– Пожалуйста, сжалься! Еще один день! Умоляю!

– Жалость – это самый худший природный атавизм, Тоби! Она хуже, чем слабость! – шипел его неумолимый мучитель. Его стройные руки с длинными пальцами были одеты в черные кожаные перчатки, тонкие и облегающие, как у хирурга. Все, чтобы не запачкаться в чужой крови.

Он размахнулся и наотмашь ударил беднягу по худому лицу, так что на одной из острых скул выступила кровь, а старые допотопные очки с толстенными линзами отлетели в сторону метра на два. Они жалобно блеснули своими покоцанными стеклами и навсегда скрылись в темноте.

– Я сказал, давай указательный палец!

Коста грубо схватил парня за вторую, ещё пока здоровую руку.

– Нет!! Только не указательный! Я же тогда не смогу печатать слепую! – истошно закричал несчастный. Он поднял вверх грязный большой палец правой руки, обреченно протянул всю худущую бледную руку вперед, а затем отвернулся и крепко зажмурил глаза. – Вот! Лучше этот режь! Я им в коде одни пробелы печатаю!

Садист грубо схватил несчастного за бледное худощавое запястье, в ночном полумраке наступила тишина, даже музыка с вечеринки слегка примолкла, блеснуло лезвие ножа…

И все? Вот он сейчас возьмет и так просто отрежет ему большой палец?

– Ой! Блин!

Вдруг, Коста ощутил мощный толчок в районе ягодиц, очень похожий на меткий пинок твердым носком кроссовка. Удар был настолько неожиданный и сильный, что парень потерял равновесие и плюхнулся на острые камни прямо в своих идеальных дизайнерских джинсах, которые громко треснули по главному шву сзади. Темноту тут же разорвал его истошный хриплый крик:

– Кто это сделал, уроды?!

И, действительно, парень оказался одет только во все темное, так как из образовавшейся дыры на плоской заднице тут же стали видны черные боксеры, а ещё оттуда вывалился небольшой полуоблезлый рыже-серый хвост с растрепанной кисточкой на конце. Тот, кто часто смотрел телевизор, особенно канал Дискавери про живую природу, непременно распознал бы хвост, как принадлежащий обыкновенной гиене. Кажется, никто из окружающих так его и не заметил.

– Кто это сделал?! Кто посмел? – гневно закричал парень в черном, быстро вскакивая с задницы на длинные стройные ноги. Он ловко подхватил с камней выпавший складной нож и, позабыв про несчастного студента-программиста, кинулся к остальным уже побитым должникам.

– Смешно, да? Весело? – цедил вышибала сквозь зубы, по очереди наклоняясь к лицу каждого своего пленника и вертя острым, словно бритва, лезвием у носов несчастных. – Сейчас будет ещё веселее! Вот ты чего ухмыляешься, урод?

С этими словами он резко полоснул ножом прямо по щеке самого полного и добродушного из всех парней. Кажется, здоровяк работал в местной автозаправке и учился на механика.

Раздался стон, ругательства и неодобрительные крики остальных пленных.

– Да за что?! Прямо по лицу!

– Я сейчас буду резать каждого из вас прямо по вашим уродливым рожам! До тех пор, пока тот, кто посмел испортить мне сегодня настроение, не назовет себя! – прошипел их мучитель, уже протягивая руку к другому побледневшему лицу. – Кто из вас, неудачники, осмелился меня тронуть?!

Безжалостная рука в черной перчатке уже занесла нож над головой очередной жертвы, как, вдруг, резко остановилась, замерев в воздухе, пропахнувшем костром и свежей кровью.

– Так, так! Что это я вижу? Неужели на твоей грязной потной шее блестит золото? – издевательским тоном спросил вышибала, кивая на небольшой круглый металлический предмет, что, будучи привязанным к старому толстому шнурку, в результате потасовки выбился из-под красной телогрейки парня и теперь играл в свете костра характерным желтоватым блеском.

Коста наклонился и нахмурился, корча рожу, будто заметил что-то из драгоценного металла не на худой шее парня, а на глупой обезьянке в цирке:

– Зачем обычному курьеру такая дорогая безделушка? Неужели твоя? Или… ты ее где-то украл, а?

– Нет! Не трогай! Это часы моего прадеда! – закричал невысокий, но коренастый парнишка, одетый в старую выцветшую форму курьера – красную дутую безрукавку и темные, покрытые разводами, штаны. Видать, ее давно утилизировали на его месте работы, а он просто-напросто подобрал комплект и теперь использует его вместо повседневной одежды. Таких «разношерстных» студентов в нашей престижной Академии было немного, но они все-таки были. Именно из их числа Коста и набрал самых «униженных и оскорбленных», тех, кто не только не смог ему заплатить, но и за кого было совершенно некому заступиться, некуда даже пожаловаться. Бедолаг вряд ли кто-то будет искать – они почти все без родителей и вдали от дома, если он у них, конечно же, есть. В общем, абсолютно все должники были самой легкой добычей, все, что они могли сейчас делать, это стонать, плакать и вызывать жалость такими криками, как:

– Пожалуйста! Не забирай! Это все, что осталось в память о моей матери!

– Отлично! Твоя мамаша оставила никчемному сыну отличное наследство, – довольно заулыбался Коста, его глаза заблестели, он быстро надвинул на лоб свою кепку так, чтобы тех не было видно. – За этот металлолом я могу скостить половину твоего долга. Удивлен, почему не всю сумму? Ха! Да потому что уж очень страшное у тебя рыло!

И вышибала грубо и громко засмеялся над своей несмешной глупой шуткой. Его наемные «орлы» с битами подхватили нервными смешками, благодаря судьбу за то, что сейчас, в основном благодаря своей физической форме, раздавали удары, а не получали их.

– Нет! Не отдам! – в сердцах крикнул парень в красной телогрейке, шарахаясь от жадно протянутой к нему руки в черной перчатке. Эти старые часы, которые он носил на шнурке рядом с сердцем, и были его единственным сокровищем, вечной памятью о когда-то потерянной семье.

– Отдашь, как миленький! – прорычал вышибала, снова со щелчком вытаскивая лезвие своего складного ножа. Пара самых здоровенных молодчиков с битами быстро направились к нему на помощь.

Дальнейшие события совершенно вышли из-под контроля сильных мира сего.

– Будь ты проклят, Коста! – выкрикнул курьер, изловчился и со всей силы толкнул своего нахального обидчика в грудь ладонями. Удар получился четким и сильным, Коста не устоял на своих длинных ногах и полетел спиной прямо на горящую бочку. Молодчики с битами бросились к маленькому обидчику их хозяина, но тяжелые биты лишь просвистели в воздухе – парнишка проворно залез верх по груде камней и, разбежавшись на месте, прыгнул вниз прямо в темноту. Через пару секунд откуда-то снизу послышался громкий плеск воды. Высота этой скалы была метров десять, не меньше, да и температура моря сейчас не выше…

– Придурок! Недоумок больной! – рычал Коста, задыхаясь от шока и негодования. Если бы его летящее спиной назад тело в последний момент не подхватил кто-то из его нанятых вышибал, то парень перевернул бы всю бочку и нехило поджарился на углях.

В этот момент каким-то шестым чувством я ощутила на себе чей-то пристальный взгляд и быстро обернулась. Из кромешной темноты, куда между пары груд острых камней убегала, петляя, еле заметная тропка, на меня смотрели разноцветые горящие глаза один – ярко-зеленый, другой – красно-желтый. По моей спине побежали мурашки, где-то совсем недавно я уже подобное видела, и ничем хорошим это не закончилось…

Внезапно послышались звуки борьбы, раздался громкий скулящий вой, более похожий на разъяренного кота, чем на пса. Я так и представила, как впотьмах кого-то угораздило наступить жирнющему котообразному домовому на его толстенный хвост и, судя по дальнейшим визгам, получилось отвесить неплохой пинок. Дальше послышался громкий человеческий стон, рычание, звуки борьбы, громкий шорох и на площадку из темноты кубарем выкатился какой-то худощавый парнишка с роскошной пушистой шевелюрой из темных волнистых волос, его худощавая фигура показалась мне очень и очень знакомой. Он был одет в свою самую новую и, еще пару минут назад, самую чистую форму – светлую рубашку с шоколадного цвета бабочкой и такого же тона штаны, не хватало лишь тяжелого кожаного фартука со множеством карманов. Теперь же на шоколадной штанине зияла не только кривая рваная прореха, но и большие неровные пятна свежей крови. Она щедро сочилась из четырех небольших круглых отверстий, что блестели, как алые рубины, на бледной коже голени парня.

– Блин! Больно-то как! – громко простонал пришедший в наступившей тишине. – Эта тупая шавка меня укусила!

– Не шавка, а королевский песец! – грубо поправил его глухой бас, те присутствующие, что были с битами, поддержали шутку дружным гоготом.

И из темноты на площадку вышел еще один знакомый толстый парень с грубым ершиком короткостриженных темных волос. Его маленькие острые глазки быстро оглядели присутствующих и пристальный взгляд остановился на темном силуэте главаря – Тэдди неловко кивнул и доложил Косте:

– Этот жался в темноте, прятался среди камней, подслушивал и следил! Вероятно, стукач! Все расскажет директрисе!

В свете костра было видно, как напрягался Коста, он быстро подошел к вихрастому парню в форме баристы и замахнулся со всего плеча, но его меткий кулак в черной перчатке так и завис в воздухе. В самый последний момент он узнал пришедшего.

– А ты, блюдонос, что тут забыл? – грубо ткнул его в плечо сборщик дани, под черным козырьком мелькнули колкие сощуренные глаза. – Ты же ведь уже за все заплатил! Или мне экспрессо принес?

«Мда, неловко вышло, зря побили кофейника-то!» – думал Коста, недовольно потягивая ноздрями воздух, одновременно рассматривая опухшую скулу и разбитую губу бедолаги. И вокруг, действительно, появился тонкий аромат свежезаваренного зернового. – «Он же достаточно бабок оставил. Мы из его кофеварни все выгребли еще пару дней тому назад.»

– Я – не блюдонос! Я – не официант, я – бариста! Меня зовут Даниэль! – на одном дыхании выпалил вихрастый. – И я за все давно заплатил!

В ответ Коста лишь недовольно передернул плечами. От него, как обычно, веяло дорогой туалетной водой, жестокостью и неприятностями.