Тереза Фаулер - Порядочная женщина

– Вот это да, миссис Вандербильт, кто бы мог предположить, что вы здесь появитесь!

– Я очень переживаю за этих детей. Когда сестра сообщила мне о встрече, я решила прийти.

– Как благородно с вашей стороны. Примите мои соболезнования в связи со смертью деда вашего мужа. Кто мог представить, что он настолько богат? Конечно, это дает вам возможность заняться благотворительностью – что, разумеется, принесет нашему делу только пользу.

– Вы хотели сказать – принесет пользу детям, – поправила Альва.

– Да, именно.

– Именно. И прошу вас не забывать, что благотворительностью я занимаюсь уже много лет.

– Дамы, начнем собрание, – раздался голос мисс Бикман.

– Прошу прощения за опоздание, – сказала Армида, торопливо войдя в комнату. С ней была незнакомая Альве девушка. – Разрешите представить вам мисс Мэйбл Крэйн. Она приехала из Сан-Франциско, что в Калифорнии, и ей не терпится заняться добрыми делами.

Все вежливо улыбнулись. Мисс Бикман заметила:

– Калифорния, говорите? Это неблизко…

– Да, мы и в самом деле очень долго добирались, – подтвердила мисс Крэйн.

Симпатичная, хорошо одетая, однако сильно отличающаяся от всех, кто был в комнате, своей золотистой кожей и веснушками на щеках. Волосы убраны не так строго. Платье не хуже, чем у прочих, но Альва почувствовала, что деньги, за которые оно было куплено, появились у семьи не так давно.

– И надолго вы остановились в нашем городе? – осведомилась мисс Рузвельт.

– Да, теперь я буду жить здесь. Отец купил дом на Парк-Авеню, недалеко от Сороковой улицы. Насколько я понимаю, это хороший район?

– Многие из приезжих селятся там, – ответила мисс Рузвельт. – Но большинство из нас живет здесь, в районе, где обосновались семьи первых нью-йоркцев.

Альва решила вмешаться:

– Спасибо, мисс Рузвельт, за урок истории.

Армида и мисс Крэйн присоединились к уже сидевшим, и разволновавшаяся мисс Бикман сказала:

– Мы как раз хотели начать собрание, поэтому я продолжу.

– Да, просим вас, – кивнула Альва. – Я думаю, нам всем хочется поскорее заняться делом.

Мисс Бикман изложила повестку собрания. Первым в списке значился отчет секретаря общества о том, что было сделано на предыдущем собрании. За ним последовал еще один отчет о том, какие мероприятия были проведены обществом в течение последних недель, а также месяцев. Альве все тяжелее становилось удерживать внимание на происходящем – спина болела, малыш продолжал толкать ее под ребра, а отчеты были беспросветно тоскливы.

– Простите, что перебиваю, – наконец не выдержала она. – Я хотела бы удостовериться, что правильно поняла, чем вы занимаетесь. Из того, что я сейчас услышала, следует, что вы собираете деньги с помощью благотворительных чаепитий и приемов, после чего общество выписывает чек на имя одного из учреждений, помогающих детям.

– Да, совершенно верно, – подтвердила мисс Бикман.

– А сколько мест их работы вы видели воочию? Вы посещали фабрики? Как насчет больниц или домов, в которых живут дети-калеки? Я не собираюсь критиковать подобные учреждения, но откуда вы знаете, на что именно идут ваши деньги?

– Неужели вы забыли нашу поездку в трущобы? Я всем рассказала о ней. Никто из нас не станет ездить в такие места, – заявила мисс Рузвельт.

– Она сказала, что это просто ужасно, – подтвердила мисс Бикман. – Увидеть мертвую девушку…

– Мисс Рузвельт не видела мертвую девушку, она…

– Мы предпочитаем не рисковать, – перебила мисс Рузвельт. – Поэтому просто посылаем им деньги.

Альва улыбнулась:

– Конечно, это похвально. Но риск все же есть – ваши усилия могут оказаться бесполезными, – продолжила она, обращаясь ко всем. – Я считаю, нам необходимо своими глазами увидеть, в чем нуждаются дети, после чего выделять деньги именно на них, а также получать подтверждение того, как они были использованы. Вы ведь читаете газеты – часто деньги оказываются в карманах мошенников. Предлагаю съездить в город завтра в первой половине дня. Мы посетим больницы и узнаем, чего не хватает детям в первую очередь.

– Отличная идея, – подхватила мисс Крэйн. – Так мы будем знать наверняка, кому достались деньги.

Мисс Рузвельт выпрямилась в своем кресле.

– Мисс Бикман, насколько я вижу, между нашими взглядами и взглядами тех, кто желает стать членами нашего Общества – огромная пропасть. Чтобы избежать конфликта, который может нанести совершенно неоправданный ущерб нашим занятиям благотворительностью, я предлагаю этим леди создать свое собственное общество, отдельное от нашего.

– То есть вы отказываетесь принять меня в члены общества? – уточнила Альва.

– Вас, мисс Крэйн и всех остальных, кто предпочитает ваши методы. Все за?

– Кто-то должен поддержать ваше предложение, – заметила секретарь.

– Я поддерживаю, – сказала одна из девушек.

– Все за? – повторила Лидия, глядя Альве в глаза и поднимая руку.

Вставая, Альва тоже подняла руку.

– Поддерживаю целиком и полностью.

Следующим утром Альва, Армида, мисс Крэйн и младшие сестры Альвы прибыли в Благотворительный госпиталь на остров Блэкуэлла, ставший их первым пунктом в череде медицинских учреждений Нью-Йорка. Избегая только отделений, где лежали заключенные или люди с заразными заболеваниями, они смогли увидеть детей, которые потеряли руки, ноги, глаза. Детей, которые плакали из-за того, что больше не могут работать. Детей, которые безучастно смотрели на замызганные стены и ни на что не реагировали. Девушки поговорили с врачами и медсестрами о том, как помочь этим детям, и занесли все необходимое в список.

Вечером в салоне Дженни подводила итоги, пока Альва разливала вино по бокалам. Они ужасно устали от всего, что увидели за день, физически и морально.

Джулия призналась:

– Утром мне не хотелось никуда идти, но сейчас я рада, что не осталась дома. Мы ведь едва не попали в такое же положение. Я не говорю о болезнях – но мы могли стать такими же бедными! Если бы Альва не вышла за Уильяма…

– До того, как папочка нашел золото и начал строить гостиницы, мы жили в хижине на две комнаты и у нас не было даже водопровода. Мне тоже пришлось поработать – я выкапывала камни там, где в городе собирались класть тротуар.

Дженни выпила вино залпом и протянула бокал Альве за добавкой.

– Не волнуйся, следующий я выпью медленнее.

– Понятно, почему мисс Рузвельт и остальные придерживаются своего подхода, – заметила Армида.

– Да, это очевидно, – ответила Альва. – Завтра утром я составлю список фабрик, на которые нам надо заехать на следующей неделе.

Экономика страны была на подъеме, и два миллиона Уильяма быстро превратились в три. Став обладателем такого состояния, Уильям, который до смерти Командора имел в своем распоряжении только то, что называл жалованьем – по сути, карманные деньги, – совершил несколько актов благотворительности, которые газеты осветили вместе с деятельностью его брата, однако главным образом посвятил себя покупке новых вещей. Альва с восхищением наблюдала, как он заказывал новый хрусталь в Женеве, отправлялся в магазин Мэтью Рока и покупал там дюжину новых костюмов, три пальто, два плаща, шляпы всех фасонов, мягчайшие перчатки из лайки и пекари, многочисленные рубашки, а также запонки и пуговицы всех мастей. Он ездил к скорняку и возвращался домой с бобровыми накидками для ног, покрывалами из шиншиллы, шубой из лисы для себя, норковой пелериной и муфтой для Альвы и прелестным белым одеялом из кролика для будущего малыша. Вспомнив, что в одной из французских гостиниц он спал на невероятно гладком белье, Уильям попросил Альву узнать, где такое производят, и купить несколько наборов для их спален. Пока она наводила справки среди знакомых и писала хозяевам гостиниц, он провел большую часть февраля, разъезжая вместе со своим другом Оливером Белмонтом по конным заводам Юга, обещая вернуться к рождению ребенка. А если он купит лошадей, ему нужно будет также приобрести землю с охотничьими угодьями и, возможно, треком для скачек. Еще он подумывал о яхте. У него было очень много дел.

Однажды ночью Альва лежала в своей розово-полосатой спальне, сложив руки на возвышавшемся животе. Сон не шел, и она решила подсчитать, на что хватит трех миллионов долларов (и еще немного).

На содержание сестер: три сотни долларов в месяц – итого десять тысяч месяцев. Восемьсот тридцать три года. Конечно, все деньги им не отойдут. Но ведь и жить они будут не вечно.

Жалованье Мэри, которое она повысила до тринадцати долларов в неделю: больше двухсот тридцати тысяч недель (хотя, конечно, ей нужно будет повысить его еще раз до конца этого срока).

Один миллион пятьсот тысяч пар туфель (два доллара за пару) – новую пару можно надевать каждый день на протяжении четырех тысяч ста девяти лет. Хотя сейчас Альву туфли не особенно интересовали – ноги ужасно опухали, ходить, да что уж там, даже стоять не хотелось.

Она может купить совершенно любое платье, повозку, лошадь, птицу, собаку или жирафа – даже гиппопотама (хотя сама же и запретила их заводить).

Альва могла бы построить новые чистые и безопасные дома для молодых незамужних женщин. Больше заботиться о детях. Искать способы улучшить жизни тех, у кого не было мужа-миллионера. Ей очень хотелось это сделать.

Малыш, который растет внутри ее, ее будущее дитя, проведет всю свою жизнь в комфорте. Он или она не будет ни в чем нуждаться. Никогда не испытает чувства голода. Эта мысль Альву успокоила.

Вернувшись в постель, она стала думать о том, каким образом наследство может укрепить их положение в обществе. Лидия Рузвельт заявила, что Альве не удастся купить себе место в высшем обществе. Что ж, если в это общество входят Лидия Рузвельт и ей подобные, Альва и бесплатно не желает ему принадлежать. Разве что придется наблюдать, как ее родственники лишаются привилегий без какой-либо причины, исключительно по прихоти особ вроде Лидии Рузвельт и Кэролайн Астор, которым непременно нужно чувствовать свое превосходство.