Герцогиня подготовила еще несколько новых платьев для Кэтрин, и та ахнула, увидев их, потому что все они годились только для королевы или принцессы. Золотая и серебряная парча, тончайшая малиновая ткань и алый дамаст, отделка жемчугом, драгоценными камнями или златоткаными лентами. Наверное, они обошлись в целое состояние.

– Чтобы получить хорошую отдачу, нужно сперва вложиться, – прокомментировал герцог. – Пришла пора поднять ставки в нашей игре. Скоро Майский день, будут устроены турниры и прочие развлечения. Это твой шанс воссиять, Кэтрин, и усилить любовь короля.

– Он просил тебя лечь с ним в постель? – без обиняков спросила герцогиня.

– Еще нет, – ответила Кэтрин. – Он страстен, но почтителен.

– Хм… – ответствовал герцог, лицо его помрачнело.

Кэтрин вспомнила о слухах, что король импотент. Поэтому он до сих пор не домогался ее? Не пришла ли в голову ее дядюшке та же мысль?

– Позволь ему чуть больше вольности, – помолчав, сказал Норфолк. – Посмотри, разожжет ли это его пыл. Но не отдавайся ему. Дай понять, что бережешь себя для брака.

«Теперь уж поздно», – бесстрастно подумала Кэтрин. Ей нечего беречь. В воображении возникла отвратительная картина, как король лапает ее за грудь или решается на какие-то еще более интимные вещи, но ничего, она позволит ему, если он попытается, если попросит достаточно мягко. О, Кэтрин становилась кокеткой!


Оказавшись наедине с королем в беседке в следующий раз, Кэтрин ответила на его поцелуи со всей горячностью, на какую оказалась способна, желая завлечь его, чтобы он пошел дальше. И он сделал это. Его рука двинулась к ее лифу и начала гладить обнаженную часть груди. Если она держала глаза закрытыми, то почти могла поверить, что ее ласкает Том, и так было сносно. Осмелев, король перенес руку на бедро Кэтрин. Пока хватит. Она мягко перенесла ее обратно к себе на талию.

– Ах, Кэтрин, вы маленькая шалунья! – хрипло хохотнул король. – Знаете, я сделал бы вас дамой своего сердца и открыто признал это перед всем миром.

– Я не понимаю, что имеет в виду ваша милость, – ответила она.

– Я был бы вашим слугой!

– И моим любовником? – Этими словами Кэтрин намеревалась распалить его.

– О боже, да! – выдохнул король. – Если бы вы позволили.

Кэтрин отстранилась. Ее надежды, что он окажется слишком слабым для любовных утех, быстро улетучивались.

– Увы, сир, я не могу. Я буду беречь себя для брака. Если я стану вашей признанной дамой сердца, люди решат, что я отдалась вам.

Король сглотнул и слегка покраснел:

– Я не должен был просить вас об этом, Кэтрин. Простите. Меня слишком захватило желание обладать вами.

– Все забыто, – беззаботно ответила она и посмотрела на него обожающим взглядом, по крайней мере надеялась, что взгляд ее был именно таким.

– У меня для вас кое-что есть, – объявил король. – Компенсация за мое плохое поведение, но вы получили бы это в любом случае. – Он вынул из дублета бархатный кошель и протянул ей.

Кэтрин открыла его и обнаружила внутри две тонкие золотые цепочки и прекрасную камею с изображением Венеры и Купидона.

– Вам нравится? – нетерпеливо спросил король.

– Очень, сир! О, благодарю вас! – воскликнула Кэтрин и нежно поцеловала его.

– Как же я люблю вас! – произнес король. – Вы моя английская роза, моя тюдоровская роза.


При следующей встрече король велел Кэтрин называть его в приватной обстановке Генрихом и подарил ей отрез золотистого шелка на платье. Она вскрикнула от восторга, и король обрадовался сверх всякой меры.

Назавтра Кэтрин показала украшения и шелк герцогине Ричмонд, выложив их на постель в пустой спальне, когда остальные фрейлины разошлись по своим делам. Она не стала демонстрировать свои сокровища Изабель, так как подозревала, что та этого не одобрит, хотя их отношения наладились; вызывать враждебность в других леди и фрейлинах ей тоже не хотелось, ведь они могли, и вполне справедливо, решить, что она нарушает клятву верности королеве. А Мэри Ричмонд была по рождению Говард, значит, скорее всего, станет аплодировать успеху Кэтрин у короля.

К ее неудовольствию, в спальню вошла Джейн Рочфорд и выпучила глаза, увидев лежащие на покрывале сокровища.

– Матерь Божья, где ты это взяла?

– Это подарки короля, – призналась Кэтрин.

Джейн сурово взглянула на нее:

– Он, должно быть, вовсю добивается тебя.

– Я не его любовница, – сказала Кэтрин, – ни в каком смысле.

– Такие речи для меня не новость, – возразила Джейн. – Анна говорила то же самое. А целилась на гораздо большее. И ты действуешь как она.

Последовала пауза, которую нарушил смех Кэтрин.

– Неужели ты считаешь меня такой сердцеедкой?

– Я не знаю, – ядовитым тоном ответила Джейн. – А что?

– О, будь реалистичной! – воскликнула Кэтрин. – Я уверена, его милость никогда не подумает обо мне в таком смысле. Это просто мимолетное увлечение.

Она улыбнулась герцогине Ричмонд и ушла в свою спальню, незаметно подавая знаки Джейн, чтобы та шла за ней. Как только они остались одни, Кэтрин заперла дверь и сказала:

– Ни в коем случае не говори об этом Тому. Когда тебя поманит король, глупо говорить «нет». Ты, конечно, это понимаешь. Но я слышала, его интерес к женщинам быстро исчезает, и, когда это произойдет, я хочу, чтобы Том ждал меня.

Казалось, Джейн смягчилась.

– Я ему не скажу, – пообещала она, – если ты и дальше будешь с ним встречаться. В противном случае он почует неладное.

Кэтрин задумалась, сколько еще она сможет видеться с Томом втайне от короля? Она становилась неприятна самой себе из-за всей этой лжи поневоле.


Позже в тот же день Кэтрин стало ясно, что до королевы, вероятно, тоже дошли кое-какие слухи. Однако отношение к ней Анны не изменилось. Внешне Кэтрин ничем не выдавала, что имеет представление о возникших проблемах. Дядя Норфолк говорил, что король разведется с Анной в любом случае. Вопрос стоял скорее «когда?», чем «если?». Кэтрин было жаль королеву, которая жила в неведении и не чуяла, какая беда нависла над ней, но она и нервничала слегка, поскольку пока не было и намека на приготовления к разводу. «Разумеется, – сказала себе Кэтрин, – их и не будет». Такие вещи совершаются тайно. Королева, вероятно, узнает обо всем последней, поэтому строгим требованием дня оставалась абсолютная секретность.


Кэтрин с восторгом ждала Майского дня. Ей сказали, что при дворе этот праздник всегда отмечают пышными торжествами, а она изголодалась по ним. В Уайтхолле планировалось устроить четырехдневный турнир. Когда Кэтрин в первый день появилась на людях в новом алом дамастовом платье, то привлекла к себе много завистливых взглядов и снискала немало комплиментов. Но все же она не слишком выделялась, ведь все придворные оделись в лучшие наряды.

Вместе с другими фрейлинами Кэтрин стояла позади короля и королевы, их лордов и леди у широкого эркерного окна нового гейтхауса в Уайтхолле и старательно вытягивала шею, чтобы хоть краем глаза углядеть, как бьются внизу, на улице, турнирные бойцы. Ростом она не вышла, а потому почти ничегошеньки не видела, что было досадно, ведь о турнире объявили во Франции, Фландрии, Шотландии и Испании и сюда собрался цвет европейского рыцарства.

– Там сорок шесть защитников, – сообщила ей Дора Брей, состроив глазки по очереди нескольким из них.

Кэтрин успела заметить мужчин на конях в белых дублетах и рейтузах.

– И возглавляет их граф Суррей, – добавила Анна Бассет. – Там ваш дядя, лорд Уильям Говард!

– Сэр Джон Дадли во главе бросающих вызов, – сказала сестра Кэтрин Маргарет и, покосившись на нее, добавила: – Я вижу среди них Томаса Калпепера.

Кэтрин улыбнулась. Пусть лучше люди думают, что за ней ухаживает Том, чем король.

– Мистер Калпепер одет в цвета моей матери! – воскликнула Анна. – Я бы решила, что у нее все это в прошлом, в ее-то возрасте.

– Не она одна чувствительна к его чарам, – заметила Люси Сомерсет.

Кэтрин невольно ощутила зависть. Конечно, Том не мог одеться в ее цвета, потому что их отношения следовало держать в секрете, но почему он выбрал цвета леди Лайл?

Рядом подскакивала на месте Элизабет Сеймур: она хотела разглядеть своего мужа, сына лорда Кромвеля, который демонстрировал удаль на турнирной площадке.

Вдруг король заревел:

– Нет!

Окружавшие его дружно ахнули, послышались испуганные возгласы с трибун.

– Что случилось? – спросила Кэтрин.

Джейн Рочфорд обернулась к ней:

– Мистера Калпепера сбросили с коня, но он поднялся на ноги и сейчас уходит за ограждение.

Сердце Кэтрин затрепетало от облегчения. Она бы не вынесла, если бы Том серьезно пострадал или погиб. Должно быть, Кэтрин все еще любила его, раз испытала столь сильные чувства. Ну почему, почему жизнь так запутанна!

Когда поединки этого дня завершились, король вручил победителям прекрасные призы. Потом среди публики распространилась весть, что бросавшие вызов держат открытый дом в Дарем-Хаусе на Стрэнде и для короля с королевой там будет устроен роскошный пир. Туда приглашали всех.

Кэтрин подхватила юбки, пробила себе путь вниз по лестнице и присоединилась к толпе придворных, валившей по Уайтхоллу к Чаринг-кросс и дальше по Стрэнду. Людской поток принес ее к Дарем-Хаусу, богато украшенному дорогими портьерами и уставленному огромными буфетами с посудой. Король с королевой уже сидели за столом в главном зале, гости вошли, заняли места, и появилась целая процессия слуг, которые несли мясо и обильную выпивку. Заиграли менестрели, под высокими сводами гулко зазвучали разговоры о сегодняшних подвигах.

Сидя между своей высокой сестрой Маргарет и маленькой Мэри Норрис, Кэтрин увидела за противоположным столом Тома, который, несмотря на падение, выглядел превосходно. Он улыбнулся ей, но она не отреагировала: вдруг король смотрит в ее сторону. Кэтрин не раз ловила на себе его взгляды и была этому рада. Ничто не должно ставить под угрозу планы дяди Норфолка.