Вскоре при ней остались только шесть избранных женщин. Екатерина наблюдала, как они отбирают и складывают в дорожные сундуки одежду, которую ей теперь полагалось носить. Великолепные придворные платья и украшенные драгоценными камнями капоры придется оставить здесь, что вызывало жгучую досаду. Но самым ужасным был момент, когда сэр Томас Сеймур пришел забирать ее драгоценности. Екатерина невольно вспомнила, как Генрих высыпал их ей на колени. Как же она хотела увидеть его еще хотя бы один раз, пусть даже только для того, чтобы сказать, как она виновата, как глубоко сожалеет о нанесенной ему обиде и своем бесчестии! Она бы все отдала за возможность повернуть время вспять. И тогда вела бы себя совершенно иначе!

Глава 32

1541 ГОД

Ранним утром в понедельник Екатерина со своей маленькой свитой под стражей покинула Хэмптон-Корт и отправилась в аббатство Сион. Ее отъезд совершился едва ли не тайно: одетую в простое черное платье и накидку Екатерину провели по личной галерее королевы на пристань, где она взошла на закрытую барку. Шторки на окнах в каюте были задвинуты. Поездка длиной восемь миль показалась ей бесконечной, ни у кого не было охоты разговаривать, и Екатерина всю дорогу переживала: каким-то окажется новое жилище? Не заточат ли ее в одну из монашеских келий?

Барка причаливала. Екатерина слышала отдаваемые гребцам команды: дверь каюты была открыта.

– Пора высаживаться, мадам, – не глядя на нее, буркнул капитан.

Первым, что бросилось в глаза Екатерине, когда она ступила на причал, была монастырская церковь – огромная, как кафедральный собор, она величественно возвышалась над окрестным сельским пейзажем. Оглянувшись в ожидании своих дам, Екатерина увидела на другом берегу реки дворец Ричмонд и подумала: не там ли сейчас живет леди Клевская? Как же она завидовала Анне, которой несказанно повезло избавиться от брака с королем не только без ущерба для себя, но получив в придачу щедрое содержание!

Они двинулись к церкви и окружавшим ее монастырским зданиям; стражники шли по бокам от Екатерины.

– Аббатство принадлежало бригитткам, – сказал сэр Эдвард Бейнтон, чтобы завязать разговор. – Его основал король Генрих Пятый и назвал в честь горы Сион на Святой земле. Бригиттки брали к себе монахинь отовсюду, но орден был строго замкнутый.

«Как буду я», – подумала Екатерина, испытывая ужас. Теперь она понимала, почему Генрих послал ее сюда.

– Сион был очень богатым монастырем, – продолжил сэр Эдвард, – владел всеми окрестными землями. Сады занимают тут много акров.

– Мне позволят гулять там? – спросила она.

Камергер нахмурился:

– Особых указаний на этот счет не было, но я спрошу.

Они прошли через гейтхаус, пересекли пустынный наружный двор, потом сквозь арку вступили во внутренний, обведенный крытой галереей с кельями, где в прежние времена обитали монахини; этот двор примыкал к церковному зданию.

– Церковь закрыта, так же как дом собраний, – пояснил сэр Эдвард. – Вон то сооружение – это библиотека, очень знаменитая в свое время. Сейчас она, конечно, пустая. Книги вывезли.

Все вокруг несло на себе печать заброшенности. Кладбище, где хоронили монахинь, было усыпано хрусткой опавшей листвой.

– Вот ваши апартаменты, – объявил сэр Эдвард, вынул связку ключей и отпер одну из дверей, располагавшихся в стене под крытой галереей внутреннего монастырского двора.

На лежавших по бокам от нее вровень с землей каменных плитах Екатерина заметила высеченные кресты и решила, что это, наверное, могильные камни. Ее передернуло. Она предпочла бы не иметь столько скорбного напоминания о том, что люди смертны, прямо под окнами своего жилища.

Стражники пропустили всех вперед, потом заперли дверь и заняли посты снаружи.

«Апартаменты» состояли всего из четырех комнат, пол был выложен разноцветными плитками: зелеными, черными, коричневыми, желтыми и голубыми. Каменные стены столовой завешены протертыми до дыр гобеленами, из мебели – грубый деревянный стол, лавки и буфет. Следующее помещение явно должно было служить личным покоем и приемным залом Екатерины. С одной стороны этой комнаты стояло обтянутое тканью кресло, но без балдахина, – так распорядился король, – с другой – еще один обеденный стол. Сэр Эдвард пояснил, что она должна принимать пищу отдельно от него и других своих слуг. Дальше располагалась спальня, где имелись старая дубовая кровать и соломенные тюфяки для дам. Вторая дверь из столовой вела в спальню Эдварда и Изабель.

– Ваш податель милостыни, епископ Рочестерский, будет приезжать по вашему требованию, – продолжил инструктаж сэр Эдвард. – Я обязан поставить вас в известность, что количество ваших слуг может быть увеличено или сокращено по усмотрению Совета. Мы будем служить вам, пока нам не сообщат, какие распоряжения соблаговолит отдать его величество в дальнейшем.

«Значит, длительное заключение – дело решенное», – в отчаянии осознала Екатерина и вернулась в свой личный покой, он же приемный зал, чтобы проследить за разбором вещей. Но, по крайней мере, ей повезло больше, чем Анне Болейн. Она не в Тауэре – пока. Еще оставалась надежда. Неужели такого наказания недостаточно? Отправлена в это ужасное место, будет жить в тесноте, лишена всех знаков королевского достоинства и осуждена на унылое одиночество в заключении, где не предвидится никаких развлечений.

Екатерина села на постель и попыталась сдержать слезы. Что она будет здесь делать?

Джейн всхлипывала.

– Подумать только, до чего я докатилась! – сквозь слезы проговорила она; все посмотрели на нее. – И я ни в чем не виновата! Родилась в хорошей семье, но росла при дворе без надзора и была предоставлена собственным страстям и грязному вожделению!

Екатерина подошла и положила руки ей на плечи:

– Что ты имеешь в виду?

– Я могла бы завлечь любого, – хлюпая носом, продолжила Джейн. – К стыду моему, любовников у меня хватало. Но пришлось выйти за Джорджа Болейна. Сказать, что мы не были счастливы, – значит ничего не сказать. Когда Джордж обесчестил меня, я стала искать утешения с другими. Мне дела не было до добродетели; я Бога не боялась. А когда моя красота начала меркнуть, озлобилась. Это я, я обвинила Джорджа и Анну в инцесте! Я отправила их на эшафот! – Джейн впадала в истерику. Забыв о собственных бедах, Кэтрин в тревоге переглядывалась с Изабель, Элизабет Ли и миссис Мьютас. Потом Джейн расхохоталась. – И я сделала это, чтобы избавиться от него! – сквозь надрывный гогот прокричала она. – У меня не было оснований говорить такое.

Екатерина застыла на месте. Неужели Джейн сходит с ума? Если она совсем потеряла голову и во всеуслышание признается в клевете на мужа, в позорном желании из мести отправить его вместе с сестрой на лютую смерть, что еще она может сболтнуть? Вот ужас-то! Мало того, что ей придется жить в этом жутком месте, да к тому же под такой угрозой!

– Думаю, мы все немного издергались, моя дорогая, – бодрым голосом проговорила Изабель, обращаясь к Джейн. – Давайте прекратим этот дикий разговор. Вы подите лягте, а мы тут пока разложим все по местам.

Джейн послушно ушла, тихонько похныкивая, и уснула, едва успев лечь в постель.

– Леди Рочфорд уже много ночей не спит, – поделилась Элизабет. – Я слышала, как она расхаживает по комнате взад-вперед.

– Она принимает все слишком близко к сердцу, – сказала Изабель.

«Если бы они только знали», – подумала Екатерина.


Лежа на бугристом матрасе в незнакомой комнате, она не могла заснуть. Слава Богу, дамы были на ее стороне! А вдруг Джейн ляпнет что-нибудь при Эдварде? Он по долгу службы доложит об этом, и что тогда?

О, какая это будет злая ирония, если Джейн в конце концов выдаст их всех, после того как они столько времени успешно избегали разоблачения.

Екатерине хотелось знать, что случилось с Томом. Она была рада, что рассказала ему о своих любовных историях с Фрэнсисом и Гарри. Вероятно, теперь о ней идет дурная слава как о порочной женщине, но тогда Том все понял. Он простил ей грехи бездумной юности. А что это было, как не легкомыслие! Она не заслужила такого позора!

Лишь бы Том уничтожил ее письма, мысленно молилась Екатерина. Пусть их было всего несколько. Напрасно пыталась она вспомнить, о чем в них писала. Одно заканчивалось словами: «Навеки ваша, Екатерина». Этого она не забыла. Если кто-нибудь обнаружит ее послания, вот будет кошмар! Но Том наверняка проявил благоразумие и избавился от них.

Остались ли у нее друзья? Сомнительно. Люди поспешат откреститься от падшей королевы, и прежде других – Фрэнсис и Гарри. Герцогиня и герцог отвернутся от нее. Никто не подаст голоса в ее защиту. Да и кто осмелится? Может, и к лучшему, что она вдали от всего этого, здесь, в Сионе.

Уже светало, когда беспокойные мысли перестали ее терзать, и она уснула. А потом пришла Изабель – разбудила ее и помогла одеться. Обшарпанная комната, убогое платье. Беспросветная серость во всем.


Сэр Эдвард вошел в спальню Екатерины, когда та сидела за столом, уставившись в пространство пустым взглядом, и думала, чем себя занять. Он бросил взгляд на дам, которые сидели кружком по другую сторону стола и шили, потом откашлялся и сказал:

– Леди Рочфорд, вас вызывают в Уайтхолл. Совет желает провести допрос.

Екатерина обмерла. Она не смела взглянуть на Джейн, но услышала ее смех – смех, который быстро перешел в неконтролируемый истерический хохот. С помощью стражников Эдвард вытащил ее из комнаты. Не вставая с мест, остальные женщины глядели в окно и видели, как она билась в цепких мужских руках. А потом смех затих, и Джейн скрылась из виду.

Потрясенные дамы застыли в молчании. Если бы Екатерина в тот момент не сидела в кресле, то наверняка рухнула бы на пол. Эмоциональный взрыв Джейн был равносилен признанию вины. Это конец. Надежды больше нет.


Джейн не возвращалась. Никто не знал, что с ней, по крайней мере, так говорили Екатерине. Она всячески старалась выпытать новости у Изабель, но та упрямо твердила, что ничего не знает. Екатерина подозревала худшее: что Джейн все рассказала и теперь сидит в Тауэре. Скоро придут и за ней, можно ли в этом сомневаться?