Мэр и отцы города опустились на колени, а Генрих взирал на них с коня. Стоявшие вокруг люди тоже стали падать ниц. Мэр откашлялся и заговорил звенящим голосом:

– Ваше величество, мы, ваши смиренные подданные, жители этого, покорного вашей милости графства Линкольн, признаем себя негодными людьми, которые из-за нехватки приличия и истинного знания правды Божьей самым прискорбным, отвратительным и бездумным образом нанесли обиду вашему величеству, проявив злостное, гнуснейшее и возмутительнейшее непослушание и устроив изменнический мятеж. Мы молим вас о всемилостивейшем прощении и обещаем, что отныне мы сами и потомки наши будем молиться о благополучии вашего величества, королевы Екатерины и принца Эдуарда.

Генрих окинул орлиным взором море склоненных голов.

– Добрые люди Линкольншира, мои возлюбленные подданные! – провозгласил он. – Я официально прощаю вам ваше непослушание. Прошу вас всех встать и разойтись с миром.

Он пришпорил коня и поехал сквозь толпу вместе с Екатериной, которая улыбалась сверху вниз тем, кто благословлял ее за обретение королевской милости. «Клянусь святой Марией, – подумала она, – эти люди считают меня своей заступницей! Я этого не заслужила». О других причинах, не дающих ей права на восхваления, королева думать не стала.

Они подъехали к западным дверям собора и спешились. Внутри с крестом в руке и клиром за спиной их ждал епископ Линкольнский, духовник короля. Вдоль нефа был расстелен ковер, а перед главным алтарем поставлены две молитвенные скамьи с парчовыми подушками для преклонения колен. Встав на молитву рядом с Генрихом, Екатерина увидела, что для них обоих были положены распятия. Она с жаром поцеловала свое и возблагодарила Господа, что день прошел так хорошо и не возникло никаких проблем. Потом епископ окурил их ладаном; они приняли причастие и помолились под хоровое пение «Te Deum».


Разместились король с королевой в примыкавшем к собору Епископском дворце, очень старом здании, которое с годами приукрасилось. Вечером епископ Лонгленд устроил в главном зале пир в честь королевской четы.

Ближе к ночи, когда стало ясно, что Генрих к ней не придет, Екатерина выскользнула из своих покоев, полностью одетая, с намерением подняться в комнату Джейн и попросить, чтобы та вызвала Тома. Она преодолела два коротких лестничных пролета и вдруг услышала за спиной голос Кэт:

– Простите, мадам, мы не слышали, как вы нас звали.

Екатерина оглянулась и увидела стоящих в галерее Кэт и Мег.

– Я просто пошла повидаться с леди Рочфорд, – объяснила она фрейлинам.

– Мы должны сопровождать вашу милость, – вызвалась Мег, и девушки пошли вслед за ней, и она не посмела отказаться от их услуг, чтобы они не учуяли подвоха.

Наверху лестницы она улыбнулась и сказала:

– Вы можете ложиться спать. Я позову вас, если понадобится.

Фрейлины спустились вниз, Екатерина открыла дверь и, облегченно вздохнув, опустила плечи. Джейн изложила ей свой план.

– Мы договорились, что он будет ждать сигнала под моим окном. Если я не покажусь до полуночи, он пойдет спать.

Как только Том появился, Екатерина прильнула к нему, а он начал целовать ее так горячо, будто не мог остановиться. Когда желание немного утихло, они больше часа проговорили, стоя на маленькой галерее, окружавшей верхнюю площадку лестницы, потому что Джейн устала, и Екатерина почувствовала себя обязанной отпустить ее. Один раз им показалось, что на лестнице внизу кто-то был, но когда Екатерина спустилась посмотреть, то никого не увидела. Спать она легла около двух часов, голова ее полнилась мыслями о Томе.

На следующий день она сопровождала Генриха во время прогулки по замку Линкольна и старому городу. Король находился в приподнятом настроении и особенно хотел, чтобы ему показали какие-то римские развалины и гробницу Екатерины Суинфорд, своей прабабки, упокоенной в соборе.

– Она была матерью Бофортов, а это семья моей бабушки, – сказал он, глядя на медную доску. – Джон Гонт очень любил ее, сделал своей любовницей, а потом женился на ней. Для герцога из королевской семьи это был из ряда вон выходящий поступок, но любовь превращает в глупцов достойнейших мужчин! – Генрих подмигнул Екатерине. – Тут сказано, что она была красавицей. – Король читал латинскую эпитафию. – Как и вы, любовь моя. – Он взял ее руку и сжал.

Она думала, Генрих придет к ней этой ночью, но нога сыграла с ним злую шутку. Он слишком долго ходил, – так объяснил свою немощь король. В одиннадцать часов Екатерина стояла с Джейн у задней двери своих покоев и ждала Тома. Они высунулись на улицу, а мимо как раз проходил стражник с факелом. Женщины отпрянули и скрылись внутри, а он запер на замок дверь снаружи. Екатерина и Джейн в смятении переглянулись.

– Как же Том войдет? – прошептала Екатерина.

Вскоре они услышали, что кто-то возится с замком, а потом раздался звук удаляющихся шагов. Через некоторое время дверь открылась, на пороге стоял улыбающийся Том. Джейн затащила его внутрь и поспешила затворить дверь.

– Мой человек вскрыл замок, – сказал им Калпепер. – Не волнуйтесь, он ушел.

Екатерина порадовалась его изобретательности.

– Иди наверх и жди меня в комнате леди Рочфорд, – сказала она и поспешила в спальню, где уже собрались фрейлины, чтобы укладывать королеву в постель.

– Дамы, вы можете идти, – скомандовала она.

– Разве вашей милости не нужно помочь раздеться? – спросила Кэт.

– Вы поможете мне, когда понадобится, – торопливо ответила Екатерина. Никто не должен заподозрить неладное. – Но я лягу поздно, так что вам придется подождать.

Рассудив, что Джейн, вероятно, уже провела Тома в свою спальню, она взяла с собой Кэт Тилни, поднялась по лестнице и оставила девушку на площадке вместе с горничной Джейн, сказав:

– Мне нужно обсудить одно личное дело с миледи Рочфорд. Не беспокойте нас.

Том ждал в комнате вместе с Джейн.

– Я тут подумала, вы можете побыть вдвоем в вашей уборной, – сказала Джейн. – Никто вас там не найдет и не услышит. А я постерегу в спальне.

Екатерина согласилась без колебаний, ей нужно остаться наедине с Томом. Когда путь был расчищен, они втроем крадучись спустились вниз. Джейн отправила спать фрейлин, которые ждали момента, когда нужно будет готовить королеву ко сну.

Уборная, куда они вошли через опочивальню королевы, была просторной, тут хватало места, чтобы развесить одежду, к тому же в этом помещении поддерживали особую чистоту и часто его проветривали. Туалет стоял в углу – обтянутый красным бархатом, с мягкой подбивкой, закрепленной медными гвоздями с большими шляпками. Том притащил скамью, они сели и увлеклись беседой, не замечая, как течет время; поговорили о том, как жили до встречи при дворе, и о любви. Екатерина преуменьшила свои чувства к Фрэнсису, не заикнулась об их планах пожениться и о том, насколько они были близки.

– Меня принуждали делать то, чего я не хотела. Я не могла открыть этого королю – слишком сильно боялась его, но с тобой я честна, потому что люблю тебя по-настоящему и хочу, чтобы между нами не было никаких секретов.

– Ты ложилась с ними в постель? – резко спросил Том.

– Только с Фрэнсисом, – ответила она, – но я была осторожна. Он не заходил дальше, чем я ему позволяла.

Пусть Том думает, что границы дозволенного простирались не так уж далеко.

– Они пользовались тобой, эти негодяи! – кипятился Том. – Ты была юной и наивной. А Мэнокс – он же твой учитель! И попрал оказанное ему доверие. Его следовало выпороть кнутом!

Екатерине не хотелось говорить, что она поощряла Гарри.

– Не будем об этом. Все в прошлом. Надеюсь, ты не стал думать обо мне хуже? – Она с мольбой посмотрела на Тома.

– Как я могу? На тебе греха меньше, чем на тех, кто согрешил против тебя. Забудь все, милая Кэтрин. И не будем больше никогда говорить об этом.

Он привлек ее к себе и принялся целовать, а она думала о том, что так и не была до конца честна с ним. Но то, о чем Том не знал, не могло задеть его чувства, верно?

– А ты, конечно, в свое время заглядывался на многих юных леди, – ловко сменила тему Екатерина.

Том снова поцеловал ее.

– На нескольких, – ответил он, с виду все еще раздраженный. – Прежде чем отдал сердце тебе.

– Ты любил кого-нибудь из них?

– Тогда думал, что да, но большинство, как Бесс, мало для меня значили. Я ухаживал за ней только потому, что ты была недоступна. С марта я ее не видел.

Именно тогда Бесс покинула службу у Екатерины.

– Ты сказал ей, что устал от нее?

– Боюсь, я это сделал и тем обидел бедняжку, – признался Том.

Екатерина так сильно любила Тома, что вдруг посочувствовала любившей, но потерявшей его девушке. Нужно было ей тогда, в марте, проявить больше доброты к Бесс.

– И она из-за этого покинула двор?

Том кивнул:

– Я понял, что по-прежнему люблю тебя и замены тебе не найти. Было просто нечестно вовлекать ее в отношения, которые ни к чему не приведут.

– Знаешь что? Я пошлю ей платье! – порывисто сказала Екатерина. – Пусть это будет компенсацией за утрату. Мне жаль ее.

– Это более чем щедро! – восторженно проговорил Том. – Подарить ей платье должен я.

– О нет, ты не должен! Я отправлю ей подарок и передам на словах: «Надеюсь, у вас теперь все хорошо».

В спальне послышался шум. Екатерина задержала дыхание. Наверняка это Джейн. Но вдруг Генрих проснулся среди ночи и ему пришло в голову навестить свою супругу? Сегодня он был настроен любовно – ласкал ее и целовал почти на глазах у всех. Но он никогда не приходил к ней так поздно.

Екатерина просунула голову в дверь. Слава Богу, там была только Джейн – шила при свете свечи!

И вновь какой-то шум, на этот раз из лестничного колодца! Екатерина вздрогнула. Джейн вопросительно подняла на нее глаза, тогда она прокралась по комнате, приоткрыла дверь и глянула вниз, на лестницу. Никого.

– Наверное, это мышь, – сказал Том, когда Екатерина вернулась. – Не стоит так пугаться.