– Даже Уильяма? – с непроницаемым лицом уточнил Корнель. – Он, кажется, совсем позабыл дорогу в наш офис. Напоминаю адрес – Сорок вторая улица, Центральный вокзал.

– И даже Корнеля? – парировал Уильям. – Наш дед никогда не привязывал себя цепью к конторке, чтобы только угодить богам торговли.

– Каждого из вас, – повторил отец, глядя на них из-под нахмуренных бровей. – Или даже в такой вечер мне придется напомнить вам о том, как я люблю тех, кто сеет раздор?

– Прошу прощения, отец. Неудачная шутка, – извинился Корнель.

Последовавшая за его словами тишина подтвердила – с последним высказыванием согласны все.

– Мистер Вандербильт, если вы позволите… – Альва решила, что ее шанс настал. Все взгляды устремились на нее, а она терпеливо ждала, пока хозяин кивнет. Сердце ее билось в два раза громче и быстрее, чем обычно, но она встала, глубоко вдохнула и, избегая взгляда супруга, произнесла: – У меня есть важная новость.

Миссис Вандербильт всплеснула руками.

– Когда же нам ждать прибавления?

– Ах… Простите, матушка Ви, моя новость другого толка. Она скорее касается того, что семья Вандербильт сможет наконец занять достойное место в обществе. – Альва отважилась взглянуть на Уильяма – он сидел, приоткрыв рот, однако перебивать не собирался, и она продолжила: – Конец тяжбы – это, безусловно, прекрасный повод для празднования. Но мне он также кажется призывом к действию. К наглядной демонстрации. Газетчики очернили имя Вандербильтов, и мы все знаем, что это произошло совершенно незаслуженно…

– Да, это возмутительно, – взорвался Корнель. – Наша семья сделала для Нью-Йорка больше, чем…

– Вы сделали многое, – согласилась Альва. – Но этого недостаточно.

Он нахмурился:

– Я могу простить вам ваше невежество, но не ваш тон. Уильям, ты придерживаешься мнения своей супруги?

– Ваши занятия благотворительностью ничего не решат сами по себе, – поспешила ответить Альва, не давая Уильяму шанса вмешаться. – И если говорить начистоту, даже все миллионы Вандербильтов не решат проблему бедности. Хотя, конечно, это не значит, что мы можем закрыть на нее глаза. Но мы должны сделать больше. Этот город претендует на звание культурной столицы мира. Но взгляните правде в лицо – как мало здесь того, что может вдохновить человека, направить его помыслы. Мы только что пережили кризис. Люди удручены, они пали духом. Вы все бывали в Париже – там тоже хватает нищеты, но, куда ни глянь, можно увидеть красоту – она там доступна каждому гражданину. Она дает надежду, пробуждает любовь и гордость. Самый бедный парижанин, у которого ничего нет за душой, не согласится перебраться в другое место. То же самое можно сказать о Флоренции, Венеции или Риме. Но в Нью-Йорке все здания либо обыкновенны, либо уродливы снаружи. Обладатели прекрасных произведений искусства не дают согражданам возможности ими любоваться…

– Для этого существует Метрополитен-музей, – заметил Корнель.

– Новое здание находится слишком далеко от центра – с таким же успехом можно ездить посмотреть на картины в Канаду. Думаете, швея, пекарь или кузнец могут позволить себе потратить время и деньги на такую поездку?

Свекор внимательно смотрел на Альву, сложив руки домиком на внушительном животе:

– И у вас есть предложение?

– Мне кажется, я знаю, с чего мы можем начать. – Альва взяла свиток, лежавший под стулом. – Нью-Йорк сейчас немного напоминает Флоренцию до того, как Медичи стали покровителями искусства во всех его проявлениях – начиная с архитектуры. – Она развернула свиток и продемонстрировала публике. – Мы спроектировали этот дом вместе с Ричардом Хантом.

– Больше похоже на замок, – заметила Лила.

– Да, мы вдохновлялись замком Шенонсо, в котором одно время жила Екатерина Медичи. На изображении вы видите, как здание будет смотреться на Пятой авеню. Конечно, это всего лишь набросок, но он передает…

– И какой цели оно будет служить? – спросил мистер Вандербильт.

– Оно станет новой резиденцией Уильяма Киссэма Вандербильта.

– Альва! – ахнул Уильям.

– Ваш дом? – Джордж подошел, чтобы рассмотреть рисунок.

– Вот так заявление! – удивился мистер Вандербильт.

– Да, это заявление. И я считаю, вам тоже нужно заявить о себе. То есть построить особняк в своем любимом стиле. И вам, Корнель. Мы все должны обставить свои дома самым изысканным образом. Эти здания станут произведениями искусства, которыми смогут любоваться все без исключения. Кроме того, мы обеспечим работой ремесленников и художников – нам ведь будут нужны каменщики, плотники, кузнецы, швеи, художники, скульпторы – подумайте об уровне безработицы.

– А мне нравится ваша идея, – подала голос миссис Вандербильт.

– Мама, может, вам это и нравится, – вмешался Корнель, – однако Альва предлагает совершенно нецелесообразные вещи. Мы должны простить ей то, что она недооценивает стоимость своего плана.

– Стоимость немалая, – покачал головой мистер Вандербильт. – Но ваше рвение мне нравится. – Он понимающе улыбнулся Альве. – Ну а теперь, кажется, пора переходить к ужину.

Все поднялись со своих мест, и беседа возобновилась. Уильям подошел к Альве и строго произнес:

– Вы должны были сперва посоветоваться со мной.

– Да, я знаю, но… Джентльмены! – воскликнула она. Все обернулись. – Я… заранее прошу прощения, я не хочу никого обидеть, но вынуждена признать, что меня удивила ваша недальновидность. Даже расстроила, если говорить начистоту. Командор наверняка сейчас смеется в могиле из-за того, что вы не можете распознать прекрасную возможность, когда ее буквально принесли вам на блюдечке.

– Достаточно, – процедил Уильям, беря Альву за руку.

Корнель еще не остыл.

– Дед никогда бы не потратил на это свои деньги.

– Вы ошибаетесь. Его гениальность заключалась в том, что он знал, какие действия предпринять, чтобы заработать не только состояние, но и добрую славу. С состоянием дела у вас обстоят хорошо. А вот добрая слава может кануть в Лету, если ни один из вас не постарается ее сохранить.

– Уильям, тебе лучше придержать свою…

– Продолжайте, – велел мистер Вандербильт Альве, жестом заставив Корнеля замолчать. – Вы сказали, что придумали это вместе с мистером Хантом. Что это даст ему?

– Хороший заработок, что же еще, – не унимался Корнель.

– Мистер Хант считает, что угол Пятьдесят второй улицы и Пятой авеню – идеальное место для нашего дома, – ответила Альва. – Новая церковь Святого Патрика станет своего рода архитектурным столпом этого района. Также он полагает, что, поскольку на Пятидесятых улицах пока нет никаких выдающихся сооружений, в основном они застроены многоэтажными домами сестер Джонс, а вдоль Пятой авеню идет парк, мы зададим тон всему району.

– Отец… – снова подал голос Корнель.

– Я хочу выслушать, – прервал его мистер Вандербильт. – Ее замечания по поводу нашей доброй славы небезосновательны. – Он подошел к Альве и рассмотрел рисунок, на котором были изображены все башенки, окошки и чугунные украшения ее будущего замка. – Как вы собираетесь платить за него? Я бы не хотел, чтобы ваш супруг продал еще больше своих акций.

Альва ждала этого вопроса.

– За дом заплатите вы. И за дом Корнеля тоже. Во-первых, у вас достаточно средств, и во-вторых, это ведь, как говорится, целесообразное вложение средств в недвижимость, не так ли?

Все уставились на Альву, словно она вдруг заговорила на иностранном языке. И это было… довольно приятно.

Она продолжила:

– Представьте, что будут писать о вас в газетах: «Уильям Генри Вандербильт, покровитель Нью-Йорка, человек, который перестроил Манхэттен». Но вам придется действовать быстро, если вы намерены опередить остальных.

– Каких остальных?

– Тиффани. Рокфеллера. Ленокса. – Альва повторила слова Ричарда. – Мистер Хант сообщил мне, что подобные планы у них на уме.

Мистер Вандербильт и бровью не повел.

– Должен сказать, это весьма смелое предложение…

– Прошу прощения, отец, – вмешался Уильям, глядя на Альву из-под насупленных бровей. – Это моя вина. Если бы я знал, что она собралась…

– …и мне жаль, что я не додумался до этого самостоятельно, – закончил свою мысль мистер Вандербильт. – Так, вы говорите, Пятидесятые улицы?

Альва кивнула:

– Да, пока они к вашим услугам.

– Хм… Достаточно близко к парку, можно ходить на прогулки. Кроме того, супруга постоянно твердит, что купленные картины уже негде развешивать. Я же не могу просто складывать их вдоль стен… Трястись над деньгами и превратиться в старого Астора, который ходил в банк, в то время как нормальные люди ходят к внукам? Как я уже говорил, я не намерен взваливать на своих детей груз, который взвалил на меня мой отец.

– Вы могли бы построить себе хорошую галерею, – заметил Джордж. – И библиотеку.

– Действительно. Ладно, вы меня убедили. Давайте подадим пример другим, и, кто знает, может быть, из этого города и выйдет толк. Завтра утром первым делом обсужу все со своим агентом.

Альва на радостях расцеловала его.

– Вы очень мудрый и щедрый джентльмен. Все так скажут.

Не привыкший к столь страстным проявлениям чувств, мистер Вандербильт зарумянился.

– Посмотрим, может, и девочкам что-нибудь построим, – добавил он, указав на Маргарет и Эмили – старших дочерей. Младшим – двум дочерям и двум сыновьям, – по всей видимости, пока стоило запастись терпением. – Договорились? Договорились! А теперь давайте наконец поужинаем!

Уильям перехватил взгляд своей жены и подмигнул.

По пути в столовую Альва чувствовала необыкновенную гордость и воодушевление – она восторжествовала над всеми, и, кроме того, ее ждало столько работы! И все же за ликованием скрывалась маленькая девочка, которая с облегчением вздохнула, захлопнув за собой дверь домика – от волка снова удалось убежать.


Ночью Уильям зашел в спальню Альвы. Она сидела в постели, листая одну из книг, которую ей одолжил Ричард Хант, – «Старинные дома», тяжелый фолиант с изображениями французских и итальянских поместий и вилл.