Видимо, Саймон, как и я, не передал этот разговор Кронбергу. Иначе бы тот не стал предлагать ничего подобного, не стал повторяться, не в его стиле.

– Это не сработает, – сказала я коротко, не вдаваясь в подробности, – но так или иначе спасибо, что предложил.

Я уже хотела отключиться, но не стала, а задала вопрос, который, наверное, волновал меня давно, а теперь вот появился повод спросить.

– И вы с самого начала планировали все это вдвоем? Вы всегда так делаете?

Мне казалось, что я выведу Дэвида из его обычного равновесия своим вопросом, так ведь всегда происходит с людьми, вынужденными признаваться в каких-то своих постыдных тайнах.

– Не всегда, но чаще всего, – спокойно ответил Дэвид так, как если бы мы обсуждали что-то совершенно обычное вроде покупки машины или места, куда поедем отдыхать на выходные. Я думала, на этом он и остановится, но он добавил: – Мы познакомились в том самом клубе, куда я тебя приглашал.

Мое дыхание сбилось: еще одно чертовски острое воспоминание, слишком яркое для меня, чересчур яркое, для того чтобы кто-то мог говорить о нем так спокойно.

– Мы сначала исключительно развлекались вместе, и только потом мне стало понятно, что я встретил кого-то вроде себя…

– Беспринципного, жестокого, сильного… – начала перечислять я.

Все-таки мне хотелось уколоть Дэвида. Жгучая обида за то, как он поступил со мной, обжигала душу.

– Вроде того, – легко согласился он, – а еще не слишком озабоченного условностями.

Ну что ж, они нашли друг друга, а затем, похоже, нашли меня.

– Понятно, – пробормотала я, и теперь действительно собиралась прекратить разговор, но…

– А еще я хочу, чтобы ты знала, что бы ты там по этому поводу ни думала, я далек от того, чтобы раскаиваться, – сказал Кронберг. – Я по-прежнему считаю, что поступил правильно. Можно было потратить месяцы и годы, для того чтобы вытащить все это из тебя, убедить, доказать, что это именно то, что тебе нужно. Каждый раз, натыкаясь на возмущение и попытки строить из себя невинную овечку. А можно было просто показать тебе это вот так, чтобы ты поняла все и сразу. И сберечь нам всем время.

– Я тебя услышала, – сказала я и на этот раз отключилась.

Теперь в моей душе был настоящий кавардак.

Я понимала, что в чем-то Дэвид прав, что все действительно было именно так, как он описывает. Если бы меня сначала пригласили на работу в корпорацию Кронберга, а потом он стал подбивать ко мне клинья, я бы до смерти перепугалась. Потому что… да черт возьми, это же Кронберг! Это нормально – его бояться!

Наверняка я попыталась бы сбежать, а если бы не попыталась, то водрузила бы на знамя лозунг «я тут вам большой, крутой профессионал, а не девочка для игр».

Приняла бы я эту реальность, где у меня в любовниках сразу двое мужчин? Или смотрела бы на них как на парочку извращенцев, вздумай они предложить мне что-то подобное?

Последнее. Сто процентов.

И что теперь?

Теперь, когда я знаю всю правду. Правду не только про то, как и почему все у нас началось. Но правду и про свои чувства.

Разумеется, я не воспользуюсь щедрым предложением Кронберга, и не вернусь к Саймону. Я не выдавлю Дэвида из нашего странного союза. Мы это уже проходили.

И пусть это была не настоящая попытка, мы оба все поняли…

Впрочем, возможно, я одна все поняла, а Саймону это было известно и раньше. Мы не сможем быть вдвоем с ним, как бы мы не смогли быть вдвоем с Дэвидом.

Эту ночь я не спала, ворочалась с бока на бок, и лишь к утру пришло решение.

Я поняла, что я сделаю. Я сделаю то, для чего они меня наняли – взломаю их чертову систему безопасности! Пусть даже теперь это будет в какой-то мере сложнее. Я ведь сама помогала ее укреплять.

С другой стороны, теперь я знаю, как там все устроено.

Задача стала сложнее, но у меня есть фора, а еще дикое желание сделать это как можно скорее.

Глава 15

Опера… Я всегда любила оперу. Для девчонки из провинции это было бы слишком дорогим и недоступным удовольствием. Билеты на такие представления раскупались мгновенно. Да и стоили они столько, что вряд ли стоило заикаться родителям.

Долгое время мое знакомство с оперными певцами было исключительно заочным. Я искала записи на телеканалах и то, что было в свободном доступе в интернете. Впервые в жизни я пришла в настоящий зал уже взрослой. Это было тогда, когда я решила, что условности и границы этого мира не для меня.

Я предпочитаю их нарушать.

Легкие деньги… Тогда я могла себе позволить лишь место на галерке. И все равно это было настоящим волшебством. Сильные голоса, надрыв, мощные чувства – все это, минуя уши, проникало сразу в мое сердце, заставляя задыхаться от странного возвышенного чувства.

Это было похоже на любовь. Так я тогда думала, а теперь точно знаю: да, это было похоже на любовь. Только похоже, потому что любовь совершенно иная. Она выворачивает тебя наружу, заставляет забыть обо всем, она – тот глоток воздуха, без которого невозможно свободно дышать.

Любовь сильнее всего. Она попирает надуманные морали, застаревшие принципы. Она главенствует над тобой. Но и дарит свою силу взамен, заставляя откинуть все и решиться на поступки, которые были бы без нее недоступны.

Любовь слишком прекрасна, чтобы от нее убегать.

Сейчас я сидела в отдельной ложе, и сверху могла наблюдать пока еще пустую сцену и зрителей – расфуфыренных, разряженных, немного торжественных. На чьих-то лицах явно читалось, что они приготовились скучать два часа, а на чьих-то было то же восторженное предвкушение, что, наверное, светилось и на моем лице.

Длинное платье из переливающейся ткани, глубокое декольте, изумрудное ожерелье. Разумеется, я потратила немало времени, для того чтобы сегодня выглядеть сногсшибательно.

Я хотела выглядеть сногсшибательно.

Впрочем, на то, чтобы организовать все это, у меня ушло еще больше времени. Почти две недели, почти две недели я не выходила из дома, лишь заказывая доставку, и почти не отходила от компьютера.

Но результат того стоил. Вчера на рабочем столе двух компьютеров, Дэвида и Саймона, вместо привычной заставки появился электронный билет на это представление.

Уж точно они не могли сомневаться в том, кто оставил это послание. Теперь все зависело уже не от меня, а от них.

Мои руки подрагивали – или от волнения, что они могут и не прийти, потому что я слишком тянула с решением. Или же от предвкушения, потому что я чувствовала, что они придут, а я так соскучилась…

Так соскучилась, что каждая минута разлуки давалась с трудом.

Я бросила взгляд на тоненькие наручные часы. По моим подсчетам они уже должны были здесь появиться, оба. Если, конечно, я уже все не испортила…

Я вполне допускала, что кто-то из них или даже они оба не оценят мою шутку или подумают, что я заигралась и решат меня проучить. Ну что ж, тогда я просто посмотрю восхитительное представление, и у нашего с ними прощания будет красивый саундтрек.

Я начинала нервничать, вцепилась подрагивающими пальцами в кресло, но твердо знала: я не буду оглядываться и беспокойно ждать. Что бы они ни решили, я приму это с достоинством.

Они появились почти перед самым началом. День и ночь, Саймон и Дэвид. Мои день и ночь. Теперь уже точно мои.

Я окинула их взглядом и почувствовала, что на глазах выступают слезы. Как же они красивы, и как я по ним соскучилась!

Они опустились на диванчик рядом со мной, в наш уголок приватности в наполненном зале. Окинули равнодушными взглядами сцену, едва мазнули по зрителям.

Мы сидели рядом, но не прикасались друг к другу. И все равно я так остро чувствовала их близость, как будто мы уже сплелись жарким клубком. Меня просто убивала аура властности, которая распространялась от этих мужчин. Они одним присутствием рядом уже присваивали меня себе, потому что имели на это полное право.

Я не знала, что стоит сказать, да и стоит ли. Мне кажется, я вообще забыла, что могу говорить, настолько острыми были ощущения.

– Надеюсь, на тебе сегодня нет белья, – прошептал мне на ухо Дэвид, и от его хриплого шепота завибрировала каждая клеточка моего тела.

– Разумеется…

Зал погрузился в полутьму. Все замерло в ожидании первых звуков музыки. И я замерла – но я ожидала не только волшебных, мощных голосов. Но и еще кое-чего… Не менее магического.

Кронберг окинул меня темным взглядом, а потом без какого-либо предупреждения скользнул рукой под подол моего платья. Я видела, как жадно дорогая ткань обхватила его запястье, а потом его ладонь уверенно поползла вверх, заставляя меня с готовностью раздвинуть бедра навстречу этой грубоватой ласке.

– Ты ведь знаешь, что очень плохо себя вела… – тихо шепнул мне на ухо и провел ладонью.

Ответом ему послужил мой рваный вздох, который я не могла удержать.

– Просто ужасно себя вела…– так же вкрадчиво и очень тихо прошептал Саймон, и тоже скользнул ладонью под мое платье.

Невероятные ощущения – пальцы двоих мужчин одновременно, на мне и во мне… Я выгнулась на диванчике, подалась чуть вперед, требуя большего.

От грубых, но таких долгожданных движений пальцев я уже почти не могла дышать. И это было только началом…

Я и ахнуть не успела, как оказалась на коленях у Кронберга. Он усадил меня спиной к себе, чтобы я продолжала видеть сцену, и чтобы была хотя бы видимость, что кому-то из нас есть дело до оперы.

А в следующую секунду, с первыми аккордами музыки, он с силой толкнулся в меня, до упора и я зажмурилась от невыносимого удовольствия. Он не дал мне времени прийти в себя, вспомнить эти ощущения – начал двигаться жестко, быстро, и так глубоко, как, казалось, ни разу не было раньше.

Он действительно меня трахал, насаживая на свой член. Я закусила губу, чтобы не стонать. Мне едва удавалось сохранять невозмутимый вид, а про себя молча повторяла: «О, Господи, да… Пожалуйста, да… Пожалуйста, Дэвид». Мы словно оба слетели с катушек.