– Вы это о чём, собственно, – не совсем поняв пространность речи Наставника, спросил я, и что интересно – этот его монолог почему-то до боли был знаком мне. Но где это слышал я, сейчас не мог вспомнить.

– Да ты всё прекрасно понял. И не надо из себя строить непонятливого. В общем, давай не порть мне день своими философствованиями, мне ещё сегодня предстоит немало убеждаться в бренности человеческой мысли. А с тобой, если ты захочешь, мы найдём ещё для этого время. А пока что откинь эти свои мысли и начинай пользоваться данными тебе благами. И вообще, меня интересует сейчас другое – надо бы узнать подробности сегодняшнего инцидента с нашим транспортником, – заканчивает он и, беря трубку телефона, начинает набирать номер.

Я же решив, что было бы неплохо выйти в коридор и проветрится, говорю ему, что пойду подышу свежим воздухом. На что он, не отвечая мне, просто машет рукой, отправляя меня восвояси.

Выйдя в коридор, я обнаруживаю там ожидающих своей очереди на собеседование ещё нескольких претендентов на работу. Всё же интересно, почему они казались мне все разные сами по себе, но в тоже время – так были похожи друг на друга. И ведь я не беру в расчёт тот требуемый дресс-код, одеваемый ими на себя по приходу сюда. Нет, здесь есть что-то другое. Ведь, по сути, их сближает и одновременно разъединяет общее стремление добиться цели здесь, у нас в компании. Может именно эта общность целеустремлений, в данном случае и становится тем выразителем, так делающим их похожими друг на друга. Кто знает? Но пока я шёл по коридору и размышлял об этом, то неожиданно наткнулся на выходящую из дамской комнаты Умницу.

Она видимо тоже не ожидала меня увидеть, но имея при этом более скорую реакцию, первая выпалила:

– А, это вы.

На что я ничего другого не найдя ответить, сказал:

– А это вы.

На что она, улыбаясь, просто сказала. – Как видите.

– А что, домой не торопитесь идти?

– Да вот, уже собралась, – улыбаясь, ответила, сказав мне, – Ещё раз до свидания.

И отправилась к выходу. Я же, не успев что-либо сказать, остался на своём месте и с улыбкой продолжал смотреть ей вслед.

– А вы даром времени не теряете, – неожиданно услышал я голос Лизы. Видимо, она тоже находилась там же, где и Умница и, выйдя оттуда, не могла не наткнуться на стоящего улыбчивого истукана, смотрящего вдаль на восток (просто небольшая ассоциативность с выходом, ведь по моему разумению его искать стоит только на востоке), вслед за уплывающей из виду Умницей. Этот истукан не сразу пришёл в себя, от неожиданности, вызванной появлением Лизы. Он поначалу только и смог, что промямлить пару слов.

– Я, это я.

Но таковы все истуканы, и за это их нечего винить.

– Да, я вижу, что это именно вы, – проговорила Лиза.

– А я ведь вас везде искал, – наконец придя в себя, ответил я.

– Конечно, учитывая, где мы встретились, видимо, это было последнее место, куда вы ещё не заглянули. Хотя, возможно, я просто упредила вас. А ведь мне даже представить смешно, чтобы было, если бы вы заглянули сюда, прежде чем… – Представив себе эту картину, прыснула со смеху Лиза. – В каких бы вы ракурсах застали, ничего себе особенно такого не ожидающих леди, и в мгновение вашего ока переставшими бы ими быть. Что скажите? – Строго посмотрев на меня, спросила она.

– Да вы всё не так поняли, – сказал я, но поняв, что опять двигаюсь не в том направлении, попытался срезать этот путь крутым маневром, – Я просто хотел сказать, что чувствую свою вину перед вами и хотел бы её загладить.

– Вы это о чём ещё? – с удивлением спросила Лиза.

– Я – про свою утреннюю сухость.

– Да перестаньте! Вы как будто живёте по каким-то заветам, существующих, разве что в вычитанных вами старинных романах. Утренняя сухость – это надо же так сказать, – с выражением сказав последнюю фразу, Лиза засмеялась.

– Ну да, я как-то неловок в своих выражениях, – промолвил я.

– Я как-то не ловок, – вновь передразнила меня Лиза, не преставая смеяться, при этом пытаясь изобразить меня. Я же, приняв её эстафету, тоже засмеялся. Насмеявшись вдоволь, Лиза, вновь изобразив серьезность, и со всей этой самой серьезностью спросила меня, – Так кто же эта ваша знакомая пассия?

– Вам разве интересно? – спросил я.

– Мне, может быть, всё интересно, что интересно вам, – с упором глядя мне в глаза, ответила она.

– Ну, тогда я скажу, что она мне неинтересна, так как место для моих интересов уже занято. И я не отношусь к той категории людей, кто не видит, что у него делается под носом, чтобы искать где-то там вдалеке то, что тебе уже дано судьбой.

– Вот как… И вы всегда полагаетесь на судьбу, предпочитая плыть по течению?

– Я бы не сказал, что полагаться на судьбу – означает просто плыть по течению проторенного судьбой русла, для меня это скорее – придерживаться выбранного курса, что не так уж и легко.

– Ну вы и скользкий тип, на всё найдёте ответ! Так, как насчёт контрамарки? – прищурив глаза, спросила Лиза.

– А за вами я уже зарезервировал броню, – ответил я.

– Да неужели? Это уже становится любопытно.

– Давайте вечером после работы сходим в «Наше» кафе, там я уже сделал броню для нас.

– А, вот вы что имели в виду, а я-то думала… – разочаровано сказала Лиза.

– Но не всё же сразу – как же без интриги.

– Ну, тогда ладно. Посмотрим, чем вы меня удивите. Хотя кафе шаговой доступности – чем не фокус.

– Так для того, чтобы пойти со мной на край земли, вам ещё надо подготовиться.

– Что ж, логично.

– Ну, тогда после работы я вас там жду.

– Хорошо. До вечера, – сказала Лиза, и мы на этом расстались с ней.

Наконец-то вся та, присутствующая во мне с утра тяжесть улетучилась, и я с былой лёгкостью направился назад, в кабинет для собеседований. Заглянув внутрь, я увидел, что там уже идёт новый этап по тестированию кандидатов. Решив, что будет лучше обойти вокруг, и таким образом попасть в нашу потайную комнату, я двинулся в обход. Когда же я, оказался на месте, то не застал в ней кого-либо, и как выяснилось позже, Макс с разрешения Наставника отправился к себе в офис. Я же, предоставленный самому себе, поначалу попытался вникнуть в суть беседы, происходящей за стеклом, но потом, в виду малого интереса, перестал воспринимать происходящее там и принялся терзать свою фантазию, предлагая ей возможные различные сюжетные линии в развивающихся вечерних событиях, сопряженных с моей встречей с Лизой.

И ведь умеет же фантазия подыгрывать тебе, извлекая из своих недр такие поворотные моменты, которые своей крутизной так встряхивают тебя, подняв волны твоей волнительности, что даже в грёзах ты ощущаешь, как крепко перехватило твоё дыхание. Но разве фантазия может сама остановиться? Да ни за что на свете! Раз набрав разбег, она несётся во всю прыть по горизонтам твоей памяти, рисуя будоражащие ум умопомрачительные картины, что аж дух захватывает. Но самое интересное и завораживающее она оставляет на потом, изображая будущее в недосказанном, эскизочном варианте.

Пофантазировав с избытком, я решил не заменять ею реальность и стал наблюдать, что делается в другом помещении. Процесс интервьюирования протекал согласно существующему плану проведения собеседования. Стандартные вопросы с такими же стандартными ответами, и можно было сказать, что третья часть была калькирована с первой части, где разве что только часть присутствующих лиц поменялась. Хотя поведение Антона меня несколько озадачило. В него как будто вселился другой человек. Откуда взялась эта язвительность и какое-то неестественное высокомерное презрение, даже не знаю? Правда, в сущности, я ведь и не больно-то и знал его. Но Наставник, по всей видимости, остался доволен своим учеником, принявшим его понятие свободы. Но всё же меня волнует один вопрос. Почему при моём стажировочном участии Наставник отклонился от нормы и прибегнул к ситуационному собеседованию? Кто знает?

Между тем, время неукоснительно приближалось к концу рабочего дня, что не могло не радовать меня, да и, наверное, нет такого человека, который бы не радовался этому; разве что кроме отдельных владельцев высоких кабинетов. Но и они когда-то, в пору своей молодости, с нетерпением ждали заветного окончания работы, чтобы после неё быстренько заскочить в магазин и, захватив там чего-нибудь вкусненького, обрадовать этой мелочью своих домочадцев. Вначале из домочадцев была только одна, любимая жена, с порога бросающаяся ему на шею. Но ему не было тяжело – разве такая тростинка может быть тяжелой, да и любовь не надо снимать со счетов. Конечно, со временем появились детишки, и уже они, отодвинув маму, с визгом бежали встречать папу, крича: «Что ты, нам сегодня принёс!?». И он, доставая из карманов брюк какую-нибудь конфету, приводил детей этим в восторг, конечно, вслед за этим он получал от них серьезное наставление, чтобы папа строго настрого запомнил, что мы любим шоколадные конфеты. Упреки же мамы, что хватит их сладостями закармливать, пропускались мимо ушей и на следующий день, он запыхавшись, опять говорил: «Я вам что-то вкусненькое принёс», и дети, вновь несясь во всю прыть, чуть не сбивали его с ног. И нет ничего страшного в том, что это повторялось изо дня в день, ведь от этого радость нисколько не становилась меньшей.

Но вот дети выросли, обзавелись своими семьями и съехали на новое место жительство. Следом незаметно и жена выросла из своих женских юбок и джинсов, обездвижилась и, усевшись в мягкий диван, полностью погрузилась в чужую жизнь, льющуюся на неё из экрана телевизора. Теперь только хозяйский (в смысле, хозяин) кот изредка встречает его у порога, да и то, если почувствует запах рыбы. И вот нашему герою всё реже и реже хочется возвращаться домой, и он всё чаще и чаще задерживается на работе, чувствуя свою относительную нужность.

И теперь его прежнее нетерпеливое ожидание окончания рабочего дня, связанное с предстоящей радостной встречей, сменяется страхом прихода этого времени, и от этого ему теперь так ненавистен этот момент, и он зачастую срывается на своих подчиненных, почему-то так рвущихся домой. И только изредка звучащий в телефоне голос кого-нибудь из его детей, может преобразить его. И вот он, уже не тот, повёрнутый на работе старый брюзга. Этот голос молодит его, разглаживая его морщины, в его глазах появляется прежний, когда-то присутствующий блеск, и он тогда с важностью заявляет на весь отдел: «У моей дочери сегодня именины, так что я вас прошу сегодня меня не задерживать и сдать все отчёты вовремя». А ведь ещё вчера он и слышать не хотел, если бы кто-то попросил его отпустить пораньше. Но вот именины проходят, и вновь перед всеми появляется старый брюзга, и снова для всех наступают серые будни трудового дня – до конца.