Альва шла по трапу за дочерью. Тонкие плечи, плавная линия шеи, узкая талия – вне всякого сомнения, она выросла и превратилась в девушку, на нее нельзя уже смотреть как на ребенка. Впрочем, это отнюдь не значило, что мудрости у нее прибавилось – Консуэло все еще была наивной, точно новорожденный олененок.

Альва помогла детям устроиться в каютах, а потом предоставила их самим себе и решила до обеда почитать в салоне роман Генри Джеймса. Этого автора ей посоветовал Джордж – как оказалось, они были близкими друзьями. Альва выбрала «Женский портрет» – ее привлек сюжет, повествующий о стесненной в средствах юной леди, жизнь которой изменилась самым неожиданным образом в результате неудачного брака. Однако Альву начинала раздражать неспособность главной героини, мисс Арчер, понимать, что происходит, видеть, как ее обводят вокруг пальца. Конечно, это добавляло всей истории драматизма – но когда же бедняжка поумнеет?

Вскоре из бара донеслись голоса мужчин – значит, друзья и попутчики Уильяма уже на борту. Муж пригласил в путешествие нескольких джентльменов, либо неженатых, либо оставивших жен на берегу. Альва звала с собой Армиду, но та предпочла провести праздники в Бостоне с мисс Крэйн. Альве предстояло путешествовать в компании Консуэло, Гарольда и гувернантки мисс Харпер. Если бы не та малоприятная ситуация с Уильямом, Альва взяла бы с собой Мэри.

На прошлой неделе, гуляя с Мэри и Армидой по цветочным магазинам, Альва сказала им:

– Расставание изменило Уильяма. Он стал таким внимательным. Наверное, ему стыдно за то, как он вел себя раньше.

– Он так и сказал?

– Сказал, что хочет начать все с чистого листа.

Мэри поджала губы.

– Что такое? – удивилась Альва. – О чем ты думаешь? Скажи мне.

– Я думаю вот о чем: как волка ни корми, он все в лес смотрит.

– Но человек не волк.

Армида и Мэри промолчали.

– Вы думаете, его уже не исправить?

– Мисс Альва, – проговорила Мэри, – этот человек всегда делал и продолжит делать то, что ему заблагорассудится.

– Но вы его не знаете по-настоящему, – упиралась Альва.

Армида взглянула на Мэри.

– Мы желаем тебе только добра.

– Значит, наши желания совпадают, – заключила Альва. – Я напишу вам о том, как сильно вы ошибались.

В дверях салона появился Гарольд.

– Мама, идем скорее на палубу. Мы отчаливаем!

Милое дитя. Едва попав на борт, он забыл о том, что не хотел отправляться в путешествие.

– Мне понадобится твоя помощь, – сказала Альва и протянула руку.

Сын подошел, взял ее за руку, и она позволила ему поднять себя с диванчика.

– Как думаешь, мы увидим китов?

– Если повезет, увидим и горбатых, и синих.

– Я чувствую, что повезет, – уверил ее Гарольд.

Он открыл дверь, и они вышли на палубу. Джентльмены стояли на носу яхты. Среди них Уинтроп Резерфорд, тридцатиоднолетний бонвиван – Альва и не догадывалась, сколько неприятностей он вскоре принесет. И еще там был Оливер Белмонт.


Гибралтар, Тунис, Александрия. Незапланированная прогулка на плоскодонке вверх по Нилу. Суэцкий канал. Пролив и, наконец, Красное море.

– Разве это не чудо? – спросил Уильям, держа Альву под руку на носу «Вэлианты».

Перед ними раскинулись желто-бурые холмы и горы Египта. Земля была ужасно сухой и пустынной, казалось, в подобном месте ничто живое существовать вообще не может. Как отличался этот пейзаж от сверкающей синевы океана!

– Теперь понятно, почему Моисей взывал к Господу за помощью, – заметил стоящий с другой стороны Альвы Оливер.

В голове у нее пронеслась мысль – если сейчас прыгнуть за борт, море перед ней расступится или поглотит ее?

Они плыли вперед, заходили в новые города, видели новые земли. Однако Альва с трудом могла сосредоточиться на том, что видела, оценить величие или красоту происходящего – ее мучило то, что творилось в ее душе. Однажды в детстве в бреду ей показалось, что она плывет сквозь горячий туман из света и звука. Сейчас происходило нечто похожее. В конце каждого дня, ретируясь в свою каюту так скоро, как это позволяли приличия, она садилась на банкетку у туалетного столика, приближала лицо к зеркалу, смотрела себе в глаза и проклинала себя, проклинала Бога, проклинала судьбу, проклинала Оливера за решение отправиться с ними и, разумеется, проклинала Уильяма за то, что тот беззаботно взял с собой Оливера, не потрудившись поставить ее в известность.

Конечно, Альва не смогла бы воспротивиться этому решению, не выдав себя с головой. Но у нее хотя бы было время подготовиться.

Хотя нет, никогда бы она не смогла подготовиться к такому. То, как Оливер на нее действовал, изменить было нельзя. Потому что она – испорченная женщина. Она стала именно тем, от чего ее предостерегала мать, – существом, которым правят эгоистичные постыдные порывы. Животным.

– Ты заслужила этот удар судьбы, – сказала Альва своему отражению, с удовольствием драматизируя.

Генри Джеймс взбудоражил ее воображение. Если бы только титулованная леди могла избавиться от своего неразумного сердца! Если бы только Альву похитили пираты!

Но они бы просто взяли ее в заложницы, и преданный Уильям заплатил бы выкуп и вернул ее.

Она так богата, так преуспела в обществе – и все равно несчастна. Замужем за одним, влюблена в другого. В ловушке у обстоятельств, с которыми не в силах справиться. Это просто кошмар! Как же ей быть?

Женщина в зеркале наморщила лоб. Уголки ее губ опустились.

«Прекрати хмуриться!»

Как много времени прошло с того дня в Гринбрайере. Что бы подумала герцогиня, застав Альву в таком состоянии?

«Да уж, – сказала Альва отражению. – Она бы подняла тебя на смех. Так что возьми себя в руки, деточка, и забудь эту чушь, пока ты не опозорила нас обеих».


По пути в Индию им предстояло пересечь недружелюбное Аравийское море. Под низким свинцовым небом яхта тяжело переваливалась по волнам. Расположившись на палубе, Альва дочитывала роман. Концовка привела ее в недоумение. Что мистер Джеймс хотел этим сказать? Упрямое невежество Изабель Арчер, ее закоснелая нравственность, ее неспособность разобраться в ситуации, которая только делает ее несчастнее, – неужели он не сумел написать рассказ, чтобы она была отомщена?

Консуэло сидела рядом с томиком Вордсворта в руках. Такая хорошенькая! И такая беззащитная – совсем как мисс Арчер.

Альва никак не могла привыкнуть к тому, что дочь выросла. Ее юбки теперь были длинными, волосы всегда уложены, осанка безупречна. Учеба доставляла ей удовольствие. Единственным изъяном Консуэло была кротость. Конечно, никто никогда не сказал бы, что кротость – изъян, и все же она делала дочь слишком уязвимой. Рано или поздно ей придется выбраться из своего кокона, сотканного из стихов и высоких идей.

Консуэло больше смотрела на море, чем на раскрытые перед ней страницы. Наконец она захлопнула книгу.

– Пойду прогуляюсь.

– Прогуляешься?

– Да, я устала просто сидеть.

– Да, от такого «сидения» немудрено устать, – попыталась пошутить Альва.

– Вы правы, мама, – согласилась Консуэло, не понимая шутки, и осталась в кресле. На ее лице застыла нерешительность.

– Ахой! – крикнул Уинтроп Резерфорд, подходя вместе с Оливером к дамам. – Прекрасная погода, не правда ли?

Консуэло отложила книгу и встала.

– Я все-таки пройдусь, – сказала она и удалилась, как только мужчины приблизились.

Альва с удовольствием удалилась бы и сама, однако заставила себя произнести жизнерадостным голосом:

– Еще неделя этого безобразия, и мы будем в Бомбее. Кажется, моя дочь уже истосковалась по суше.

Оливер плюхнулся в шезлонг рядом с ней.

– Я тоже.

Уинтроп Резерфорд – который настаивал, чтобы его называли «Уинти», – заявил:

– Да, спустя какое-то время море надоедает. Поэтому я не тороплюсь покупать собственную яхту. Зато с лошади могу днями не слезать! Поле, покрытое дерном, клюшка в руке – что может быть лучше? Суша прекрасна. Но какие на море открываются виды!

Он подошел к перилам и постоял возле них. Затем, взглянув вслед Консуэло, удалился в противоположном направлении.

– Не слишком изобретательно с его стороны, не находите?

– Да, но он думает иначе. – Альва не смотрела на Оливера. За перилами опадал и вздымался горизонт. – Не понимаю, о чем думал Уильям, приглашая его в путешествие. Все знают о пристрастии мистера Резерфорда к богатым наследницам. Вот только Консуэло всего шестнадцать – она слишком молода, уж тем более для Уинти.

– Что? Боюсь, я осведомлен о вкусах Резерфорда меньше вашего.

– Он предпочитает богатых замужних леди, которые располагают временем, желанием и возможностью насладиться его компанией.

Альва слышала, что Резерфорд любил водить за нос сразу нескольких дам и натравливать их друг на друга, чтобы получить новый костюм, новую лошадь или возможность поиграть в поло на новой площадке. Денег, которые ему выделяла семья, на это не хватало.

– Может, скинуть его за борт? – спросил Оливер.

Альва рассмеялась. Она не хотела поддаваться веселью, но устоять не смогла:

– «Мистер Резерфорд стал жертвой несчастного случая во время поездки на ошеломительной новой яхте Ви-Кей Вандербильта». А вы станете героем, хотя никто, кроме меня, не будет этого знать.

– Непросто выбрать мужа для дочери, не правда ли?

– Особенно когда дочь – будущая наследница. Она думает, что знаки внимания, которые он ей оказывает, – настоящая любовь. Это видно по тому, как она смотрит на него своими огромными глазами юной лани.

– Не ставьте ей это в вину. Она совершенно наивна.

Альве нравилось беседовать с Оливером. Это всегда было приятно и интересно.

– Даже будь его чувства настоящими, – продолжила она, – какую жизнь подобный человек сможет ей предложить? Она станет для него хорошенькой и совершенно бесполезной куклой. Ее одолеет смертельная скука, ее живой ум и врожденное любопытство зачахнут, а он будет проводить все свое время на скачках, званых ужинах и у портных, заказывая себе новые костюмы за счет Уильяма. Я намерена избавить дочь хотя бы от этого.