Если же Мэд достает через мужа контрамарку на какой-нибудь спектакль, она обязательно зовет нас. Иногда бывает довольно интересно и даже смешно, особенно если играют пьесу Бернарда Фаррелла или Хью Леонарда. На худой конец, того англичанина, как его? Уилли Расселла. На спектаклях хотя бы можно разобраться, что к чему, а иногда и поржать. Пьесы пишут о жизни и реальных людях; это совсем не то же самое, что вслушиваться в визг скрипки или грохот литавр. Короче, спектакли я еще как-то могу смотреть, а вот музыка оставляет меня равнодушной.

Когда мы вышли из церкви после длинной томительной композиции, солнце уже проглянуло сквозь тучи и разбросало яркие пятна по поселку. Томми сидел там же, где его и оставили, вид у него был довольный. Он выкладывал рисунок из кусочков щебня. Получался большой и очень ровный круг.

— Молодчина. — Я потрепала мальчишку по волосам. Он аккуратно пригладил их, вежливо улыбнувшись.

— Мы идем за покупками, сынок, — сказала Тесс. — Это ненадолго. А потом можно будет позавтракать. Тебе не жарко?

— Нет. — Том послушно вскочил, бросив камешки, и пошел рядом с нами. Говорю же, странный мальчик.

Я позабыла о нем уже через пять минут, потому что всецело отдалась шопингу. Эх, вам бы увидеть эту керамику! Здесь было все, чего душа пожелает. Я покупала любую понравившуюся вещицу, если на нее падал взгляд. Декоративные тарелки, вазы, подсвечники. В пыльном уголке приметила удивительную стеклянную скульптуру: лев и девочка у его лап. Если включить эту штуку в розетку и налить воды, то струйка стекает из львиной пасти и падает прямо девочке в подол. Композиция сделана из зеленого стекла, так что внутри виднелись пузырьки воздуха. Высотой она не меньше полуметра, весит невероятно много, и продавец обещал доставить покупку прямо в Коллиур.

Я знала, что Рики Слитор, как всегда, будет возмущен моими тратами, будет качать головой и клясться, что не станет платить за перевес багажа. Я-то знала, что он всякий раз блефует. Скульптура будет доставлена в Ирландию и займет почетное место в нашем саду.

Тесс так ничего и не купила. Она настоящий перфекционист. В ее доме, «Аркадии», нет ничего лишнего, каждая мелочь соответствует общему стилю и отлично вписывается в интерьер. Не дом, а музей какой-то. В крайнем случае — декорация для журнала «Ваш дом». В «Аркадии» удивительно красиво и элегантно, но лично я в доме Тесс всегда чувствую себя слишком толстой и неуклюжей.

Мне не нравилось, что Тесс ничего не купила, и она, должно быть, это почувствовала.

— Мне нужна керамическая ваза с широким горлом, вроде урны, — сказала она наконец.

Мы осмотрели десятки ваз, вазонов и горшков, но ничто не пришлось ей по вкусу. То поверхность чересчур блестящая, то слишком матовая, то цвета аляпистые, то скучные, то форма не подходит.

Я видела, что мы напрасно тратим время. Словно желая позлить подругу, я приобрела большого золотистого Будду. Тесс такие вещи не переносила на дух и считала мещанством.

— Боюсь, вазу мы так и не отыщем, — вредным голосом заметила я.

— Не волнуйся, найдем, — не вполне уверенно запротестовала Тесс. — Я хочу поставить ее в холле, прямо у входной двери. Посажу в нее цветы или буду ставить зонтики. — Она обернулась к сыну. — Тебе ничего не хочется купить, Том?

— Желтую лягушку.

— Ты такую видел?

— Да. Три магазина назад.

— Так почему же ты молчал? Ладно, после ленча вернемся и купим твою лягушку, согласен?

— Да.

Во, об этом я и говорю! Разве так ведут себя нормальные дети? Том покорно таскался за нами, но даже не высказал своего желания! Ведь у его матери есть деньги. Мои дочери, пожелай они что-то купить, принялись бы канючить сразу же. Они бы ныли, требовали, топали ногами, а под конец обозвали меня старой жадиной. И это было бы забавно и весело. Конечно, я бы уступила.

Устроившись за столом, я с облегчением скинула шлепки. От жары ноги отекли и здорово устали. Ремешки натирали кожу. Мы выбрали небольшой ресторан на самой вершине холма. Он был полон, но прямо перед нами освободился столику окна, за которым открывался шикарный вид. Здесь входу была французская кухня, но я выбрала пиццу. Наверное, она включена в меню специально для туристов, которые не выносят французскую стряпню.

Томми тоже предпочел всему остальному пиццу, а Тесс, разумеется, заказала средиземноморский салат. Когда его принесли, она принялась с маниакальным упорством вытаскивать из него оливки. Они ведь калорийные, сами знаете. Можно подумать, пять оливок испортят фигуру!

Я частенько подумываю сесть на диету. Почти каждое утро, открыв глаза, обещаю себе есть поменьше, но благие намерения испаряются, стоит мне очутиться за столом. Я обожаю пиццу. И все, что зажарено до хруста.

Мне было жарко и некомфортно, ноги ныли, а Тесс меланхолично ковырялась в салате. Чтобы ей досадить (снова, как в случае с Буддой), я заказала еще и мороженое. Пусть завидует! Том выкладывал на столе замысловатый рисунок из зубочисток.

— Будешь мороженое, Томми? — спросила я.

— Да, пожалуйста.

Мы жевали и смотрели в окно. Сразу за ним начинался крутой спуск, так что почти у наших ног качались верхушки каких-то деревьев.

— Это что? — Я ткнула пальцем в ближайшую крону.

— Оливы, — ответил мне Том, не отрывая глаз от зубочисток.

Когда принесли две огромные тарелки с пиццей, официантка постаралась пристроить их так, чтобы не разрушить рисунок из зубочисток.

— Тебе не скучно, Том? — Тесс положила в рот кусочек спаржи.

Он отрезал ломтик пиццы ножом (нет бы взять руками да откусить!) и сунул его в рот, ничего не ответив.

— А с чего ему скучать? Нам же не скучно. Мы сидим в хорошем ресторане, за окном открывается прекрасный вид, качаются эти… как их… оливы. Я накупила море керамики и стекла, больше, чем способна унести. Чего еще желать?

— Даже не знаю, — осторожно сказала Тесс, посмотрев на сына. Том не обратил на ее реплику никакого внимания. — Меня преследует ощущение невыразимой тоски.

Вот завернула! «Ощущение невыразимой тоски» — надо же! Наша Тесс никогда слова в простоте не скажет. Если слушать ее достаточно долго, порой складывается впечатление, будто читаешь заумную книгу, в которой автор решил вывернуть свою душу наизнанку. Может, виной тому монашеское воспитание и соответствующее образование, не знаю.

— Какой-какой тоски? — спросила я, хихикнув.

Тесс улыбнулась:

— Да не знаю я! — Она снова погрустнела. — Просто тоски. Странное ощущение.

Ее сын, который съел лишь малюсенькую восьмушку пиццы, встал и направился к игральному автомату в углу ресторана.

— Может, парню действительно скучно? — спросила я, глядя ему вслед.

Лично я бы не позволила дочери выйти из-за стола, пока не съест всю порцию.

— С ним все в порядке, — не слишком уверенно произнесла Тесс.

— Слушай, — сказала я, — вот ты все о тоске твердишь… может, это как-то связано с Фергусом и Мэдди?

— Может. — Она уставилась в тарелку. — Не знаю. Возможно, дело в них. Ты так поразила меня своим предположением. Я все думаю…

Тесс умолкла, и меня будто озарило. Знаете, так бывает, если часто смотришь сериалы. Иногда еще ничего не сказано, а ты уже чувствуешь, о чем пойдет речь. Нахмуренные брови, поджатые губы, растерянность в лице — чем не подсказки для наблюдательного человека?

— Дело в Джерри? Хочешь сказать…

Тесс вскинула возмущенный взгляд.

— Ты второй раз перескакиваешь на Джерри! Речь вообще не о нем!

— Да я и не… просто у тебя встревоженный вид и… Забудь!

Как вы поняли, я не отношусь к тому типу людей, что постоянно следят за своими словами и действиями. Я поступаю так, как велит момент, порой не задумываясь о последствиях. Тесс совсем другая. Она тщательно взвешивает все «за» и «против», прежде чем что-то сделать. Поэтому от нее никогда не услышишь признания, даже если будешь тянуть его клещами. Иногда это страшно меня бесит. Я ведь ее подруга, чего меня стесняться?

Наверное, моя порывистость тоже ее раздражает. Тесс очень закомплексована, иначе не скажешь. Она хорошая, добрая и отзывчивая, но какая-то закрытая для посторонних людей. Вещь в себе. Никогда не знаешь, что у нее на уме.

— От еды бросает в пот. Ну и погода. — Она резко отодвинула тарелку.

Это взбесило меня еще больше, и я показательно запихала в себя даже корочки пиццы, которые до этого хотела оставить на тарелке. Тесс не оценила моих усилий, так как смотрела в окно.

Принесли мороженое. Мой живот уже был переполнен, но сдаваться я не собиралась и схватила столовую ложку. Мы позвали Томми.

— С горячей малиной? — спросила Тесс. Она взяла чайную ложечку и сняла ею тонюсенький слой мороженого. — О, вкусно. — К моему удивлению, она подозвала официантку и попросила принести еще одну порцию.

Наверное, я обалдело разинула рот, потому что Тесс усмехнулась и подмигнула мне:

— Очень жарко.

Как раз в эту минуту в ресторан вошел Фредерик Ярсо. Но о нем позже.

Глава 19

Помню тот день, когда впервые увидела Тесс. В нашу комнату в «Сеомра-а-Сихт» вошла маленькая серая мышка с потертой сумочкой и в белых перчатках. У нас с Мэдди сразу же возникло желание взять ее под локоток и водить через улицы, кормить до отвала (до того наша Тереза была бледной) и опекать всю оставшуюся жизнь. В общем, этим мы и занимались на протяжении долгих лет.

Мы познакомили ее с Дублином, объяснили, что к чему, таскали с собой на всевозможные мероприятия. Она нигде не чувствовала себя комфортно, но никогда не отказывалась составить компанию. Лично я частенько брала Тесс на танцы. Бедняжка Мэд обычно проводила вечера на репетициях, зубрила роли и бывала на творческих сборищах разных актеров, пытаясь пробиться наверх. Конечно, в те годы Мэдди вовсе не была бедняжкой, это сейчас я называю ее так, а тощий скелет, в который она превратилась, вызывает у меня дрожь. В молодости она была совсем другая: заводная, веселая, очень целеустремленная — лидер нашей троицы. Именно Мэд уговорила нас откладывать понемногу с каждой зарплаты на отпуск и тем самым положила начало компанейскому отдыху. В первый раз мы отправились в Бенидорм, где отрывались на полную катушку.