Затянувшаяся деловая поездка давала о себе знать – он жутко соскучился, изголодался по своей девочке, по своей жене.

Спустя полчаса Рустам взбежал по ступенькам крыльца, широким шагом прошелся по холлу дома, раздумывая – где в этот момент может быть Милолика и наугад отправился в сторону кухни, откуда были слышны чёткие указания экономки.

Зейнаб, увидев мужчину, на мгновение опешила:

– Рустам? Ох, мальчик мой, приехал! – уже постаревшая, но всё ещё державшая в стальной хватке прислугу дома, женщина всплеснула руками:– Что ж ты не предупредил? Наверняка голодный же! Я сейчас…

– Успокойся, Зейнаб. Милолика где?

То как изменилось лицо женщины, ему не понравилось – она растерялась, глаза забегали, а руки схватились за передник.

– Так она должна скоро быть.

– Та-а-а-к, – прищурил глаза Рустам, надвигаясь на экономку: – Где она? – уже рыкнул, не сдерживаясь.

– Да откуда же я знаю? По делам ещё утром сорвалась! Я только недавно сама вернулась! – начала сердито оправдываться Зейнаб.

– А мать где? Где Амина?

– Наверху они – в детской, – быстро ответила Зейнаб и с облегчением выдохнула, когда Рустам, резко развернувшись, покинул кухню. Покачав головой встрепенулась, достала из кармана телефон, торопливо набирая номер Милолики.

Рустам едва ли не через ступеньку взлетел на второй этаж дома, спешно прошёл по коридору, но перед детской, откуда слышался женский голос, притормозил, выдохнул и аккуратно приоткрыл дверь.

Его мать, читая детскую книжку, старалась успокоить малышку. Не замечая, как губы сами по себе растянулись в улыбку, Рустам распахнул дверь.

Трёхлетняя Амина увидев отца, округлила свои василькового цвета глазки и со звонким криком: «Папа!» – выскочила из кроватки маленьким торнадо. Подхватив малышку на руки, Рустам, чувствуя, как огромная волна нежности затопила его сердце, расцеловал счастливо рассмеявшуюся дочурку. Чуть прищурившись, наблюдал как удивлённо радостный взгляд матери сменился на встревоженный.

Только отдав на откуп в детские, проворные ручки свои наручные часы и присев рядом с детской кроваткой, Рустам, наконец, смог утихомирить дочь, которую его мать безуспешно пыталась уложить на дневной сон. Слушая в пол уха материнский голос читающий внучке сказку, он, перебирая чёрные как смоль локоны дочурки, вспомнил, как впервые увидел её.

Сейчас Рустам точно знал – ничто в жизни не сможет сравниться с тем моментом, когда он, открыв дверь палаты, застыл не в силах сделать шаг. Его девочка, его любимая держала на руках пищащий розовый свёрток и смотрела на него таким счастливым взглядом, что у него дух вышибло, он просто забыл, как дышать.

Одиннадцать часов его персонального ада, пока Милолика была в родовой. Рустам как зверь носился по коридору, не слушая успокаивающих внушений родни Милолики, ни его матери, ни врачей и только когда ему сообщили, что у него родилась дочь и с женой всё в порядке – испытал такое облегчение, будто ему подарили шанс на новую жизнь.

На негнущихся ногах он, едва не упав, подошёл к жене, наклонившись, обнял ладонями её бледное лицо, и прижался лбом к её лбу.

– Твоя дочь хочет сказать папе привет, – прошептала Лика, в его губы и только поцеловав её, почувствовав, что она здесь, с ним, что она действительно, как и уверяли врачи в порядке, Рустам, наконец, посмотрел на малютку.

Это действительно было началом нового этапа, для него. Его жизнь пошла изломом после встречи с Милоликой, но после того как он увидел крохотное, сморщенное личико дочери – жизнь начала новый отсчёт.

– Её зовут Амина, – сипло прошептала Лика. Её горло сдавило спазмом от эмоций, бушующих в сердце, и безграничная любовь расплескалась, делясь на мужа и дочь.

– Амина? – сглотнул Рустам, – но… нельзя, наверное, – неуверенно пробормотал он, потому что имя погибшей сестрёнки резануло по сердцу.

– Можно, – улыбнулась Лика и ойкнула, когда Рустам, покачнувшись, едва не упал: – Что с тобой? Рустам? – Лика встревожено вглядывалась в побледневшее лицо любимого, но он лишь мотнул головой, всхлипнул, наклонился и аккуратно коснулся губами лба дочери.

Лика пару раз ошарашено моргнула, потому что плачущая дочь сразу успокоилась и засопела. Перевела взгляд на присевшего рядом Рустама закусившего губу и улыбнулась солнечно:

– Мне вчера приснилась мама. Она была не одна – с молодой темноволосой женщиной держащей младенца на руках. Амина. Твоя сестра. Мама сказала, что имя счастливое и что у твоей сестры в нужный момент никого не оказалось рядом, некому было поддержать её, выслушать, но у нашей дочери будем мы, ведь так? Твоя сестра… она такая красивая… – Лика, не выдержав, всё же дала волю слезам, скатившимся по щекам: – Она любит тебя и меня, и нашу дочурку, и ещё она сказала, что нельзя никого винить, никто не виноват. Я не знаю в чём, но наверно ты знаешь.

Каждое слово Милолики золотой, благодарно яркой пыльцой обволакивало душу Рустама. Если он до этого думал, что любит свою жену, то в этот момент понял – тому, что он испытывает к Милолике, даже слов не подобрать – всепоглощающее чувство, которое с каждым днём укреплялось, врастало в душу давно принадлежащую маленькой, хрупкой девушке.

– Ты не уснул? – Рустама выдернул из воспоминаний голос матери и он, вздохнув, поднялся, поцеловав уснувшую дочь, поманил женщину за собой.

В кабинете уселся в кресло и требовательным взглядом посмотрел на мать, которая расположилась на диване. Она же только приподняла брови, не спеша оправдываться или начинать объяснения, но, не выдержав молчания сына, спросила:

– Ты звонил Лике?

– Звонил, – кивнул Рустам, барабаня пальцами по столешнице, – Когда только прилетел, из аэропорта. Она ни словом не обмолвилась о том, что собирается куда-то уехать, бросив дочь, – злые нотки всё же просочились в его голос, но на женщину никакого эффекта не произвели.

Его мама попросила включить ноутбук, стоявший на столе Рустама, а когда он выполнил её просьбу, ввела пароль от почтового ящика Милолики, показывая последнее входящее письмо.

Стоило Рустаму бросить взгляд на экран, он едва не отшатнулся. Сжав кулаки, рвано выдохнул со словами: «Что это?!»

– Не что, а кто, – покачала головой женщина, садясь обратно на диван, в то время пока Рустам с тяжёлым сердцем смотрел на фото, присланное его жене.

Маленький ребёнок, судя по длинным волосам – девочка лежала на кровати прикрытая до пояса старым, потрёпанным одеялом. Ребёнок до того измождённый, что руки и личико походили на скелет обтянутый пергаментом.

– Соседи украдкой сфотографировали девочку и прислали Милолике, в надежде на помощь. Они писали в опеку, кто-то приезжал, но забрать дитя не получилось. В общем как всегда – бюрократические проволочки. Девочка нуждается в срочной операции на почках, можно сказать умирает, а мать сектантка, у них запрещено всякое вмешательство.

Таких душераздирающих фотографий и видео, Рустам за последние время видел множество. На втором году их супружеской жизни Лика загорелась идеей благотворительно фонда и, скооперировавшись с женой и дочерью Изотова, женщины с успехом взялись за новое дело.

Началось всё с помощи незрячим и слабовидящим детям, затем поднялись выше по возрасту, чтобы привлечь внимание к взрослым слепым, работающим за копейки и не живущим – выживающим!

Милолика сама сделала несколько социальных роликов и с подачи Рустама и Изотова в их благотворительный фонд ручейком потянулись не только финансы, но и бизнес предложения на обустройство незрячих людей. К радости женщин в фонд начали вступать для активной работы, поддержки и другие жёны бизнесменов уже не только их региона.

Прервалась Милолика только когда была на пятом месяце беременности и то, Рустам практически отодрал жену от работы – увёз в специально арендованный дом на берегу моря, где они и жили, пока не появилась Амина. Спустя три месяца после родов, Лика вытребовала у Рустама разрешение вернуться к работе. За это время благотворительный фонд расширился и занимался уже и детьми инвалидами, рождёнными с диагнозом ДЦП и синдромом Дауна. Милолике даже пришлось нанять несколько человек себе в помощь.

Случалось, что лично ей присылали вот такие вот письма – крик о помощи, но их обработкой должна была заниматься Светлана – секретарь его жены. Недавно Рустам лично дал ей строжайшее указание, подобные письма Лике вообще не показывать, перенаправлять их жене Изотова. Сейчас на третьем месяце второй беременности, его жена находилась в стадии эмоционального отклика, и Рустаму стало страшно, он даже представить себе не мог – что она испытала, когда увидела фотографию этой малышки.

Сжав кулаки, вскочил, нервно прошёлся по кабинету и потом, резко остановившись, потребовал у матери:

– Позвони Милолике! Если я услышу… если она плачет… – Рустам выхватил из кармана телефон, вызывая водителя, и собрался выйти из кабинета, как мать его остановила:

– Подожди! Лика уже подъезжает!

– Как? Как ты её отпустила?!!

– А как я её могла удержать? – возмутилась женщина. – Только смогла проследить чтобы охрану взяла, да она и сама дочери Изотова отзвонилась, договорилась с ней встретиться на месте, органам опеки позвонила – в общем, с охраной всё в порядке, – вздохнула женщина, но Рустам не унимался:

– Ты же знаешь, что она потом несколько ночей будет плакать, мучиться кошмарами! – Рустам нервно прошелся перед диваном – Как вообще она прочитала? Как письмо дошло до неё? – спрашивал он, то ли у себя, то ли у матери и сразу услышал:

– Вот! Ты, дошёл до главного! – гневно вырвалось у его матери. – Эта Светлана… Ты зачем её вообще притащил работать с Ликой?

– Она и должна была читать подобные письма! – сорвалось яростное у Рустама, – Помогать ей с корреспонденцией, со счетами и…