На следующий день после обеда принц Франц Иосиф нанес визит Консуэло. Устроившись в противоположном углу гостиной, Альва делала вид, что разбирает корреспонденцию, а сама прислушивалась к их разговору, который понемногу превратился в монолог принца.

– София, где находится болгарский престол, конечно, не идет ни в какое сравнение с Парижем. Но я провел там немало прекрасных дней, прежде чем моего брата вынудили отречься от трона. Климат там великолепный. Не стану докучать вам болтовней о политических ухищрениях, которые мне необходимо предпринять, чтобы меня избрали правителем. Но с большой долей вероятности все пройдет мирно…

Сегодня в Консуэло и следа не осталось от той разрумянившейся инженю, которой она была прошлым вечером. Слушая принца, она улыбалась и делала вид, что ей по-настоящему интересно, однако в глазах ее затаилось беспокойство, для принца, скорее всего, незаметное, но очевидное для Альвы, которая без труда догадывалась, о чем думает дочь.

Альва и сама была обеспокоена. Конечно, в какой-то мере она решилась надавить на Уильяма, полагаясь на то, что именно принц сделает предложение Консуэло. Но она не была до конца уверена, что этот мужчина, каким бы привлекательным и благородным он ни казался, ей подходит. Кроме того, политические силы на Балканах и вокруг Балкан в постоянной борьбе, а следовательно, даже если принцу Францу Иосифу удастся воплотить свой план и свергнуть принца Фердинанда, его в скором времени могут точно так же потеснить. Стоят ли нестабильность и постоянный риск политического переворота тех преимуществ, которые Консуэло даст королевский титул? Да, немногим девушкам приходится думать о подобных вещах.

– …и поэтому, – сказал принц, поднимаясь, – я вынужден вас покинуть. Благодарю за гостеприимство. Я рад нашему знакомству и надеюсь его продолжить.

Консуэло кивнула и протянула руку.

– Это взаимно.

Альва проводила принца. Вернувшись в гостиную, она не обнаружила там Консуэло. Дочь ушла в свою комнату и заправляла там ручку чернилами.

– Неотложное дело? – поинтересовалась Альва.

– Просто хочу кое-что записать. Гертруда ведет дневник. Она говорит, это помогает привести мысли в порядок. Я тоже хочу попробовать.

– Великолепный джентльмен, правда?

– Да, очень интересный.

– Если у него получится воплотить задуманное, он станет править своим кусочком мира.

– Он сказал, что любит читать греческих философов. Это хорошо. Что он любит читать.

– Графине не терпится увидеть вас вместе.

– Да, он мне говорил. Но ведь… он меня почти не знает.

– Ты создаешь благоприятное впечатление, – сказала Альва, решив не упоминать политические убеждения и сочетание великодушия и меркантильности, которые правили желаниями графини. Она сменила тему: – Проведем вечер дома? Гарольд говорил, что готов сразиться с тобой в безик[57].

– Можете вы с ним поиграть? – Консуэло отвернулась к столу. – У меня нет настроения.

– Он, конечно, расстроится, но я попробую его уговорить.

Альве тоже было не до игры в карты (хотя ради Гарольда она могла притвориться). Игра, которую она затеяла с Уильямом, не принесла ей ожидаемого удовлетворения. Все так непонятно. Альва чувствовала себя как вол, бредущий по грязи в непогоду.

Спустя три часа пришло предложение о браке от принца. К нему прилагалась записка от Уильяма, в которой он давал на брак свое согласие, если таково будет желание Консуэло. Оставив Гарольда ужинать с мисс Харпер, Альва отправилась с Консуэло в обеденный зал для дам. Когда подали вино и суп, она показала дочери письмо от принца.

– Кажется, ты покорила сердце Франца Иосифа Баттенберга быстрее, чем предполагалось. Что ты об этом думаешь?

– Я… я, конечно, ужасно польщена… – Огромные карие глаза Консуэло стали еще больше, на ее лице появился одновременно восторг и страх. Она прижала ладонь к губам, сдерживая нервный смех. – Это ведь огромная честь, правда?

– Да, это замечательно. Он мог выбрать любую другую юную леди.

– Но вполне возможно, что его просто привлекли папины деньги…

– Ты должна понимать, что твое наследство всегда будет играть определенную роль, – проговорила Альва, рассматривая принесенное блюдо (им подали жареную утку с фаршированным инжиром, ломтиками моркови и салатом фризе. Если с Уильямом договориться не получится, очень скоро ей придется скучать по таким блюдам). Она продолжила: – Мужчин, чьи средства соразмерны твоим, очень и очень мало.

– Но мне кажется, я и вправду ему понравилась.

– Я тоже так думаю.

– И он довольно симпатичный.

– Это правда.

Консуэло сжала руки:

– А что, если, кроме него, больше никто не сделает мне предложение? Вдруг я откажу ему и останусь одна, как тетя Армида?

– Не беспокойся, предложения будут. Уже были.

– Когда? От кого?

– От нескольких молодых людей, с которыми ты танцевала на балу у герцога де Грамона. Они прислали предложения твоему отцу и мне, мы поблагодарили их и отказались.

– Их было много?

– Можешь не сомневаться – если ты откажешь принцу, новые предложения последуют незамедлительно.

– Но что, если бы я хотела принять предложение кого-нибудь из тех, кому вы отказали?

Альва попробовала вино и ответила:

– Поверь мне на слово, они не стоили твоего внимания. Зато вино сегодня отменное.

– А как же Ким? – воскликнула Консуэло, вспомнив о сыне герцогини. – Он ведь герцог.

– Ты и Ким? Всего лишь семейная шутка. Кроме того, он тебе не подходит.

– Но вы постоянно твердите, что у меня должен быть титул.

– Я скорее выдам тебя за лакея, чем за молодого Манчестера. Только не говори, что думаешь об этом всерьез.

Консуэло покачала головой:

– Нет, мне просто интересно, что вы скажете. Но мы хотя бы увидимся с близняшками? Я думала, они тоже приедут в Париж.

– У них изменились планы.

Альва подумала о письме, которое носила с собой в сумочке. Она всегда держала его при себе для подстраховки, однако ответ так и не написала. И не собиралась.

Альва молча наблюдала за тем, как Консуэло передвигает кусочки моркови с одной стороны тарелки на другую.

– А что думает папа о принце?

– Он думает, что это достойный кандидат. И я с ним полностью согласна.

Еще несколько кусочков моркови переменило свое положение, и Консуэло произнесла:

– Он очень милый, но мне кажется… мне кажется, ему совершенно не важно, кто я, лишь бы у меня были хорошие манеры и фамилия Вандербильт.

– Немало великих союзов заключены именно таким образом.

– А мне бы хотелось кого-нибудь по-настоящему заинтересовать – это плохо?

– Нет, но пойми – часто интерес появляется позже, когда ваши отношения со временем разовьются и вы узнаете друг друга получше.

– Значит, я поступлю неправильно, отказав ему?

Альва выдержала паузу. Конечно, можно закрыть глаза на риск и выдать Консуэло замуж прямо сейчас. Но ведь ее главная цель – счастливое и стабильное будущее дочери. Герцог Мальборо мог предложить ей в этом плане гораздо больше. Конечно, он может сделать ей предложение, но может его и не сделать. В положительном случае Консуэло будет жить в Англии, а не в Болгарии, никто не попытается свергнуть ее мужа, и она не столкнется (Альва и думать о подобном не желала) с разъяренными толпами и гильотинами, как некоторые другие королевы. Разумеется, всего этого может и не быть. Но разве Мария-Антуанетта не думала точно так же?

– Как твоя мать, я бы чувствовала себя гораздо спокойнее, если бы он уже был всеми любимым правителем Болгарии.

Консуэло вздохнула с облегчением.

– Значит, мне следует ему отказать. Дождусь предложения, которое понравится мне больше.

– Хорошо, – кивнула Альва, моля Бога, чтобы они обе не ошибались. – Значит, покончим с этим делом и отправимся в Лондон.


Утром перед отъездом Альва получила записку от Уильяма – он приглашал ее зайти к нему в одиннадцать: «Мы должны окончательно обо всем договориться, пока вы не уехали».

Значит, он принял ее условия. Отлично. Чем скорее все останется позади, тем лучше.

В назначенное время Альва вошла в его номер со словами «хорошо, давайте все быстро…».

И замолчала. Прямо перед дверью, сложив руки на груди, стоял Корнель. Выражение его лица было страдальческим.

– Здравствуйте, Альва.

– Брат надеется, мы позволим ему выслушать наши проблемы, – объяснил Уильям.

– Вы могли предупредить меня.

– Прошу вас, – сказал Корнель. – Давайте присядем. Хотите чего-нибудь? Можем заказать кофе или выпечки…

– Спасибо, я ничего не хочу, – прервала его Альва, усаживаясь в кресло. – Пожалуйста, не затягивайте. У нас с детьми поезд в три, а еще нужно все упаковать.

Мужчины тоже сели. Первым заговорил Корнель:

– Я приехал, как только получил телеграмму от Уильяма. Он очень расстроен таким поворотом событий…

– Чего вы хотите? – прямо спросила Альва.

– Я хочу сохранить ваш брак. Из-за банального недопонимания может разрушиться союз, которому уже почти двадцать один год.

– Нет никакого недопонимания. Все совершенно ясно. Или Уильям вам не рассказал? Все эти годы они с леди Мандевиль были любовниками. Я узнала об этом только потому, что она посчитала нужным сознаться. Теперь нам всем все понятно?

Мужчины переглянулись. Корнель сказал:

– Я неправильно выразился. Да, мой брат повел себя недостойно и теперь раскаивается.

– Очень на это надеюсь.

– Почему же вы не хотите его простить? – удивился Корнель. – Альва, ведь он подарил вам весьма и весьма достойную жизнь. Более того, вы дали клятву перед Богом. Вы не должны быть так легкомысленны. Нарушение клятвы влечет за собой последствия…

– Вы хотите сказать, я попаду в ад? Вот это аргумент! То есть мужчина может поступать со своими клятвами, как ему вздумается, но как только их нарушает женщина, ее ждут вечные муки.