Кира Тигрис - После заката

На наше счастье, пистолет и правда оказался не заряжен, а Доминик взял его только чтобы попугать меня, потрепать мои нервы и, блефуя, вытащить меня из номера – единственного моего пристанища и убежища. Мне же больше абсолютно некуда идти. Никто нигде не ждёт, никто нигде не держит.

– Тэд, отвали! Он просто тебя дурачит и…

Снова раздался щелчок, а затем и ещё один. Темное острое дуло пистолета по-прежнему жестоко целилось прямо в широкую открытую грудь моего бесстрашного и безрассудного защитника.

Домовой все это время отчаянно вертел хвостом в воздухе, а с последним выстрелом так и вообще, громко шипя, спрятал свою усатую голову под подушку, как страус в песок. Горгулья Бронкс, кряхтя и скрепя крыльями, изловчилась, схватила с кровати перевернутый таз и прикрыла им все причинные места. Видимо, ожидая настоящую пальбу с балкона.

– Три раза! Этот щенок выстрелил в него три раза! – возмущённо заревел кот, щелкая в воздухе своим пушистым хвостом. Он сидел на пятой точке на моей разбросанной кровати, вокруг него клоками валялись порванные шторы.

– Но пушка не заряжена! – произнесли мы одновременно с тенью Доминика – я с удивлением и облегчением, он – с раздражением и недовольством.

– А-ну дай сюда, а то поранишься! – прошептал мой защитник и бросился к Доминику. Он быстро и крепко схватил его за руку с пистолетом.

– Отвали! Не трогай меня! – грозно прошипел Доминик, пытаясь вырваться из стальной хватки. Тонкая длинная тень пистолета лихорадочно завихлялась из стороны в сторону, словно большой черный палец выбирал и указывал следующего, кто отправится на тот свет. Чёрное дуло несколько раз смотрело мне в лоб и нос сквозь стекло. Под звуки возни за окном, я закрыла глаза и благодарила всех богов, что пистолет был разряжен… пока не раздался четкий, хоть и значительно смягченный глушителем выстрел.

Откуда-то сверху посыпался песок, звуки борьбы возобновились, послышались довольно громкие ругательства, кто-то заехал Тэдди локтем по носу и столкнул вниз пару цветочных горшков. Как две гранаты, они с грохотом разлетелись об асфальт. Я бесцеремонно отодвинула шипящего кота в сторону, желая рассмотреть получше происходящее на балконе. В то же мгновение мне пришлось резко остановиться, потому что ночную тишину снова разорвал выстрел, а затем и ещё один.

В мою приоткрытую балконную дверь донёсся тихий протяжный стон. Тень моего защитника согнулась пополам… О, нет! Этот проклятый Доминик всё-таки его подстрелил!

Я раскрыла рот, чтобы крепко выругаться, но меня обогнал домовой.

– Пёс вас подери! Всё-таки устроили погром на моем балконе! – вопил кот, будто ему наступили не на уязвленное самолюбие, а на больной хвост. Недовольно рыча, он обратился к горгулье, которая все еще хоронилась за мыльным тазом. – Кого из близнецов подстрелил этот щенок?! Бронкс?

– Он попал левому в бедро, а правому – в щеку! – прохрипел живой крылатый ключ от всех щелей и скрылась в каменной стене, словно рыба в глади озера.

До отказа вытаращив глаза и до боли хмурясь, я с ужасом наблюдала за происходящим на улице. Как оказалось, балкон моего призрачного номера был не только старинным с причудливой балюстрадой в виде цветов и фруктов, так ещё и увитый вечнозелёным плюшем и уставленный множеством горшков с растениями. Где-то посреди них беззаботно стояла кресло-качалка и небольшой кофейный столик.

Но самое главное – мой тяжелый балкон вот уже как несколько столетий подряд исправно охраняли и надёжно держали своими мощными задними лапами пара причудливых, но одинаковых до последнего клыка и рога, горгулий, очень похожих на сфинксов. С длинными телами и одинаковыми страшенными мордами, они, стоя во весь рост, передними лапами так же умудрялись поддерживать широкую платформу балкона сверху.

Так получилось, что вихляющийся пистолет Доминика выстрелил правой горгулье в каменную лодыжку, а левой – прямо в усатую морщинистую щеку. Третья пуля улетела в неизвестном направлении.

– Как же так? – недоумевающе закричала я, – пистолет же был не заряжен!

– Вообще-то он был заряжен и ещё как! – ворчливо отозвался кот. – И должен быть выстрелить! Только вот властью, данной мне хозяином этого замка, я не позволю смертным гадить на моем балконе!

– Так это ты задержал выстрелы? – спросила я и, вспомнив причудливые узоры, которые кот старательно выводил в воздухе своим пушистым хвостом, сама же и ответила на свой вопрос. – Конечно же ты!! Научишь?

Но ответ я так и не расслышала, потому что с улицы послышался страшный грохот, а в раскрытую балконную дверь вместе с воплями и ругательствами влетело густое облако пыли.

– Да чтоб вас блохи съели! – завопил кот, снова энергично и истерично дергая хвостом в воздухе, я же бросилась к окну.

Там происходило нечто странное, но вполне логично объяснимое тем, что вокруг меня, где бы я не оказалась, все рушится. Правая горгулья-держатель с простреленной лодыжкой отпустила правый конец моего балкона, тем самым сильно наклонив его в свою сторону. Согласно вечно действующим законам физики, Доминик и Тэдди, которые в этот момент стояли, парализованные шоком, кубарем полетели с него, но не разбились, а оказались лишь этажом ниже. В свою очередь, левая горгулья, которой прострелили щеку, от шока и, должно быть, боли схватилась передними лапами за лицо, тем самым выпустив свой край балкона, который, наоборот, находился этажом выше. Все, кто на нем находился с грохотом и воплями сползли на мой балкон. В облаке пыли я их так и не смогла сначала как следует рассмотреть.

Но куда же делся мой таинственный спаситель в пушистой мини-юбке и огромным гелевым шаром вместо головы? Подгоняемая любопытством, солидарностью и еще не знаю, чем, в разгаре суматохи, я быстро открыла балконную дверь, схватила незнакомца за руку и втянула внутрь своей спальни. Мне хватило пару ударов сердца, чтобы его узнать, пару мгновений, чтобы крепко выругаться и потом пару часов, чтобы, наконец-то, прийти в себя. Передо мной стоял уже хорошо знакомый высокий парень с медово-карими глазами и теплой улыбкой с ямочками на идеально-ухоженном лице. Впрочем, его приветливая улыбка тут же испарилась, едва он увидел меня.

– Леон?! – выпалила я, с ужасом наблюдая, как с его головы быстро сползает большой тюрбан из белого банного полотенца, тень от которого я приняла ранее за тень от огромного полусдутого гелевого шара. Мокрые и потому ярко-золотые локоны длинных волос с брызгами разлетелись по его массивным мускулистым плечам… Тоже мокрым и абсолютно голым! В темноте я с ужасом разглядела его блестящие от капель воды железный торс и железные бицепсы с трицепсами. На парне не было ничего, кроме маленького, не по размеру, белого полотенца, которым он подпоясался – именно его тень я и приняла за тень пушистой мини-юбки… очень короткой и ненадежной. Ну конечно же! Он обкрутил самым большим банным полотенцем свои драгоценные мокрые волосы! Так поступила бы любая блондинка.

– Что ты тут делаешь?! – закричала я в панике и добавила еще. – Ты же голый!

– И тебе привет! – тихо сказал он, стоя босиком на пушистом ковре, от его влажной кожи в воздух поднимался легкий пар и сладковатый аромат дорогого геля для душа «Клубника со сливками». – Ты, между прочим, тоже!

И тут я с ужасом поняла, что на мне сейчас действительно ничего нет, кроме стареньких серых боксеров…

Я в панике опустила взгляд вниз, на свою маленькую, но совершенно ничем не прикрытую грудь. Может быть, именно поэтому домовой так часто прятал свою голову под подушку, когда я поворачивалась к нему лицом? А горгулья, в свою очередь, отворачивалась к стене или вообще делала вид, что уснула. М-да, кажется, в этой комнате было стыдно всем, кроме меня.

На мое счастье, массивная длинная тень от уличного фонаря «перерезала» мою грудь, словно черная толстая змея, надёжно скрыв под собою все неприличное.

Я протянула вперед руку, быстро схватила пушистое белое полотенце, что сползло с мокрой головы Леона на его плечи и бесцеремонно завернулась в него, словно нырнула в мягкие сливки с клубникой.

Все происходящее длилось не дольше десяти секунд, хотя мне показалось, что пролетела маленькая вечность. Мой изумлённый взгляд не долго задержался на хорошеньком добродушном лице Леона с блестящими карими глазами и кривой несколько насмешливой улыбкой. Он так и ничего не сказал по поводу банного полотенца с его головы, только что украденного мной.

Мой удивленный, немного раздраженный, но ничуть не смущённый взгляд нагло скользнул по его крепкой жилистой шее на широкую грудь с атлетическим торсом, а затем я без стеснения пересчитала все кубики на его идеально-плоском животе. Парень был слишком уж потрясающим, чтобы быть земным и настоящим, а не приснившейся мечтой любой девчонки. Но мои голубые глаза, светившееся, как далекие звёзды от увиденного совершенства, отнюдь не сияли от любви и жажды внимания.

Жгучая черная зависть заставляла их искриться. Я все бы отдала за то, чтобы иметь такое тело, такие мышцы и обладать силой и ловкостью его хозяина. Да он же просто бог!

Вот если бы у меня были такие плечи и кулаки, то Коста и все его прихвостни обходили меня за километр. Один удар, и они уже извиняются за все содеянное. Второй удар, и Коста оплачивает мои штрафы, а после третьего навсегда оставляет меня в покое.

Хотя… А что, третий удар действительно может потребоваться?

Думаю, что у Косты к этому времени уже все зубы кончатся, а из Доминика вытряхнется все хамство…

Ну, почему? Почему природа так меня обидела? Зачем мне эти хиленькие тоненькие ручонки, которые и подтянуться то толком больше трёх раз не могут? А мой живот, хоть и был худым и плоским, но вообще никогда не знал, что такое кубики… хотя бы один! И угораздило же меня родиться в этом мире слабенькой хиленькой девчонкой!

Я, естественно, в тот всегда искренне верила, что Леон был рождён таким идеальным, и никак не предполагала, что его успех кроется в кропотливой работе, ежедневных тренировках и строжайшей диете.