— Никто не может увидеть меня, если я этого не захочу, — он полностью проигнорировал ее вопрос, его взгляд сфокусировался на ней, как лазерный луч. — Как ты это сделала?

Грейс крепче сжала руки, раздражаясь на тот странный эффект, который он всегда производил на нее. Возможно, дело было в том, как он нависал над ней, хотя она не стояла близко к нему. Она не привыкла к тому, что мужчины возвышаются над ней, потому что у нее было добрых пять футов девять дюймов босиком и шесть футов на каблуках. Возможно, все дело было в черной коже, которая облегала его длинное, мускулистое тело, делая его большим, сильным и каким-то опасным.

Тьфу. Она не любила опасность.

— Ну, видимо ты не так сильно старался, потому что это было не очень трудно, — пробормотала она. — Кроме того, не похоже, что миллион парней в черных кожаных костюмах наблюдают за мной через окна, — она нахмурилась. — И ты не ответил на мой вопрос. Ты следил за мной, да?

Он не пошевелился и ничего не сказал, его пристальный взгляд охватил каждый дюйм ее тела, от макушки до подошв черных ботинок викторианского стиля. Взгляд был настолько бесстрастен, словно она была картой, которую он изучал, или набором инструкций, которые он пытался расшифровать.

От этого она почувствовала себя еще более неловко, что, в свою очередь, разозлило ее еще больше.

Она никогда не была хорошенькой и знала это, и ее это устраивало. Но в присутствии такого красивого мужчины, с его сверхъестественными серебристо-голубыми глазами, изучающими ее так пристально, она внезапно осознала все свои физические недостатки. Ее длинный нос и большая челюсть. Ее прищуренные глаза и длинные вьющиеся волосы. Все те вещи, которыми постоянно задирал ее отец и которых она стеснялась.

Да, она не оценила это маленькое напоминание, это точно.

— Не мог бы ты ответить на мой вопрос? — сказала она резче, чем собиралась, и выбросила руку, чтобы подчеркнуть свою мысль. Коллекция золотых, серебряных и бисерных браслетов позвякивала на ее запястье. — Ты следил за мной?

Он не ответил на ее вопрос. Или, по крайней мере, не сразу, его ледяной взгляд продолжал без спешки изучать ее.

Боже, он был так неподвижен, что ей хотелось походить взад и вперед, вылезти из своей кожи, хоть что-то сделать.

— С чего ты взяла, что я следил за тобой? — спросил он спустя минуту.

— Просто предчувствие.

Его светлые брови сошлись на переносице.

— Предчувствие? — он произнес это слово так, словно понятия не имел, что оно означает, да и знать не хотел.

Но к этому времени Грейс потеряла остатки терпения, а у нее никогда не было его много.

— Это как-то связано с Гриффином, да? — так и должно быть. Иначе зачем бы его дружку торчать здесь и наблюдать за ней?

Несмотря на прогресс, которого она достигла за последние полгода, едва она произнесла имя мужа, из-за горя ком застрял у нее под ребрами.

Черт. На самом деле она не хотела, чтобы это касалось Гриффина, потому что меньше всего ей хотелось обсуждать своего мертвого мужа с этой ледяной статуей, которая сейчас маскируется под мужчину. Особенно когда ей нужно было выйти и найти вдохновение для своей последней работы, чтобы уложиться в сроки выставки, которую она запланировала в галерее Крейга.

Ей потребовались месяцы звонков и уговоров, чтобы, наконец, заставить его позволить ей выставить свои работы, и хоть она знала, что это только благодаря каким-то смутным связям ее бабушки и дедушки, ей было все равно. Это будет ее первая выставка, воплощение ее мечты.

Не то, чтобы она рассчитывала продать много картин, потому что, видит Бог, сделать это как художник Манхэттена было почти невозможно. Важно было показать бабушке и дедушке, что они правы, веря в нее, а также показать средний палец ее покойному отцу, который вообще не верил в нее.

Глаза Лукаса слегка сузились, как будто он точно знал, что сделал с ней звук имени ее мужа. И все же, когда он заговорил, в его голосе не было ни капли сочувствия. Ничего, кроме льда.

— Да. Конечно это связано с Гриффином.

Отлично. Что ж, оставалась надежда, что она не будет чувствовать себя паршиво хотя бы один день.

Она вздохнула.

— Ладно, это может подождать…

— Нет, — отрезал он, не колеблясь ни секунды. — Это не может ждать. Мне нужно поговорить с тобой, Грейс.


Глава Вторая


Да. Можно официально заявить: Лукасу действительно не нравилась Грейс Райли.

Она стояла перед ним, скрестив руки на плоской груди, удивительно высокая для женщины и гибкая, а ее янтарные глаза были прищурены.

В ней не было ничего, что могло бы привлечь его, совсем ничего. И все же то чувство, которое охватывало его, было тем же самым, которое охватывало его всякий раз, когда он навещал Гриффина и Грейс, странное притяжение, которое он испытывал к ней.

Она была… золотой. И красной. И оранжевой. И розовой. Как пламя или закат, с ее глазами, длинными, цвета абрикоса волосами, в золотом платье, которое виднелось между краями ее кожаного плаща. Золото на щеках и носу, россыпь веснушек на бледной молочно-белой коже.

Он не понимал, почему его так тянуло к ней, и ему чертовски не нравилось, что она так легко заметила его через окно галереи. Цели не видели его, если он не хотел, чтобы его увидели. По крайней мере, так было, пока она не засекла его, и это его очень беспокоило.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что хочешь поговорить со мной сейчас? — ее голос тоже был странно завораживающим, немного хриплый, и в то же время мягкий, как потертый бархат.

Ему это тоже не нравилось, и он определенно не хотел вести этот разговор. Но тогда, когда она каким-то образом увидела его в окно, и у него не осталось выбора.

Конечно, он мог бы сесть на байк и уехать до того, как она вышла бы ему навстречу, но Лукас никогда в жизни ни от чего не убегал и не собирался делать этого сейчас.

— Сейчас, значит немедленно, — он оглядел улицу, машинально проверяя, нет ли угроз, но ничего не обнаружил. — Нам нужно пойти в более уединенное место.

— Подожди, что? — она снова протянула руку, и браслеты на ее узком запястье зазвенели мягким серебристым звоном. — Я не могу сейчас никуда уйти. У меня встреча с…

— Ну же, Грейс, — ледяным тоном произнес Лукас. У него не было времени на споры, особенно когда речь шла о ее жизни.

Ее прямые золотисто-рыжие брови нахмурились.

— Прости?

Христос. Прошло много времени с тех пор, как ему приходилось иметь дело с гражданскими, и теперь он вспомнил, почему предпочитал службу в армии. С его командой не нужно быть вежливым. Все затыкались и делали то, что им приказывали, и не было никаких проклятых споров.

— Твоя жизнь в опасности, — пояснил он. — Это означает, что у меня нет времени стоять на тротуаре и отвечать на твои вопросы.

Грейс быстро заморгала. Ее рот открылся, потом снова закрылся. Затем она подняла руки и откинула назад массу волос, запустив в них пальцы.

Такие мягкие…

Какого хрена? Почему он думает о ее волосах?

— Моя жизнь в опасности? — повторила Грейс безучастно. — Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Лукас оторвал взгляд от ее волос и снова посмотрел на улицу, ища более безопасное место, где они могли бы поговорить не на открытом воздухе.

Через несколько зданий от галереи он заметил нечто похожее на бар.

Отлично. Подойдет.

Грейс снова заговорила, но он не слушал. Вместо этого он протянул руку и обхватил ее за локоть.

— Пойдем со мной, — коротко бросил он и повел ее к бару.

Очевидно, он застал ее врасплох, потому что она без колебаний последовала за ним. Всего секунду. Затем она остановилась как вкопанная, и он почувствовал, как по всему ее телу пробежали волны неповиновения.

— Эй. Какого черта ты делаешь?

Да, он не был фанатом гражданских.

Он держал ее за локоть, чтобы ей не пришло в голову убежать или сделать что-нибудь еще более нелепое.

— Мы можем пойти туда и поговорить.

— Но я не хочу никуда идти и говорить. Мне нужно вернуться в галерею и…

Лукас не обращал на нее внимания, продолжая вести ее дальше, незаметно подталкивая за собой. Он продолжал исподтишка осматривать окрестности, отмечая машины и людей, слоняющихся вокруг, включая крыши зданий, так как большинство людей не утруждали себя тем, чтобы смотреть вверх, а быть высоко — стратегическое место, чтобы спрятаться, если вы планируете кого-то убить.

— Лукас, — Грейс попыталась высвободить локоть. — Отпусти меня, черт возьми.

Ладно, ситуация развивалась совсем не так, как он надеялся. Во-первых, она заметила его, чего никто никогда не смог бы сделать, а во-вторых, она вышла и подошла прямо к нему. И теперь, если он не будет осторожен, она устроит сцену и привлечет внимание, чего он определенно не хотел.

Резко остановившись, он повернулся и встретил ее раздраженный взгляд, ни на йоту не ослабляя хватки.

— Прямо сейчас ты — мишень, — сказал он решительно. — И то, что ты продолжаешь спорить со мной, делает дело еще хуже.

— Да, но…

— Мне нужно увести нас куда-нибудь, где я смогу рассказать тебе, что происходит, хорошо? Дальше по улице есть бар, туда я и направляюсь, так что, может, ты замолчишь и позволишь мне отвести тебя в безопасное место?

В ее глазах пылал огонь, горячим янтарным блеском, а губы сжались в тонкую линию. Она явно была недовольна ситуацией.

Что ж, значит, их двое.

— Но лучше бы это было действительно важно, потому что ты меня пугаешь, — сказала она наконец, доказав, что она не совсем глупа.

Он не ответил, главным образом потому, что не хотел больше тратить время, повернувшись к бару и увлекая ее за собой.

Ты должен отпустить ее сейчас же.