Со вздохом Изабель взглянула на страницу из письма и быстро просмотрела ее до подписи внизу. Сначала она моргнула, думая, что письмо – не более чем плод ее воображения, но оно все сияло черными чернилами.

Сент-Джеймс! Ее сердце забилось, а глаза заметались по строчкам, выведенным на бумаге.

Ноттсби!

Событие, которого мы ожидали, произойдет сегодня вечером. Ваша коллекция произведений искусства будет продана в девять часов вечера в здании Рокпорта возле гавани. Приходите один.

Сент-Джеймс.

– Что? – прошептала она и перевернула письмо, надеясь найти что-то еще. Пусто. Ничего больше.

Событие, которого мы ожидали. Слова Фэллона звучали так, будто ее отец тоже был замешан в краже. Этого не могло быть. Ее собственный отец?

Ее ударили по голове и оставили умирать. Она провела несколько недель в спальне мужчины…

Фэллон! Ее сердце все еще кричало его имя даже после того, что она узнала о его истинной натуре. Ей хватило ума, чтобы разобраться в этом злодее и уйти, хотя это убило ее. Наверняка ее отец мог видеть то же самое, что подсмотрела она, стоя в дверях библиотеки Сент-Джеймса, но отец не мог быть связан с таким человеком, как Фэллон. Здесь чего-то не хватало, чтобы понять все. «Почему же он тогда отправил записку отцу?» Голос, который звучал так же, как голос Виктории, эхом отзывался в ее голове.

Изабель не понимала, что происходит, но она была уверена, что ее отец не должен ехать на встречу с Фэллоном один. Ее дыхание ускорилось от мысли о том, что она собирается сделать, но жизнь не оставила ей выбора. Ей нужны ответы! Ее руки уже дрожали, когда она еще раз вчиталась в строки письма.

Бросив письмо туда, где она нашла его, она пошла в зал и, заметив того же лакея, распорядилась:

– Приготовьте экипаж.

– Да, миледи. Куда вы отправитесь сегодня?

– Торнвуд-хаус, – сказала Изабель, схватила шаль с ближайшего стола и набросила на плечи.

– Дом сумасшедшего герцога?

– Да, – подтвердила Изабель. Ее уверенность в разработанном плане росла с каждой секундой.

Младшая сестра герцога, дорогая подруга Изабель, Розелин, наверняка была в отъезде с мужем, лордом Эйтоном. Но сейчас ей нужна не подруга, а ее черное муслиновое платье. То, которое Розелин использовала, чтобы шпионить за своим мужем. Вряд ли она взяла его в свадебное путешествие. А что это за друзья, если не могут одолжить свою одежду в случае необходимости? Этот случай настал.

Впервые в своей жизни Изабель собиралась узнать правду, своими глазами увидеть ее, а не просто какую-то выдуманную версию событий, которые она собрала вместе у себя в голове: сегодня она последует за отцом. Все мужчины в ее жизни держали ее в неведении в вопросах, касавшихся ее непосредственно. Они похитили ее. Они солгали ей.

– Больше никогда! – прошептала она еле слышно. – Девять часов вечера, сегодня, здание Рокпорта. – Она будет там, и точно будет одна.

Глава девятнадцатая

Дорогая Изабель!

Прости меня. Если бы имелись более сильные слова, чем те, что я сейчас скажу, – слова, которые бы выхватили из твоего сердца боль, что я причинил тебе, я бы сказал и их. Я никогда не заслуживал тебя. Это истина, которую я хорошо знаю. Но я оказался слабым там, где должен был быть сильным. Ты пострадала в результате моей небрежности, и это теперь со мной навсегда. Когда-нибудь в будущем я увижу, как ты вальсируешь на балу в объятиях добропорядочного джентльмена, и я надеюсь увидеть тебя улыбающейся. Разумеется, эта улыбка будет уже не для меня, но я все же надеюсь на это. Потому что всегда буду любить тебя…

Фэллон взял листок со стола, скомкал его в кулаке и бросил через всю комнату в камин. Его слова обжигали, взрывались в нем, а затем превращались в пепел, как и все остальные, которые он писал с тех пор, как она ушла. Его любовь к Изабель никогда больше не будет высказана. Все было кончено.

* * *

Ветер задувал через грубо сколоченные двери старого каменного здания, закручивая пыль вихрями на полу.

Уже скоро.

Фэллон выглянул в ближайшее окно. На улице было тихо. Карета Ноттсби прибыла всего несколько минут назад, и люди Фэллона отправили водителя за угол. Фэллон хотел, чтобы в заброшенном здании с ним были только Хардеуэй и Ноттсби: Ноттсби, чтобы идентифицировать картины как оригиналы, и Хардеуэй, поскольку от сегодняшней драки он получил бы истинное удовольствие.

Если не считать деревянных колонн, то там, то сям подпирающих крышу, здание пустовало уже много лет. В ясные ночи вентиляционные окна пропускали сюда достаточно света для обмена или допроса (Фэллон слишком хорошо знал это место). Однако сегодня вечером из-за облаков углы помещения оставались затененными, что работало на руку людям из Общества. Они втроем могли легко подождать обмена картин на деньги, оставаясь незамеченными.

– Я приехал один, как было указано в инструкции, но ты, я вижу, тут не скучаешь, – сказал Ноттсби, присоединившись к Фэллону у окна.

Фэллон машинально кивнул, продолжая осматривать улицу. Никаких признаков Грейплинга до сих пор не наблюдалось.

Хардеуэй двинулся к ним и поздоровался с Ноттсби.

– Мы расставили людей повсюду. Никто не проскочит без нашего ведома.

– Всегда на высоте, – улыбнулся Ноттсби.

Не всегда, иначе сегодня было бы все совсем иначе. Он увидел бы намерения Грейплинга еще несколько лет назад. Он встретил бы Изабель при других обстоятельствах, и, возможно, она не презирала бы его сейчас. Казалось, единственное, что он мог организовать в жизни, – это успешная операция.

– Разведка, которая донесла об этой операции, должна быть точной, – сказал Фэллон, осматривая пустую улицу и гавань за ней. Без сомнения, это было наилучшее место для сбыта краденого: близость к кораблю, который должен был покинуть порт к утру, тихое здание и отсутствие жилых домов в районе. По тем же причинам Фэллон сам иногда использовал гавань. К сожалению, он хорошо обучил Грейплинга.

– А перед этим поступила какая-то ложная информация? – удивленно спросил Ноттсби. – Хардеуэй, ты слишком безответственно относишься к этому вопросу.

– Он немного рассеян со свадьбы, – ответил за Хардеуэя Фэллон, невинно пожимая плечами. Фэллон все еще был на взводе после их разговора сегодня днем, даже эта болтовня, пока они ждали Грейплинга, не помогала ему успокоиться. – Я не слышал, чтобы ты использовал слова «разбитое сердце» – посмотрел он на Келтона.

– Ха! – воскликнул Хардеуэй.

– Тише. – Фэллон ткнул Хардеуэя локтем в ребра. Его друг отстранился и прищурившись, посмотрел на Фэллона в тусклом лунном свете.

– У нас тут сейчас время меряться уверенностью, Сент-Джеймс? Потому что я знаю кое-что, что мог бы рассказать. Может, тебе и не хотелось бы, но я это сделаю.

Фэллон почти улыбнулся. Почти.

– Хардеуэй, ты скажешь – что? Я не уверен, что понял, скажешь ли ты хоть что-нибудь.

– Чертов всезнайка, – проворчал его друг.

– Касательно свадьбы, – вмешался Ноттсби. – Хардеуэй, я приношу свои глубочайшие извинения за…

– Не сейчас, – выдохнул Фэллон, когда какой-то экипаж подъехал и остановился возле здания. Вот оно!

Он сделал шаг назад, в тень и кивнул, чтобы другие сделали то же самое.

Из экипажа вышел Грейплинг и еще двое молодых людей с внешностью парней, выросших на улице. Их подозрительные глаза метались по сторонам, за поясом виднелись пистолеты. Грейплинг, наоборот, прохаживался так, словно ему принадлежит даже воздух вокруг него.

Визитеры остановились возле экипажа. Покачивающийся фонарь освещал всю сцену. Грейплинг отдал указания кучеру и приказал одному из парней остаться позади.

Картины могут быть в экипаже. Вторая сторона пока еще не показалась.

– У него светлые волосы? – удивился Ноттсби. – Когда это он так?

– Когда узнал, что Изабель нравятся светловолосые мужчины и попытался ухаживать за ней. – Фэллон отошел от окна, чтобы его не заметили.

– Да, Грейплинга нельзя пускать в одну комнату с Изабель. – Взгляд Ноттсби на пару секунд задержался на темно-каштановых волосах Фэллона, и он нахмурился, словно поняв очевидное.

Фэллон никогда не был подходящим мужчиной для Изабель. Она должна выйти замуж за мужчину с титулом, у которого цвет волос и принципы будут соответствовать тем, которые она предпочитает. Он запрятал поглубже любую мысль о том, что могло бы быть, сосредоточив внимание на нынешней ситуации.

– Я попытался предупредить ее, пытался предупредить вас – как только мог, не подвергая опасности ее жизнь, но потерпел неудачу в обоих случаях. В тот день он заманил ее в музей, чтобы отомстить вам… и мне. Мне жаль, но я не мог сообщить, что именно он виновен во всем этом: он пригрозил убить ее, если я заговорю.

– В день свадьбы ее сестры… – проговорил Ноттсби. – Я слишком забросил свою семью. Я даже не знал, что происходит в моем собственном доме. Знаете ли вы, что Грейплинг послал моей Изабель то проклятое ожерелье и она надела его на бал?

Ну конечно, он знал: то ювелирное изделие теперь находилось в ящике стола Фэллона. Сейчас он снова испытал гнев на себя самого оттого, что это повело его по ложному пути: он решил, что Грейплинг намекает на повторение своего преступления четырехлетней давности, на самом же деле намек был на кражу предметов искусства семьи Ноттсби. Только тот, кто хорошо знал Фэллона, мог бы манипулировать им таким образом.

– Мои дочери потеряли контроль над своими эмоциями, – продолжал Ноттсби. – Картины моей семьи украдены. Все это из-за моей собственной невнимательности. Я попался, когда получил этот чертов титул и все, что к нему прилагается. Это все моя вина.