– Тогда… кто будет моим папой?

– Я всегда буду твоим папой, – заверил Уильям, подойдя к сыну. – Детей развод не касается, только взрослых.

Гарольд все равно выглядел озадаченно.

Альва попыталась объяснить:

– Мы остаемся твоими мамой и папой. Просто мы перестанем быть женой и мужем.

– Да?… – неуверенно произнес мальчик.

Вилли встал, сказал «прошу меня извинить» и, не глядя на родителей, быстро вышел из комнаты.

Консуэло едва сдерживала слезы:

– Почему вы это делаете?

– Ты знаешь причину, – сказала Альва.

– Я думала, это неправда.

– Какая неправда? – спросил Гарольд.

– Папочка? – спросила Консуэло.

Уильям отвел взгляд.

Альва сказала Гарольду:

– Она думала, неправда, что мы с твоим папой поссорились. Но это правда, и из-за этого мы решили развестись.

– Твоя мама настояла на этом, – добавил Уильям.

– Это правда? – спросила его Консуэло. – Этот… этот инцидент?

– Уильям, – сказала Альва, – ответьте своей дочери.

Не поднимая глаз, он кивнул:

– Я совершил ошибку.

Консуэло была ошарашена.

Альва сказала:

– Мы можем обсудить это в следующий раз. Сейчас мы хотим, чтобы вы – все вы, – сказала она, указав на верхний этаж, куда ушел Вилли, – знали, что на вашей жизни это никак не отразится. Мы будем заботиться о вас, как заботились всегда, просто по отдельности.

– Например, на это Рождество вы поедете вместе со мной в Палм-Бич, – сообщил Уильям.

У Альвы от негодования открылся рот – ни о чем подобном он не предупреждал, а теперь смотрел на нее и довольно улыбался, понимая, что она не сможет ничего возразить.

– Вот видите? – произнесла она. – Разве не здорово? Вы хорошенько повеселитесь там все вместе.

Консуэло смотрела на свои колени.

– Не могу поверить, что вы так с нами поступаете.

Дочь подняла взгляд на Альву.

– Я знаю, это тяжело… – начала было Альва, но Консуэло встала и зашагала к двери прежде, чем она закончила фразу.

Гарольд сидел и плакал. Уильям предложил:

– Пойдем поищем твоего брата. Я хотел рассказать вам один анекдот.

Выходя из комнаты, он оглянулся на Альву:

– Прекрасная работа.


Зато Мэйми Фиш поняла Альву прекрасно.

– Дети все переживут, – заявила она, выслушав рассказ Альвы о том, что произошло. Она пришла посмотреть на новую городскую резиденцию, в которой обустраивалась Альва. – Никто ведь не умер.

– Если судить по тому, как тоскует Консуэло, в этом легко усомниться.

– Она еще слишком юна и не способна понять, что вы, как воин, сражаетесь за права всех женщин. Скажите ей, что вы могли прибегнуть к более традиционному решению и просто его застрелить.

– Я и правда рассматривала такой вариант. Застрели я его, это могло бы благотворно сказаться на состоянии общества, – горько пошутила Альва.

Теперь, когда слухи о приближающемся разводе распространились повсюду, Альву не принимали почти нигде. Большинство женщин трусили и избегали ее компании, дабы не навлечь на себя презрение Элис.

– Еще не поздно, – поддержала ее Мэйми. – У меня есть ружье, могу вас научить им пользоваться.

– Вы очень добрый и щедрый друг.

Мэйми разлила бурбон по бокалам.

– Когда состоится слушание?

– Не раньше следующей весны. Мне кажется, судья и юристы думают, если дело затянется, я раскаюсь и передумаю.

– Дамы думают то же самое.

– Да, конечно, я не раз хотела все бросить. Нелегко катить камень на гору, только чтобы посмотреть, как он скатится обратно. Но в минуты слабости я твержу себе – я воин, я воин. – Альва подошла к лестнице и крикнула наверх: – Консуэло, я – воин!

– Приходите в следующий четверг к Лоре Дэйвис на собрание Общества поддержки матерей, – предложила Мэйми. – Покажете им, что не лыком шиты. Это будет полезно для всех. В полпятого.

– Но я не состою в этом обществе.

– Я вас внесу в список.


В четверг Альва надела скромный зеленый костюм, выбрала одну из самых простых шляпок и отправилась на встречу. Украшения она тоже выбрала самые скромные. И вести себя решила скромно: внимательно слушать, говорить, только если спросят ее мнение, предоставить в распоряжение общества свои деньги или время – в зависимости от того, что им понадобится. Иначе говоря, она станет обычной пчелкой-труженицей. Вежливой, улыбчивой, непритязательной пчелкой. Не навсегда, разумеется, а только чтобы продемонстрировать, что она настолько же отзывчива и добра, как любая из них. Это напомнит им, что Альва – женщина благоразумная, следовательно, благоразумным является и ее решение о разводе. Они просто должны увидеть в ней пример, которому при необходимости смогут последовать. Они еще поблагодарят ее за это. Ее станут уважать не за то, что она была когда-то миссис Уильям К. Вандербильт, а за то, что она осталась собой.

Служанка открыла ей дверь, помогла снять пальто и проводила в гостиную. Как только Альва вошла, голоса собравшихся леди затихли. Десять напудренных лиц с удивлением уставились на нее.

Альва заметила, что Мэйми еще не появилась. Так или иначе, с каждой из присутствующих дам она была знакома уже давно. Те из них, кто успел поразмыслить над тем, что она делает, должны быть благодарны, ведь она прорубает для них дорогу в этих джунглях, полных опасности, так что им больше не придется жить взаперти в золотых клетках. Каждая из них сможет наконец добиться уважительного отношения к себе. Возможно, они захотят поговорить об этом после того, как обсудят дела общества.

– Добрый день, – произнесла Альва, обращаясь к хозяйке дома.

Лора Дэйвис молча отвернулась от нее.

Спустя мгновение остальные сделали то же самое.

– Будет вам, – сказала Альва появившемуся перед ней морю воротников, плеч и волос, хотя голос ее прозвучал не так бодро, как хотелось бы.

Она решила не сдаваться.

– Безусловно… – начала Альва, чувствуя, как лицо заливает краска.

Ни одна из женщин не шелохнулась. Они не двинутся с места и не произнесут ни слова – сегодняшняя царица улья дала свое распоряжение, и ни одна из пчелок не посмеет навлечь на себя ее гнев.

– Вы все совершаете ошибку, – проговорила Альва. – Я ни в чем не виновата. Я помогаю каждой из вас.

Тишина.

Альва вернулась в холл и попросила служанку принести пальто. Стоя спиной к гостиной, она слышала, как дамы уже начали вполголоса ее обсуждать. Мол, она предала своих детей и разрушила семью. Ее поведение эгоистично, безнравственно и низко. Ее всегда интересовали только деньги Вандербильтов, и очень жалко, что Уильям попался на ее крючок. С чего это ей вздумалось уйти от него? Скорее всего, у нее просто нервы не в порядке. Ведь даже ее адвокат, мистер Чоут, пытался отговорить ее давать делу ход. Он во всех подробностях рассказал об этом их мужьям.

«Боже мой, – думала Альва, – какими жестокими могут быть женщины». Она знала, что скажет Мэйми – что ей хотелось получить все и сразу. Совсем как в тот вечер, когда они с Уильямом впервые попали на Бал Патриархов. Неужели она ничему не научилась за эти годы?

Слава богу, вот и служанка.

Альва накинула пальто, вышла на улицу, уселась в свою повозку и только тогда дала волю слезам.


В канун Рождества пошел снег. Крупные хлопья укрыли землю пушистым ковром и таять не собирались. Альва обулась, надела шубу и собралась на прогулку в парк. Едва она вышла из дому, как возле бордюра остановилась карета и раздался мужской голос:

– Добрый день! Подождите меня!

В темноте Альве не удалось хорошенько рассмотреть лицо человека в окошке. Однако голос его был ей до боли знаком. Оливер. Дверца коляски открылась, но Альва лишь ускорила шаг, проговорив на ходу:

– Нет, спасибо. Я предпочитаю гулять сама по себе.

Спустя мгновение Оливер ее нагнал.

– Предпраздничная хандра? У меня такое тоже бывает.

Она остановилась и повернулась к нему лицом. Одетый в пальто с меховым воротником и блестящий бобровый цилиндр, в свете фонарей Оливер казался идеальным джентльменом, сошедшим со страниц романа Диккенса. Альва ответила ему:

– Благодарю за беспокойство, но я в порядке.

– Я не позволю вам провести этот вечер в одиночестве. Вы направляетесь в парк? – Он указал рукой через дорогу. – Великолепное зрелище, не находите?

– Нахожу, вот только вы все портите. Оставьте меня, пожалуйста.

Оливер был ошарашен.

– Да вы и в самом деле не хотите меня видеть!

– Не разыгрывайте удивление. Я считала вас одним из своих самых верных друзей! Ваше предательство немногим лучше их.

– Вы расстроены тем, что я до сих пор не оказал вам поддержку? Но я был в отъезде и до сих пор ничего не знал…

– Прошу, не нужно притворяться, будто вы ничего не понимаете. Проявите ко мне хоть толику уважения.

Теперь он был в замешательстве.

– Но я и правда не понимаю… Каким образом я вас предал?

– Вы не рассказали мне то, что знали! Настоящий друг не позволил бы мне оставаться непосвященной, не дал бы водить меня за нос день за днем. Все время, что вы его заменяли…

Альве был ужасно неприятен этот человек. Она отвернулась от него и поспешила на запад, едва остановившись на углу Парк-авеню, прежде чем перейти улицу. Оливер двинулся вслед за ней. Он держался рядом, но ничего не говорил. Через несколько шагов Альва остановилась и посмотрела ему в глаза.

– Убирайтесь. Я хочу погулять в этот прекрасный вечер, а вы продолжаете его портить.

– Я пытаюсь вас понять, но то, что вы говорите, не имеет смысла. Ведь до прошлого лета у него не было отношений с этой Нойстреттер.

– Я говорю о герцогине Манчестер.

– Уильям был с герцогиней?!

Оливер выглядел по-настоящему удивленным. Альва возмутилась:

– Если вы хотите показаться невинным…

– Я не притворяюсь.

– Вы в самом деле не знали об этом?

Он покачал головой.

– А когда?..