, что все мы пошаливаем.

– Едва ли у нее возникнут подозрения, – успокоила ее Кэтрин. – Она ни о чем таком не упоминала. Но велела матушке Эммет присматривать за мной, так что, Фрэнсис, нам нужно быть осторожными.

– О нет! – воскликнул тот, в притворном ужасе воздевая руки. – Только не этот дракон!

– Едва ли к ней подходит такое слово, – со смехом произнесла Кэтрин.

– Скорее уж киска, – поправила Кэт и хохотнула.

– Серьезно, – сказал Фрэнсис, – при мне герцогиня тоже и словом не обмолвилась о вас. Думаю, вам ничто не грозит.

– Тем не менее вы двое поставили нас под угрозу своим пренебрежением условностями, – сердито заметила Джоан. – И теперь лучше поостерегитесь.

– Мы так и сделаем, моя дорогая Джоан! – ответил Фрэнсис и чмокнул ее в губы. – Не волнуйтесь.


Однажды вечером в начале февраля в спальне камеристок разговор зашел о предстоящей женитьбе Гарри Мэнокса.

– Он говорил, что отец принуждает его жениться на дочери какого-то соседа, – сказала Кэтрин. – Полагаю, он в конце концов согласился.

– Я слышала от одной из горничных леди Беймент, что он уехал жить в Стритхэм, – сообщила Кэт.

– Скатертью дорога! – бросил Фрэнсис, который лежал, растянувшись на постели, и накручивал на палец локон Кэтрин.

Все засмеялись.

– Могу поспорить, вы рады, что он убрался с дороги! – фыркнула Элис.

Фрэнсис пожал плечами:

– Несколько месяцев назад я показал ему, где выход. Кэтрин теперь любит меня.

– И вы непрестанно говорите об этом, – поддразнил его Роберт. – Кэтрин, он хвастается вами дни напролет! Всему миру уже известно о вашей любви. При дворе, наверное, уже тоже об этом знают!

– Замолчите! – оборвал его Фрэнсис, не шутя.

– Лучше бы вы были посдержаннее, – укорила его Кэтрин. – По крайней мере, до тех пор, пока мы не получим ответ моего отца.

– Я? Посдержаннее? – Он ухмыльнулся. – С чего это мне сдерживаться? Я хочу, чтобы весь мир знал: вы моя.

– Скоро так и будет, я уверена, – подтвердила Кэтрин. – А пока, прошу, будьте осторожнее. Ради меня.

– Ради вас я готов на все, – заявил Фрэнсис и поцеловал ей руку с напускной почтительностью.


Больше Кэтрин о Гарри не вспоминала. Однако неделю спустя, когда она разбирала шелк для вышивки в гостиной, туда вбежала Мэри с криком:

– Пойдемте скорее! Мистер Дерем ругается с мистером Мэноксом, и я боюсь, как бы не случилось драки!

Кэтрин бросила нитки и кинулась вслед за Мэри. Пока они неслись через двор, она успела заметить Гарри, с багровым лицом стоявшего у привратницкой. Увидев ее, он развернулся и затопал к воротам. Фрэнсиса нигде поблизости не было.

– Слава Богу, они перестали кричать! – сказала запыхавшаяся Мэри. – Я думала, они поубивают друг друга. Привратник говорил им, чтоб успокоились, или он позовет миледи.

– Что случилось? – спросила Кэтрин.

– Я шла через двор и услышала громкие голоса и ваше имя. Я увидела их сквозь арку. Они прямо-таки рычали друг на друга. А когда мистер Мэнокс похвастался, что знает одну отметину у вас на теле в интимном месте… Ой, что тут началось!