Мои коллеги выразили удивления по поводу не соответствия их чётности и нечётности принесенного мною, но в ответ я заметил, что последний продукт всегда нечётен, а я иначе не мог решить этот вопрос, кроме как только его обнулить. Было решено применить метод деления и уже после этого, мы впитали в себя дозу сладости, от которой, между прочим, жажда только лишь усиливается.

Перелистнув свою историю с хождениями за прохладой, я решил вернуться за рабочий стол и продолжить перелистывать уже чужие истории. Где вдруг неожиданно для себя, я интуитивно ощутил, что следующее дело будет непременно её и от этого ощущения близости к ней, мне даже стало жарко и захотелось опять пить. Правда моя жажда и так имела место, ведь банка на троих, только разжигает жажду. Но это была жажда другого свойства.

Подойдя к столу, я в нерешительности взял сверху лежащее дело. Волнение охватило меня. В иное время нерешительности у меня наблюдается мозговая деятельность, и я даже могу сформировать список вопросов, за и против предполагаемого действия. Сейчас же, я не знал, что и думать. Проблески надежды. Но на что? Не знаю и ещё раз не знаю.

Сколько можно так стоять в нерешительности? Не знаю. Но терпение, решив, что достаточно, придала силу моей руке, которая и раскрыла эту папку. Откуда на меня, тут же, а по-другому и не могло быть, уставился какой-то очкастый тип, и скажу честно, с этого момента он мне сильно не понравился. Вот как иногда фортуна распоряжается судьбами людей. А ведь он-то при чём здесь, да и в конце концов, с какой такой стати в этой папке должно было оказаться её личное дело? Да и, вообще, окажется ли оно здесь вообще (что поделать, нервы совсем замаслялись).

Придумал себе интуицию и теперь из-за этой самой надуманности страдают ни в чём неповинные люди.

– А этот человек, быть может, не жалея себя и своих сил, полночи делает отчёты для компании. И даже его зрение пошатнулось на почве столь самоотверженного труда. – Говорил во мне адвокат.

– А мне плевать! – кричала во мне горечь разочарования. И я уже готов был с ним встретиться и первыми моими словами были бы: «Снимите очки, они для продолжения нашего разговора, да и вообще, вам не понадобятся. А вот врач вам, возможно, скоро будет нужен». Далее в моём воображении разыгрывалась сцена с элементами насилия. Когда же я в своих мечтах уже подходил к окончательному, решительному аккорду, как вдруг голос Второго вывел меня из транса.

– Слушай, пока ты ходил, я у тебя взял одну папку для ознакомления. Вот она, возьми. – Передавая мне папку, сказал он. – Надеюсь, ты не против. – Я же ничего больше не слышу и автоматически беру из его рук папку и таким же образом, раскрываю её. Всё. Очкарик прощён! Вот теперь-то всё стало на свои места и как оказалось, интуиция не пустое место. И я даже на Второго не так сильно злюсь, и я, так уж и быть, оставлю его живым. Волны радости вытеснили из меня все негативные остатки кораблекрушений, болтавшихся на водной глади. Теперь только чистый океан омывал меня. И я был готов его покорить.

Но почему я так себя веду? Откуда у меня появились все эти чувственные перепады? Кто сумел так заострить их во мне? Или может быть, ножи впечатлительности ещё не затуплены об быт реальности. И только со временем, жизнь притупит твоё восприятие и твоя реакция на внешние события, уже не будет отличаться прежней остротой, да и вообще, может, в конце концов, решить, что пора бы даже зачехлиться. И ты, удовлетворённый настоящим и уже не стремясь никуда, сидя у себя дома в кресле вечером, попивая вино, будешь поглядывать на висячие ножны и вспоминать былую остроту жизни. Но и со временем, память притупит и эти воспоминания и ты, решив, что пора бы обновить гардероб, уходишь за ним в мир иной.

Но сейчас ты должен использовать все свои инструменты на все сто. «Ну а как же насчёт девушки, мы так и не услышали ответа?», – зададутся вопросом самые любопытные. А ответ один, Ангелу достаточно только одного взгляда, чтобы определить источник вечности. Далее, я думаю, не надо ничего объяснять. Хорошо, соглашусь, но зачем же столько волнений, по поводу папки с её делом? Просто всем хочется заглянуть в своё будущее и увидеть судьбу. Вот оно как, а не скор ли ты на выводы? Да, ни капельки. «А собственно, кто со мной разговаривает? – спрашиваю я себя про себя.

«Да ты и отвечаешь сам себе». – Отвечаю я сам про себя.

– Так, надо немного успокоиться, а то не ровен час, такими темпами заговоришь сам себя. – Уже вскликиваю я вслух. На что мои коллеги, недоуменно смотрят на меня и вслед за этим, одновременно спрашивают, что случилось. Внешние голоса приводят меня в равновесие, и я, шутя, говорю, что просто персона из личного дела, уже не раз мне попадалась на глаза. Первый со Вторым подходят ко мне и заглядывают в папку.

– А, это та папка, которую я у тебя брал. – Говорит Второй и, недолго думая, продолжает. – А я ведь собственно, её целенаправленно искал. – Правда, эти слова Второго, что-то совсем не вызвали во мне энтузиазма, особенно последняя его часть. Но я никак не отреагировал, а только с улыбкой продолжал его слушать.

– Видел я эту персоналию и чем-то она меня зацепила. Вроде не такая уж и красавица. Здесь и покрасивши найдутся, но всё же, что-то в ней есть. – Проговорил он. Я же не выдержал и вставил своё слово:

– Что заставляет нас, не задумавшись, идти навстречу опасности.

– Да, что-то подобное, но только мне опасности ни к чему и я как-нибудь без них постараюсь обойтись. – Заверил он меня. «Ты уже на неё нарвался», – про себя проскрежетал я, но вслух спросил. – А что так?

– Я фаталист и считаю, что на мой век хватит всякого добра. И если что, то Бог меня не оставит обделенным в чём-то. Так зачем же тогда, мне подвергать себя не нужным волнениям. – Ответил он.

– А как же слова, что человек сам творец своей судьбы? – спросил я его.

– Вот я её и творю, плывя по течению. – Не спеша, словно по течению, льются его слова. – Да и что мы, собственно, можем изменить?

– Думаю, что многое. – Ответил я.

– Да неужели. А я скажу, что даже здесь, на нашем новом месте, мало что зависит от нас. Как посчитает высшее звено, то так оно и будет. А мы так, только и можем вариться, как только среди такой же мелкой рыбёшки, как и мы. – Сказал он.

– Тебе что, глобальностей подавай? – ухмыльнулся я.

– Ну уж нет. Просто я хочу сказать, что система уже построена и ты в неё, либо вписываешься, либо тебя вычеркивают из неё. И это касается не только нашей работы. Ведь наша работа есть всего лишь отражение большого окружающего мира, в котором построена своя система взаимоотношений. И хотя подрядчик в ней является человек, но заказчик всё же не он. И человеческая независимость, так это просто одна видимость. И вся его жизнь зависит от подряда-судьбы, который ему выпишет заказчик.

– Ты меня успокоил. – Ответил я ему.

– Так и надо. И никогда не торопись. – Похлопав меня по плечу, сказал он, при этом хитро мне подмигивая. – А ты я вижу, тоже на неё глаз положил.

Я бы ему, бл*дь, ответил, но приход Наставника не дал мне полноценно ответить на его вопрос.

– Ну что, как продвигается знакомство? – спросил Наставник с порога.

– Потихоньку. – Ответил я.

– Понятно. Конечно, это всего лишь сухие факты, но они несут в себе засушенные элементы жизни каждого из занесённых в дело людей и имеют немаловажное значение для них. Попробуй, ошибись на запятую или на одну цифру, и судьба человека может кардинально поменять свою векторную направленность. – Начал анализировать Наставник.

– Хотите сказать, о фатальности действий с сухими цифрами? – спросил Второй, глядя на меня.

– Конечно. Ведь, что такое запись в его документах. Это не просто записи его гражданского состояния, они, эти записи, придают человеку существенность. Они своего рода отражение его сущности, его идентификатор. Так что судьба человека частично находится и в наших руках. Ну а человеку остаётся лишь следовать своему предначертанию или проще сказать, работать, согласно спущенного графика работ. – Следует ответ Наставника.

– А как же ошибки или за вами нет контроля, и вы последняя инстанция? – спросил я его.

– Отчего же, есть и повыше, за ними ещё выше и так до бесконечности. А уж там наверху, за всеми нами наблюдает высшая совесть. Такой хотел бы услышать мой ответ? – спросил Наставник. – Да вот только всё проще. А об этом я скажу чуть позже, если, конечно, захотите. А пока что, я пойду, руки помою. – Многозначительно сказал он и отправился по направлению сказанного. Мы же заново принялись за изучение документов.

Да, конечно, мысль о наивысшей инстанции, сама по себе довольно интересна, и я не раз её себе задавал там, в небесной канцелярии. И где бы ты ни был, на каких этажах мира не находился, она со временем приходит к тебе. С одной стороны, человек стремится к самостоятельности и заявляет о собственном значении в принятии решений, с другой же стороны, он, пытаясь уйти от ответственности, ссылается на эти высшие инстанции, контролирующие его поведение. Так что же ему всё-таки нужно, право свободы с её ответственностью или же моральный контроль от безответственных поступков?

Наверное, всё же третье – свобода от ответственности, которая и манит его больше всего. «И уж это настоящая свобода», – как думает он. Да, всё же нет ничего иллюзорнее настоящего, и если к определению сущего примешивается прилагательное, то оно, скорее, его прилагает, чем определяет. Ну что ж поделать, человек свободен в праве своего выбора, за который он, как правило, не хочет нести ответственность. Опять она, эта ответственность, лезет со своими правами. Стоит заявить о праве, как ответственность тут как тут, а что поделать, раз они сиамские близнецы, куда одна, туда и другая. А разделишь, перестанут существовать. Я же решаю для себя, что раз ещё числюсь в человеческом качестве, то самое интересное, то есть знакомство с её личным делом, пока что отложу для себя на потом. Хочется отогнать все мешающие делу мысли и уже после этого, спокойно приступить к знакомству с ней. Положив на самый низ её дело, я раскрываю папку, ещё полчаса назад ненавистного мне типа в очках. Что ж сказать о нём, да, в общем-то, ничего интересного. Менеджер по работе с клиентами, внешность хоть и подкачала, но видимо ему, есть, что предложить клиенту взамен неё. Может быть, он обладает красноречием не хуже Цицерона. И если судить по его характеристике, то он во всём положителен и, наверное, свою работу заканчивает ровно по секундной стрелке, как это показывают в индустриальных фильмах.