Сказав это, Наставник поднялся и пошёл к двери, которую он приоткрыл так, что своим телом заслонил всю видимость. Но если его тело заслоняло видимость, то звуковая составляющая не потеряла своей слышимости. Доносившаяся до меня речь, а вернее её содержательность, в точности походила на тот первый монолог Наставника, которым он удосужил нас, впервые встретив у себя в кабинете – единственная разность была в повышенной резкости выражений и грубых сопроводительных эпитетов. Я так и представлял себе гневный вид Наставника, находящегося по ту сторону двери. Но когда он развернулся и пошёл в мою сторону, то его лицо выражало не то улыбку, не то дьявольское ухмыление, предполагающее скорое развлечение.

И вновь для меня что-то происходит впервые. Кто же он, мой первый интервьюируемый? Почему-то не хочется, чтобы это была девушка, как-то не хочется учиться на ошибках. А работа с таким хрупким материалом, как женщина, увеличивает вероятность этой самой ошибки. Так что пусть первым будет какой-нибудь толстокожий представитель другой половой формации. Ведь и природа в своих наследственных опытах тоже придерживается данного принципа, вначале экспериментируя на мужской части населения, дабы в будущем развить лучшую наследственность через женщин. Так что мои требования к первоначалу мужчины, вполне вписываются в природную концепцию развития мира.

Но вот мои ожидания оправдываются, и перед нами предстает типичный представитель современной молодежи. Кроме общих характеристик, касающихся внешнего вида, который, к слову сказать, в основном был достаточно строгим. Впрочем, и те, кто не имел в своей внешности строго вида, одели на себя соответствующий строгости места костюм. Но я что-то уже слегка забегаю вперед, делая свои аналитические обобщения. Так что вернёмся назад и продолжим наше собеседование.

Что сказать, на первый взгляд интервьюируемый произвёл (не скажу, как на счёт Наставника) на меня неплохое впечатление. Так что балл за одежку смело кладётся на его чашу весов. Но как оказалось впоследствии, этот балл стал стандартным дополнением к стандарту внешнего вида претендентов, что можно было, в принципе, не принимать его в расчёт, как должное. Что же ещё можно было подчеркнуть для себя, глядя на внешний вид этого представителя молодежи? Хотя слово молодежь так размылось, и стало довольно трудно определить и тем более отнести представителя человечества к той или иной возрастной группе. Чем старше становится человечество, тем больше увеличивается срок его временного пребывания в жизни, и в связи с этим расширяются рамки возрастных определений. Вот и сейчас, к этой группе причисляют людей в возрасте от 14 до 35 лет. Наш же оппонент, внешне скорее всего приближался к 30-летней отметке, что и совпадало с его резюме. Что касается внешности, то мне трудно что-либо сказать по этому поводу, и я просто обозначу её, как обыкновенную, средне статистически выглядевшую на данный момент в этой области проживания коренного населения.

Зайдя в кабинет, Николай (как он представился) после приглашения подойти, приблизился к нам и занял приготовленный для него и для всех последующих участников собеседования стул.

– Ну что ж, начнём, – обращаясь сам к себе, проговорил Наставник.

– Я не против, – неожиданно для нас ответил Николай.

– Спасибо за поддержку, хотя она нам как бы и не нужна, но, тем не менее, даже самому опытному работнику, порой необходим такой знак внимания. А то – не дай бог ошибёшься, и тогда – поминай, как звали. Так ведь, господин К… – поставив на последнем слове своё спецмноготочие, закончил своё предложение Наставник.

– С вашего места, пожалуй, будет видней, – не меняя своей линии поведения, продолжил наш оппонент.

– В кои веки, я соглашусь с оппонентом находящимся по ту сторону стола.

– Вот и хорошо, что мы с вами нашли общие точки соприкосновения. Значит сработаемся.

– Да неужели, – заёрзав на стуле, произнёс Наставник.

– А почему бы и нет, – не снижал напора собеседник.

– А и в правду, почему бы и нет. И почему я ещё думаю, даже и не знаю. Ваше резюме говорит, что вы по всем параметрам нам подходите, при личной встрече вы показали себя человеком, который за словом в карман не лезет – что ещё думать. И чего я ещё выкобениваюсь. Так ведь, коллега? – на последних словах обращаясь ко мне, спросил Наставник, при этом под столом наступив своей ногой на мою.

– Да, я с вами полностью согласен. Но что же вы предлагаете, закончить на этом собеседование? – включился я в игру.

– А что ж, давайте, в принципе нам всё ясно. Вот только для проформы, так сказать, для галочки, я спрошу у вас господин хороший, ответ на один вопрос из области проверки «на ум и сообразительность», и тогда уже мы расстанемся с вами.

– Надеюсь, не навсегда, – с иронизировал наш оппонент.

– Ну, это уже будет от вас зависеть. – Ответил Наставник. – А прежде чем я задам свой вопрос, я хотел бы узнать от вас одну вещь. А какую, я попрошу вас мне помочь в этом. Вот что-то мне подсказывает, что когда с вами беседовали по телефону, то мы, кажется, упустили из виду один важный момент. Вот только какой, я даже не могу понять. Может, вы подскажете.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Да и я вот не могу объяснить это в двух словах, но мне кажется, что вас, как будто подменили, так вы разительно отличаетесь от того, с кем мы общались по телефону.

– Так ведь техника, она же искажает голос.

– Может быть. А скажите, вы читали Ростана. Его Сирано де Бержерака? – спросил Наставник.

– Может быть, я не помню, – уклончиво ответил Николай.

– Ну, хорошо, оставим это и перейдём к нашему вопросу. Кстати, вы не знаете на чём, или вернее будет сказать, на каком слове мы, как правило, заканчиваем наши вот такие посиделки? – с иронией спросил Наставник.

– А разве это имеет значение? – был ответ оппонента.

– Даже очень большое.

– Думаю, что слово «прощай», будет не очень приятно кому-то услышать, в особенности для нас, находящихся по эту сторону барьера, «до свидания» же – более внушает надежду на будущее. Также не внушает надежду прощальное «мы вам перезвоним», так что в этом случае предпочтительнее фраза «мы с вами свяжемся», – размышляя вслух, проговорил Николай.

– Что ж, – переглянувшись со мной, ответил Наставник, – ход вашей мысли мне довольно симпатичен, и ваша версия тоже имеет право на жизнь, но так как у меня по этому поводу иной взгляд, поэтому я дам вам небольшую подсказку. Это слово предшествует как заходу, так и выходу из этого кабинета.

На этот раз со стороны Николая не последовало быстрого ответа. Мы все погрузились в молчание, при этом каждый из нас осваивал его каждый по-своему. Первым нарушить это положение вещей имел право Николай, но всё зависело от его способности найти правильный ответ, так что для него это молчание, можно сказать, было тягостным, если он, конечно, его смог заметить. И вот ведь как сказывается на тебе незнакомая обстановка вкупе с определёнными обстоятельствами, явно не намеренными тебе помогать, а даже наоборот, множить для тебя трудности, и при этом от тебя требуют проявить находчивость и сообразительность способную преодолеть эти обстоятельства. А ты, быть может, только лежа у себя дома на диване и способен к таким сверхвыдающимся мыслительным действиям. В общем, ты полностью не согласен с такой постановкой вопроса, и в будущем будешь голосовать за партию, требующую равных прав для труда на дому и на предприятии, но а пока что – делать нечего, и приходиться ломать голову, сидя напротив этих двух (если всё пройдёт гладко – то приятных, в случае же обратного эффекта – мерзких типов). И главное, ты ведь знаешь ответ, и он вот-вот готов соскочить с вертящего языка, но нет – опять срывается, и вновь приходиться ломать голову. Наверное, такие мысли в этот момент кружились в голове Николая.

«Когда ж тогда ему было думать над ответом, а ещё говорит, что ответ вертится на языке – себе бы не брехал», – говорило вездесущее провидение.

Я же не думал над вопросом Наставника, для меня скорее более интересно было наблюдать за мимикой лица, как Наставника, так и его оппонента. Конечно, явных изменений их лица не претерпели, но всё же всплески изменчивых мгновений на их лицах, плюс моё домыслие, рисовали мне впечатляющую картину противостоящих друг другу лагерей. Жёсткие уголки рта и блеск глаз Наставника подсказывали о волнующем его и не только, состоянии порыва. Но, что интересно, заявляя, что мы погрузились в молчание, я, как оказывается, не совсем был точен. Ведь тишина в помещении – ещё не есть молчание присутствующих в нем людей, и в то время, как внешне мы не произносили слов, внутри нас бушевал шторм дискуссий так, что иногда его волны переплескивались и отражались на наших лицах в виде мелькающих вздрагиваний нервных окончаний.

– Может быть – «следующий», – внезапно для нас, без прежней уверенности проговорил Николай.

Если я всё также продолжал молча сидеть на месте, то от Наставника требовался ответ. Но он не последовал, а просто Наставник, выждав минутную паузу, наблюдая, как не находит себе места оппонент, потихоньку поднялся из-за стола, затем медленно подошёл к соседнему столу, где лежала заранее им принесенная сумка, после чего он, немного покопавшись в ней, нашёл, что искал, и в результате чего перед нами предстала банка одной известной компании по выпуску газированной воды. Мы же с оппонентом всё это время молча сидели, и только наши головы двигались вслед за Наставником, который после того, как достал банку, возвратился, сел на своё место, поставив банку на стол между собой и оппонентом.

Поначалу мы сидели и непонимающе смотрели на эту банку, но затем, прочитав её название, я и Николай синхронно озвучили вслух это название – NEXT. Улыбка растеклась на лице Николая, и он дальше спросил:

– Выходит, я ответил правильно?

Наставник же с улыбкой проговорил, что в принципе – да. Но для пущего эффекта – тут ведь главное, верно выбрать место и время для произношения этого слова.