– Отпустите! – кричала, а Рустам, трепетно прижимая её к себе, надрывно шептал, пытаясь успокоить:

– Тише, тише моя хорошая, тише, милая. Это я! Тише…

Лика замерла, вскинула голову и неверяще прошептала:

– Рустам?

А у него по щекам скатились скупые, жгучие слёзы. Её глаза, её васильковые озёра были пусты. Не было в них больше искорок радости, обиды – ничего. Только потускневшее небо через грязное стекло окна.

– Лика, девочка моя, – шептал с надрывом Рустам, оглаживая пальцами её лицо, проводя по волосам, которые растрепались ещё больше, и внезапно резинка с них соскользнула, распуская когда-то роскошное полотно. Только вот сейчас волосы Лики едва доставали ей до плеч.

– Это ты? – всё так же неверяще повторяла Милолика, проводя по его лицу ладошками, размазывая по щекам влагу мужских слёз. – Это и правда, ты? Рустам?

Он замер, пропуская её короткие волосы сквозь пальцы и со стоном отчаяния, прижал Лику к себе, сгорбившись, пряча лицо у её шеи. Мужское тело вздрогнуло от подкативших рыданий, он не мог сдержать эмоций. Понимание, через что пришлось пройти Милолике, выжигало, рвало душу. А она, хаотично оглаживая его, вдруг всхлипнула:

– Руста-а-ам, – и приподняв его лицо, сама впилась в мокрые, соленые от их слёз губы.

Их мгновенно закрутило, засосало в водоворот желания. Это не было сексуальной тягой, нет, это была острейшая потребность почувствовать друг друга, увериться что их ощущения, осязания – не выдумка больного воображения, не сон – реальность!

Они, как безумные, вцепившись друг в друга, целовались, метались руками по телам, срывая одежду. Никто из них потом бы и не вспомнил – как они оказались у дивана, как Лика оказалась сверху – им было всё равно. Просто бешеная волна страсти, цунами снесло за короткий миг все возникшие вопросы, сомнения, страхи – не было ничего, только он и она!

Оставшись в одних трусиках, Лика выгибалась от ласк Рустама, когда он хаотично покрывал её тело поцелуями, ласкал, прикусывая соски. Потираясь о его эрегированный член, сквозь тонкую, хлопковую преграду трусиков, не в силах больше терпеть, сама отодвинула край в сторону и уже готова была сесть сверху, вобрать в себя, но Рустам, задыхаясь от переполнявшей его жажды, стиснул её бёдра.

– Тише, тише маленькая, – сквозь пелену вожделения пробилась тревога за неё, за то, что сейчас в порыве страсти сама себе причинит боль.

Милолика, жалобно застонав, вцепилась ногтями в его руки:

– Пожалуйста, – простонала со всхлипом, едва не плача от потребности в нём. – Прошу, дай, пожалуйста, – горячо шептала она и Рустам, застонав, притянул её к себе, обнял, позволяя самой опуститься, придерживая, чтобы она не действовала слишком резко.

Каждый сантиметр проникновения вышибал у Рустама воздух и он, не сдерживаясь, вторил своими хриплыми стонами наслаждения Милолике. Их голоса сплетались в упоительную музыку испытываемого блаженства.

С каждым проникновением глубже, внизу простреливала искра боли, но Милолика не могла, не хотела останавливаться. Что эта боль по сравнению с душевной, которая ввергала её в ад весь минувший год. Вопросы, раздумья – всё потом! Сейчас только он и одержимое желание как можно сильнее прочувствовать его.

Их трясло от вожделения, они то прижимались друг другу, словно стремясь соединиться так, чтобы проникнуть друг в друга, вплавиться, то отстраняясь, чтобы впившись в губы друг друга и сплетаясь языками, оглаживать тела, прикасаться, трогать, ласкать.

– Подожди, – с хрипом вытолкнул Рустам, стиснул бёдра Милолики, пытаясь сдержать её, но Лика уже была не в силах остановиться. Он усилил хватку, со стоном уткнувшись в женскую грудь:

– Девочка моя, подожди, не елозь! Блядь, я сейчас кончу, милая, подожди! – выталкивал слова, из последних сил сдерживая подкатывающий оргазм, но Милолика, постанывая, замотала головой:

– Не могу! Не могу! – шептала, вцепившись в его руки, пытаясь освободиться, и Рустам не выдержал, сильнее надавил на её бёдра, проник глубже. Запрокинув голову, сорвался на стон дикого наслаждения, пульсируя в женском теле. Он притянул Милолику к себе, обхватывая её руками, оплетая ими, содрогаясь всем телом.

– Рустам, – донёсся, наконец, до него голос Милолики и он немного отстранившись, начал покрывать её шею, лицо беспорядочными поцелуями.

Опрокинул Лику на спину и, закинув её ноги на свои плечи, начал двигаться, одновременно лаская горошину клитора. Пробежавшись взглядом по её телу, обласкал мягко покачивающуюся от его толчков грудь, и зажмурился, когда посмотрел выше.

Раньше он бы потребовал у неё открыть глаза, чтобы смотрела на него, чтобы увидеть, как в них клубится наслаждение, эйфория от подкрадывающегося оргазма, сейчас же…

Сейчас её глаза были закрыты и с губ слетали стоны удовольствия, а Рустам, помня её пустой взгляд, порывисто наклонился, не переставая двигаться, обхватил ладонями её лицо и, осыпая его поцелуями, шептал:

– Милая моя, девочка моя, Лика. Как же ты мне нужна, девочка! Давай же, котёнок, давай, маленькая – кончай, кричи!

И Лика закричала. Выгнулась всем телом, вздрагивая, цепляясь за мужские плечи, уже не слыша мужского рычания и стона Рустама рухнувшего вслед за ней в свой экстаз.

Тяжело дыша, Рустам перевернул Милолику так, что теперь она оказалась лежащей на его груди. Одной рукой обнимая, словно боясь, что она сейчас исчезнет, удерживал Лику, другой поглаживал её обнажённую спину. Иногда спускался на ягодицы и сжимал их, поднимался ладонью к волосам, перебирая теперь уже короткие пряди, и вновь опускался на спину. А Милолика никак не могла поверить в то, что это всё не сон, не сказка, что вот он – под ней, ласково гладит по влажному от пота телу и она лежит, уткнувшись в ЕГО грудь!

Отвёдя ногу в сторону и поставив стопу на пол, Рустам, чуть усмехнувшись, буркнул:

– Что за гномья мебель! Хрен поместишься.

Лика только фыркнула ему в грудь:

– Не обижай мой диванчик, он мягкий и удобный.

Нехотя отстранилась, попыталась сесть, но Рустам её удержал:

– Куда собралась? – хотел вернуть её в исходное положение, но девушка воспротивилась, и со вздохом сожаления, пришлось возвращаться в реальность. Сел, наблюдая за тем, как Лика отодвинулась и нервно обняла себя за плечи.

Рывком поднявшись, подхватил охнувшую девушку на руки:

– Где у вас ванная? – спросил потираясь носом об её шею.

– Зачем? – спросила и, предприняв безуспешную попытку высвободиться, замерла с блуждающей улыбкой на губах, когда мужские губы принялись пощипывать нежную кожу у ключицы.

– А зачем в ванную после секса ходят? – мурлыкнул Рустам, лизнув место, где только недавно чуть прикусил Милолику.

Сейчас его мысли были только о том, что ещё и в душе можно обласкать девушку, доставить удовольствие, врываясь в неё, сжимая в своих объятиях мягкое, податливое тело и не заметил, что своим высказыванием не спустил, обрушил девушку на грешную землю.

Лика после его слов напряглась и уже упорно задёргавшись, потребовала:

– Отпусти, отпусти меня!

Вздохнув, Рустам усадил Милолику на диван и присел рядом на корточки, провёл костяшками пальцев по её щеке, убирая влажную прядь волос за ухо. Лика порывисто нашарила сбившееся от их утех покрывало, и закуталась в него.

– У нас всё равно нет горячей воды, а принимать ледяной душ я не готова.

– Почему нет воды? – непонимающе нахмурился Рустам.

– Водонагреватель сломался. Ремонтники только завтра придут, и сразу отвечаю – чтобы искупаться, мы греем воду в кастрюле и чайнике.

– Просто замечательно, – недовольство всё же проскользнула в его тоне. – Где ванная? – спросил, намереваясь обтереть Лику влажным полотенцем, а уж потом вновь завернуть её в этот нелепый плед.

– Из комнаты двенадцать шагов направо и сразу налево – это ванная, – автоматически ответила Лика, отворачиваясь, в то время как Рустам застыл.

Казалось бы, просто объяснила, но это упоминание о том, что она теперь знает, сколько шагов до той или иной комнаты, вновь резануло суровой правдой. Быстро направившись в ванную комнату и намочив первое попавшееся полотенце, Рустам, не слушая возражений Милолики, осуществил задуманное и после этого попытался сам надеть на неё трусики, но она вырвала их из его рук, при этом яростно прошипев:

– Я и сама могу одеться!

Подав ей вслед платье, он всё же усадил Лику и надел на её уже холоднючие ноги те же нелепые, разноцветные носки, после чего, укрыв покрывалом, оделся сам. Достал телефон и, не отрывая глаз от Милолики, сделал звонок. Едва ему ответили, проговорил одно только слово: «Возвращайтесь» и отключил связь.

Провёл ладонями по лицу и, пройдя к столу, сел на табуретку.

– Пришло время для разговора? – попыталась с насмешкой спросить Лика, прислушиваясь к действиям Рустама.

– Ещё нет, – ответил он отрешённо.

– Мне всё же интересно, удели минуту и объясни – что ты здесь делаешь? Как ты вообще узнал – где мы живём? Или… – Лика замолчала и поражённо прошептала: – Надя!

– Нет, – сразу прервал догадки Лики Рустам. – Твоя сестра ничего никому не сообщала. У меня есть свои методы.

Лика опустила голову, пытаясь скрыть подступившие слёзы, а когда ей это удалось, гордо вскинув подбородок, спросила:

– И что тебе нужно? Я выполнила все условия договора, никому не рассказывала о нём, да и некому было рассказывать. Так что не нарушила условия. Что тебе нужно, Рустам?

Он сидел, закрыв глаза и сжав руки в кулаки, следил за своим дыханием. Знал, если сейчас начнёт разговор – проиграет. Она не согласится поехать с ним, но стоит дождаться тяжёлой артиллерии – сестёр, вот тогда уже можно будет начинать.

– Может, ты мне ответишь? – повысила голос Милолика и резко дёрнулась, услышав скрип калитки.