– Вот чёрт, опять эта химия, – возмущается Мурзик.

– А мне нравится, – блаженствуя, мурлычет Котофей.

– Ну, а если у меня живот вспучит – ты первым утром об этом узнаешь, – грозит мне лапой возмущённый Мурзик, и падает рядом с Котофеем на пол.

Получив успокоение, я вновь, прокручиваю события сегодняшнего дня. Вот я, уже с утра следуя на работу, знаю, что сегодня мы должны вылететь с Мисс, значит на очень не простой разговор с Лизой, откладывать время уже не было. Так что моё настроение было само собой не в лучшем виде. Вылет был запланирован на одиннадцать часов дня, так что я должен был появиться на работе, разве что для того, чтобы захватить Мисс, у которой были какие-то свои дела, и уже затем с ней ехать в аэропорт. Но ведь как бывает в жизни: когда есть для этого время – ты почему-то не готов к этому. Ну а сейчас, ты вроде бы собрался и готов проявить своё красноречие, но как оказывается – для этого времени уже нет.

Прибыв на работу, я обнаружил, что весь коллектив собрался в холле, и перед ними уже разглагольствует Мисс. Я не стал останавливаться и сразу пошёл к себе, хотя мне и следовало присоединиться ко всем. Но не успел я зайти, как следом за мной вошла Мисс.

– А чего это вы нас игнорируете? – с какой-то лёгкостью спросила она.

– Так ведь собираться надо. Боюсь, не успею, – аргументировал я.

– Хорошо, давай через пять минут. Жду у себя – и едем, – ответила она, собираясь к себе.

– Так ещё рано, – выразил я свою тревогу. (Я ещё хотел объясниться с Лизой).

– Нам ещё надо по пути заехать в пару мест. Так что времени нет. Давай, поторапливайся, – выходя, сказала она.

Ну, а что я? А я вместо того, чтобы идти к Лизе, хватаюсь за придуманную мною уловку и, с решением всё потом объяснить ей по телефону, сбегаю из офиса. И ведь я не остался незамеченным при этом бегстве. Зайдя к Мисс, и взвалив на себя её сумки, мы не могли не пройти мимо стойки администратора, где и находилась Лиза. И я думаю, что не надо говорить, что в тот момент, когда она нас увидела, то она всё поняла.

Её взгляд, по мере осознания случившегося, преобразовывался: так на смену первоначальному удивлению: «А куда он с ней собрался, и зачем ему сумки?», – пришёл взгляд непонимающий, вопрошающий: «Почему же?». Лучше бы она раскричалась. Что на смену этому взгляду пришло дальше – я уже не видел. Да мне и не надо было это видеть – предо мной и так всю дорогу стоял этот взгляд, немой, укоряющий, вопрошающий меня: «Почему?!!».

Вот и сейчас я, стоя в аэропорту, задаю себе тот же самый вопрос: «Почему?». Ну ладно – промолчал я, не говоря ей об этом неделю, но сегодня с утра ведь мог бы её встретить пораньше и всё объяснить, или… хотя бы ей позвонить. Точно, надо будет ей позвонить. Но нет, не хочу при Мисс. «Лучше уже по прибытию на место ей и позвоню», –решил я, проклиная свою робость. «А я гово…», – попыталась посыпать соль на рану Критичность. «Да заткнись ты уже!», – не очень дипломатично ответил сам ответчик, без всяких адвокатов. И ведь стоило мне принять решение непременно ей позвонить по прибытию, как я снова обрёл присутствие духа. А как только объявили нашу посадку на самолёт, то от моей неуверенности не осталось и следа.

Но, боже мой! Я, как оказывается, за всеми этими недельными переживаниями, совсем забыл про самолёт. Про то, что мне предстоит подниматься на нём в воздух. И вот только сейчас, подойдя к трапу, я осознал это, и, как реакция на это, я внезапно ощутил острую волнительность. Неужели я испугался полёта? Пожалуй, что так. Ну, а чего тебе бояться, ты же, как будто, в курсе тех заоблачных дел. Я-то в курсе, да вот только моё человеческое «я», не хочет меня слушать, и из чувства самосохранения смотрит на всё с опаской.

– А чего вы стоите и не идёте? – подтолкнула меня Мисс. – Неужели боитесь?

Но разве мужское человеческое «я» признается в этом, и оно, из того же чувства самосохранения, бравурно отвечает:

– Да вот, решил пропустить вас вперёд, у меня всё равно место у прохода.

– Ну тогда, ладно. – Проследовав мимо меня, сказала Мисс.

Им-то, начальству, неплохо будет лететь на vip-местах. Нам же, рядовым сотрудникам, достались места попроще, но для меня это не важно и даже скорее будет способствовать полёту. Я вообще люблю общественный транспорт. В нём можно многое для себя почерпнуть (в плане духовного наблюдения). Хотя и существует обратная опасность – кто-то, в свою очередь, захочет что-нибудь у тебя из кармана почерпнуть (в плане материального приобретения).

И ведь если посмотреть на всех нас, собравшихся здесь в одном месте: разных возрастов, полов, национальностей, имеющих свои индивидуальные взгляды на жизнь – можно сделать вывод, что нас объединило пока только одно, а именно: необходимость лететь в одну точку назначения. И не важно, по каким личным обстоятельствам мы летим туда, и что заставило нас это сделать – важно другое. Мы все, живущие в разных точках мира, рождённые в разное время и местах, вдруг взяли и встретились здесь в одном самолете.

Но почему? Какие тайные замыслы на этот счёт имелись у того, кто плетёт нити жизни, со своими узелками встреч и нитями разъединения? И у меня при этом всегда вкрадывалось желание узнать, а нет ли тут какого-то скрытого предопределения будущего? А может, кроме одной общности самолета и необходимости лететь на нём, есть ещё одна общая идея, которая объединяет эту сотню так непохожих друг на друга людей. И может, решив этот вопрос, мы можем подойти к ответу на уже другой, более глобальный вопрос – почему в данный отрезок времени, появились на свет именно те люди, которые и представляют твоих современников. Почему именно сейчас, когда для твоей страны потребовался сильный лидер – он тут же нашёлся среди появившихся на свет? И ведь он не мог не найтись, если только это не было предопределено общей стратегией развития человечества, определяющей выживаемость последнего. Или, может быть, каждый человек в отдельности – есть, сам по себе, отдельный нейрон огромного вселенского мозга, и этот мозг, чувствуя недостаточность в какой-то части своей вселенности, посылает функциональный сигнал в ту часть организма, где произошел сбой, и он с помощью ответственных нейронов и налаживает работу данной части мирового организма.

Кто знает это, разве что – Он? Но если насчёт глобальных планов всевышнего можно только строить религии, то моя частная общность людей, собравшихся в одно время и в одном месте, требует от меня некоторого предполагаемого разбора полётов. И если пункт отправки (как и пункт прибытия), не имеют особого значения, то, что же мы можем почерпнуть для себя в этой часовой встрече? Ведь любая встреча, хоть и мимолетная, так или иначе, отражается на тебе. Вот посмотришь вокруг себя, и перед тобой предстает рядовая картина: кто-то уткнулся в гаджет, другой уже погрузился в дрёму, там, в хвосте самолета, мамаша пытается успокоить ребенка… Да мало ли кто чем занят! Ведь если рейс пройдёт без каких-то происшествий, то мы даже не вспомним лиц тех, с кем суждено было нам встретиться в полете, да и наверняка сам полёт со временем выпадет из нашей памяти.

Так что же, всё это было случайно, и мы всего лишь попутчики в этом мире? Может и так, но мне кажется, что во время полёта, мы все, вдыхая из одного источника и, выдыхая углеокись, содержащую в себе частички твоего «я», через этот энергетический механизм обменялись той, ещё не познанной для нас энергетикой. Самолеты, по моему разумению, служат не только, как перевозчики – они играют роль обменных «хабов», через которые происходит перераспределение энергии, а также обмен необходимой информацией.

– Вы что-нибудь пить будете? – подойдя ко мне, спросила проводница.

– Стакан томатного сока, – попросил я и, получив сок, после небольшого глотка, поставил его перед собой.

Ну, а как насчёт тех жутких авиакатастроф? Неужели и в этом существует своя тайная подоплёка? С какой стати, и на основании чего, вверху принимают такие решения? Не могут же они, все эти сто десять человек, только просто послужить в руках всевышнего орудием для достижения его других целей? Но если это так, и век их решено было прервать, то, что их всех ожидает там, в комитете решений?

Ну вот, опять о катастрофах подумал… Но разве кто-нибудь из летящих (кроме той малышки) хоть раз в самолете об этом не думал: Вот, то-то же! А вот уже и общее нашлось. Интересно, что если взять и представить, что мы, допустим (как в сериале «Последний герой»), все оказываемся на необитаемом острове. Нет, лучше предложить более экстремальный вариант: все мы, находящиеся здесь по решению творца, оказываемся последними выжившими на Земле. Интересно, как бы сложилась наша жизнь? Что-то мне подсказывает, что для многих – это испытание было бы не из лёгких, а для некоторых – даже и смертельным.

Но почему же так? Как только оставляешь человека одного, наедине с самим собой, то сразу же картина будущего рисуется в одних чёрных красках. А может всё будет не так, и мы, ещё не зная того, что оказались единственными разумными существами в этом мире, объединив свои общие усилия, сначала обустроим свою жизнь, а, уже наладив её, попытаемся отыскать в бесконечном мире и других разумных существ.

«В общем-то неплохо звучит, но ты забыл детализировать процесс», – вмешался бы в беседу незримый Денница, продолжая: «Посмотри и оцени качественный состав пассажиров». «И что же?», – спросил бы я его.

«Так мужское население превалирует над женским. И как ты думаешь, такой порядок вещей устроил бы тех, кто остался бы ни с чем? Ну, а право сильнейшего, разве бы оно вновь не расцвело во всей своей красе? Борьба за власть, борьба за обладание лучшим куском, да и мало ли ещё за что – вот что я вижу. Ну, и последнее: в том месте, где посеяны крупицы несправедливости – там мира не жди!», – резюмировал он.

«Тебе бы только внести смуту и раздор. Не мешай, всё же – это мои размышления!», – про себя проговорил я и, взяв стаканчик, попытался отпить из него, но, к моему удивлению, он оказался пустым. «Странно…», – вслух сказал я, посмотрев на соседа, но он никак не реагировал, он вообще никак не реагировал на окружающее, погрузившись в тяжелый алкогольный сон. «Может я сам выпил, задумавшись?», – попробовал я объяснить случившееся. «А может этот алкоиспаритель хлебнул, не заметив?». Всё же, наверное, нет. Но ему бы я не позавидовал в нашем общем будущем. «Вот и твой ответ на безоблачное будущее человечества», – вновь проговорило у меня в голове. Хватит, я больше не собираясь слушать кого бы то ни было. И я, надев наушники, тяжелой музыкой заглушил все посторонние шумы.