– Этот дом теперь принадлежит мистеру Сент-Джеймсу, но дух леди Эррон все еще живет здесь.

– В самом деле? – Изабель ловила каждую деталь истории. – Она появлялась как настоящее привидение? Вы, наверное, слышали, как ночью сами собой открываются и закрываются двери? Голоса в коридорах? Мне кажется, прошлой ночью я слышала пение, и мне стало интересно…

– Конечно же нет! – обрубила щебетание Изабель женщина, сердито взглянув на нее. – Я имею в виду, что леди Эррон продолжает жить в этих стенах и дышать этими цветами, которые она так любила.

– Да что вы? – Изабель взяла с дивана вышитую подушку и осмотрела ее. – А ее кто-нибудь когда-нибудь видел? Я однажды слышала о духе, который предупреждал всех гостей, чтобы они тотчас покинули дом, но я всегда думала, что такие духи довольно неприветливы. Должно быть, хозяева дома всегда расстраивались оттого, что он заставлял их гостей убегать в ночь. Но если она дружелюбная…

– Дама с ее положением в обществе никогда не опустилась бы так низко, чтобы появиться в виде призрака, – сердито ответствовала экономка.

– Гм. Понятно. – У Изабель, которая всю ночь слышала какой-то шум, сложилось на этот счет собственное мнение. – А кто она, с вашего позволения? Я сплю в комнате, которая когда-то была ее спальней, не так ли? Мне было бы интересно послушать о ней.

Этот вопрос заставил миссис Фезерфитч немного оттаять.

– Леди Эррон была яркой женщиной, глубоко уважаемой в городе. Она потеряла мужа, когда они только поженились, бедняжка. Однако она очень старалась наладить свою жизнь. Леди была человеком сильной воли, но спустя столько лет одиночества ее светлость стала желать общения, ей нужен был спутник жизни.

– Я отчасти понимаю ее положение. Я сейчас как раз ищу любовь своей жизни.

– Несомненно! – Глаза служанки метнулись к кровати, и в них сверкнуло осуждение. – Она искала мужа, но к тому времени она уже была в возрасте. – Домоправительница снова повернулась к Изабель.

– Ох, как печально! – Изабель не могла себе представить весь ужас жизни, когда знаешь: твое время любить прошло, испортилось на солнце, как скисает ведро молока, оставленное конюхом у ворот сада. Она никому не пожелала бы стать испорченным молоком, особенно женщине, которая так любила цветы, как леди Эррон.

– Затем появился мистер Сент-Джеймс. – Миссис Фезерфитч замолчала и улыбнулась, вспоминая. – Он был намного моложе ее, конечно же, ему едва исполнилось девятнадцать. И у него не было титула.

– А кому какая разница? – запротестовала Изабель.

– Никакой, миледи, кроме тех, которые хотят подыскать себе теплое местечко в этом мире. Надо сказать, что Сент-Джеймс стал важной стороной жизни леди Эррон.

– Они поженились, бросив вызов требованиям общества? – выпалила Изабель. Ее сердце сжалось оттого, насколько романтичной была эта история, даже при том, что она не могла представить себе, чтобы человек, которого она знала, был счастлив с женщиной намного старше его. Однако, по ее мнению, возраст был всего лишь цифрой в делах, где главную роль играют чувства. – Я не знала, что Сент-Джеймс уже был женат. Это означает, что он – вдовец. Но он никогда не говорил…

– Нет. Он не был женат. Мистер Сент-Джеймс и ее светлость были друзьями. Но он жил здесь. Сначала нас всех очень смущали их отношения. Но они были так счастливы вместе… Леди Эррон уже не сидела целыми днями в своей комнате, а выходила на прогулку с Сент-Джеймсом. Они снова стали ездить на балы, чего она не делала уже долгое время. Он помог ей снова почувствовать вкус к жизни, исцелил ее.

– Это прекрасно, – мурлыкнула Изабель. Он помог пожилой даме восстановить силы. Он решил проблемы этой женщины, как сейчас делает это для Изабель. Какой же он действительно добрый человек…

– Все стало просто замечательно, когда он приехал и поселился. Сплетники в городе осуждали их, отношения называли аморальными, и в некотором роде так и было. Он оставался с ней ночами, прямо здесь, в этой комнате.

И вдруг в голове Изабель что-то щелкнуло, заполнив место, оставленное для неромантичных вещей, о которых ей рассказывала Виктория, и воспоминаний, которые она предпочла бы забыть.

– В этой комнате…

– Да, – подтвердила женщина, – как компаньон.

Изабель прищурилась, глядя на экономку. Должно быть, она упустила кое-что. Фэллон не сделал бы этого, не так ли?

– Но компаньонам все-таки требуется отдельная комната, – попыталась возразить она. – У моей тети есть компаньонка, Лула. Я не знаю ее настоящего имени, мы всегда называли ее только так. Но я точно знаю, что моя тетя разместила Лулу в одной из комнат для слуг на первом этаже, и моя мама сочла это постыдным. Я совершенно уверена, пусть это и постыдно, но не предоставить компаньонке хоть какую-нибудь комнату просто отвратительно.

– Леди Изабель, простите меня за это выражение, но, поскольку я совершенно уверена, что вы привыкли к таким вещам, учитывая вот это наше нынешнее положение, ваш Сент-Джеймс находился у нее на содержании.

– Он не мой… Мы не… Я имею в виду, что мы не… На… содержании? – Оставив слабую попытку оспорить различные заблуждения из последнего высказывания экономки, ее ум мог сосредоточиться теперь только на одном: Фэллон был мужчиной на содержании. Так вот как он получил этот дом…

Ничто из сказанного не может быть правдой. Она знает Фэллона, так ведь? Или снова в своих мечтах создала версию человека, который теперь живет в ее сердце? Она опустилась на один из стульев за столом, не замечая расставленной на нем еды.

– Они были очень близки, несмотря на значительную разницу в возрасте, – продолжала миссис Фезерфитч. – Я считаю, что он все еще винит себя за то, что не был рядом с ней в тот день, когда она умерла. Он ушел на какую-то встречу. Даже в те дни он иногда уезжал по делам. Ее светлость читала книгу в саду, и… ну, вот и все. – Она вытерла слезу в уголке глаза. – Пусть упокоится ее душа с миром. Весь дом просто лихорадило по поводу того, что теперь станет с ее наследством, пока мы не узнали, что она оставила все это мистеру Сент-Джеймсу. Все до копейки, включая дом. Он жил здесь в течение некоторого времени в трауре, хотя никогда не говорил об этом ни слова. Конечно, со времени смерти ее светлости произошли некоторые изменения, но это не мое дело.

– Это все так секретно. Он никогда не говорил мне ни о чем таком.

– Он и мне не говорил о вас, пока мне не было приказано принести сюда чай для гостя. – Служанка указала на чай, остывавший перед Изабель, пока они разговаривали.

– Мой визит сюда был спланирован довольно неожиданно, – попыталась объяснить Изабель, глядя на еду, которая совсем не вызывала у нее аппетита.

– Так обычно и бывает.

– Правда? – спросила она, поднимая глаза на экономку. – Должна признаться, это у меня впервые.

– Ну, по крайней мере, это приятная новость. Леди Изабель, вы должны знать, что я присматриваю за этим домом и его жителями не покладая рук. И хотя я постоянно закрываю глаза, ради любви, когда речь идет о любовных отношениях других людей, это обстоятельство совершенно иного характера, поскольку его участником является сам Сент-Джеймс. Если вы ожидаете, что я буду прислуживать вам в качестве горничной…

– О, в этом нет необходимости, миссис Фезерфитч. Я не планирую посещать балы во время моего пребывания в этом доме. Мистер Сент-Джеймс непреклонен в том, чтобы я оставалась здесь. Я знаю, насколько заняты слуги в доме моей семьи, и не хотела бы добавлять вам забот.

– Хорошо. Потому что, между нами, я не одобряю эту договоренность. Ни на самую малость. Я приму все остальное, что этот человек делает с домом ее милости, но это…

Изабель стало грустно, что эта женщина так плохо о ней думает, но ведь экономка Фэллона только что с ней познакомилась. Изабель постарается не быть ей в тягость. Она улыбнулась самой широкой улыбкой, на которую только была способна в сложившихся обстоятельствах.

– Я тоже не в восторге от этого всего, правда, но сейчас не могу уйти отсюда.

– Безусловно, миледи, безусловно. – Она в последний раз окинула Изабель неодобрительным взглядом и направилась к двери.

– Было приятно с вами познакомиться, миссис Фезерфитч, – сказала ей вслед Изабель. – Вы можете забрать… – Дверь захлопнулась. – …тарелки со вчерашнего ужина.

Она с минуту хмурилась в сторону закрытой двери, переваривая все, что рассказала ей эта женщина. Изабель решила, что Сент-Джеймс будет ее другом, а теперь он был ее похитителем, но она ничего не знала о нем. Сначала его дом удивил ее, а теперь еще и его прошлая личная жизнь… Ничто не соответствовало образу того человека, которого, как ей казалось, она знает. Если ей придется задержаться здесь – а при запертой двери у нее, похоже, не оставалось выбора, – ей нужно больше узнать о Фэллоне.

Ее глаза бегали по комнате. Она вдруг оказалась совсем не похожей на спальню этого человека, но в то же время все в ней говорило о нем.

– Секреты. Так много секретов… – прошептала она.

В этот момент ее даже не удивило бы, обнаружь она диких лошадей в гардеробной, где он спал прошлой ночью. Она взглянула на закрытую дверь в дальней стене. Гардеробная… Вот где Фэллон держит свои личные вещи.

Изабель сделала шаг к этой двери. Это неправильно? Ей всегда было трудно сопротивляться тайнам, спрятанным за закрытыми дверями и задвинутыми ящиками. Изучать вещи, которые были спрятаны от посторонних глаз, было слабостью, которая не раз приносила ей проблемы с членами ее семьи. Но сейчас она не с ними. Ее двоюродная сестра Эванджелина назвала бы ее любопытство вторжением в частную жизнь. А Виктория уже ворвалась бы внутрь, чтобы выяснить все, что можно. Розелин по крайней мере заглянула бы в дверь. Ни одной из них здесь не было, но все ее подруги, по правде говоря, в той или иной степени имели склонность выходить за рамки надлежащего поведения.