– Пойдешь, конечно, пойдешь! С тремя манекенщицами. Они демонстрируют одежду – ты рассказываешь, что к чему. Из-за нашей учебной пожарной тревоги я забыл об этом упомянуть. Меня осенило еще вчера вечером, после того, как мы съездили посмотреть твой новый самолет. Перелеты будут не такими уж утомительными, а все эти шоу передерутся между собой, чтобы тебя заполучить. Разумеется, задолго до выхода первого номера придется закатить грандиозный прием для журналистов, такой, какой мы устраивали по поводу «Магазина Грез». Или даже несколько - здесь, в Нью-Йорке, в Чикаго… Может, еще и в Далласе? Ладно, выясню этот вопрос с нашими людьми, ответственными за контакты с прессой.

– С какими такими людьми? – задохнулась Билли.

– С теми, которых мы наймем, – бодро отозвался Спайдер. Он вскочил и в возбуждении заходил по комнате. – Далее, к каждой проданной вещи обязательно должна прилагаться вешалка с эмблемой «Нового Магазина Грез» – так неудобно, когда не хватает вешалок, верно, Джош? А еще я только сейчас понял, что Джиджи тоже надо появиться на телевидении со своими идеями насчет аксессуаров. Продюсеры передач всегда гоняются за чем-нибудь броским.

– Спайдер! – пискнула было Джиджи, но он не обратил на нее внимания, целиком захваченный своими планами.

– Мы разместим рекламу на избранном рынке, в национальной периодике! Ни один каталог еще так не рекламировали – а ведь наш каталог бесплатный. Да у нас будет шквал заказов!

– Ты, часом, не додумался еще до самолетов, выписывающих в небе рекламные надписи? – съехидничала Билли.

– В самую точку, Билли! То есть это ты, конечно, хватила, но мне нравится, как ты мыслишь. И всегда нравилось. – Он остановился посреди комнаты, послал ей воздушный поцелуй и тут же заговорил снова: – Каждому новому покупателю мы будем высылать сантиметр и настенную таблицу – силуэт в человеческий рост, так что они смогут сообщить нам свои точные размеры, и у нас будет меньше возвратов. Само собой, возвраты мы будем принимать без звука…

– Никто, ну никто так не делает! – крикнула вышедшая из себя Билли.

– Вот поэтому-то мы и будем это делать! Единственный способ зацепить на крючок потенциального покупателя с помощью нового, неизвестного прежде каталога – это предоставить возможность вернуть не понравившуюся без всякого видимого повода вещь. На таких условиях каждому захочется у нас что-нибудь заказать! Билли, я понимаю, что поначалу это влетит нам в копеечку, но если мы завоюем доверие клиентов, если разберемся, какой товар пользуется спросом, а какой нет, то в конечном счете убытки окупятся сторицей. Разве я не прав, Билли?

– Прав, – улыбнулась она, побежденная его энтузиазмом. Почему действительно не воспользоваться для рекламы телевидением? Мистер Вейнсток продал свои старые шоу за массу часов коммерческого вещания. Она могла бы их у него купить, причем со значительной скидкой. Решено, телевидение!

– А еще, – продолжал Спайдер, – было бы неплохо в первом же выпуске объявить большой конкурс. Допустим, заказчицы пришлют нам фотографии – кто как сочетает наши вещи. Победительница летит сюда на самолете Билли, вместе со всеми вами пускается в загул по магазинам на Родео-драйв и в придачу получает по одному предмету всего нашего ассортимента. Нет, надо, чтобы победителей было несколько, чертова дюжина, как вам это? И Саша может…

– Что может Саша? – спросила та, входя в комнату в своем «счастливом» платье и черных лодочках на высоких каблуках, которые только что надела.

Воцарилась мертвая тишина, а Саша приближалась к ним исполненной достоинства и в то же время зазывной походкой, заставляющей легионы жительниц Нью-Йорка в бессчетных количествах покупать демонстрируемые ею трусики и лифчики. В своей ослепительности она напоминала переливающийся темно-алым пламенем рубин, а ее бесформенное платье из джерси вдруг превратилось в изумительного покроя туалет – длинные рукава лишь подчеркивали глубину выреза, наполовину открывавшего белизну великолепной груди.

«До какой же степени способен заблуждаться человек!» – мелькнула мысль у Спайдера. Сашина пикантность происходила не только от того, как она носила свое платье, но сквозила в смелости выреза, в этом дерзком силуэте. Существенно было и то, и другое. Женщины никогда не переставали его удивлять!

«Что-то ей нужно, – думала сбитая с толку Джиджи. – Никогда еще она так быстро не пускала в ход эти орловско-невские чары, за которые по-хорошему их всех пересажать бы стоило».

– Саша, познакомься, это Джош Хиллман, – представила Билли: только она и сообразила, что они еще не встречались. – Джош, это Саша Невски, соседка Джиджи и участница нашего предприятия.

– Как поживаете? – одновременно спросили Саша и Джош, пожимая друг другу руки, и, помолчав, опять-таки вместе произнесли: – Спасибо, прекрасно.

– Что, разве мы исчерпали все темы для разговора – так быстро? – Саша заглянула Джошу в глаза с такой лишающей рассудка задушевной улыбкой, какой Джиджи никогда у нее не видела.

– О, нет… хм… Надеюсь, нет… не все, – забормотал Джош.

«Похоже, его с ходу положили на обе лопатки», – отметила про себя Билли, зачарованно, но не без затаенной усмешки наблюдая за этой сценой. По ее мнению, степенному адвокату следовало бы хорошенько встряхнуться, как и любому другому мужчине на его месте – кроме Спайдера, которому все как с гуся вода.

– Значит, вы с Джиджи живете вместе? – осведомился Джош, будто, кроме них, в комнате никого больше не было.

– Мы уже больше двух лет снимаем на пару квартиру в Нью-Йорке. Но я настолько старше Джиджи, что скорее состою при ней дуэньей.

– На сколько же вы старше? – спросил он таким тоном, точно для него это был вопрос жизни и смерти.

– Иногда мне кажется, что на добрый десяток лет, – вздохнула Саша, едва заметно подавшись к нему. – Или даже на несколько десятков.

«Почему бы ей вообще не упасть в обморок?- подумала от души веселившаяся Джиджи. – Почему бы ей не свалиться прямиком к нему в объятия, если она стала так отчаянно завираться?»

– Где же вы живете теперь? – продолжил свои расспросы Джош.

– Мы с Джиджи поселились в Западном Голливуде… - Голос Саши прозвучал певуче, как струна виолончели, к которой осторожно прикасается музыкант.

– Джош, – сжалившись над ним, поспешила вмешаться Джиджи, – почему бы вам сегодня не заехать к нам выпить? Все, кроме вас, уже видели нашу квартиру, а мы, как настоящие новоселы, очень гордимся своим домом.

– Чудесная мысль, Джиджи, – решительно пресек дальнейшее развитие темы Спайдер, сочтя, что на ритуал знакомства уходит слишком много времени. – Может быть, нам все же стоит взглянуть на документы, Джош?

– Документы?

– Да, те, что ты принес подписать.

– Ах, те… Вот они. Ох… Слушай, Спайдер, дело неспешное, я их просто оставлю вам с Билли. Спасибо за приглашение, Джиджи. Я к вам подъеду сегодня, если смогу. – И с этими словами Джош ретировался.

– Он же адреса нашего не знает! – спохватилась Джиджи.

– Полагаю, он его раздобудет, – рассмеялась Билли. – Ну что, вернемся к работе, дамы? И господа. Давайте, ребятки, за дело!


– Оставь в покое ведерко для льда и выметайся! – нетерпеливо скомандовала Саша, обращаясь к Джиджи.

– Да ведь еще целых пятнадцать минут, – возразила та.

– А если он придет раньше? Не хватает, чтобы твоя мерзкая розовая машина маячила где-нибудь поблизости!

– Иду-иду, но сперва объясни мне, почему ты не в том счастливом платье. Казалось бы, более подходящего момента…

– Мне оно уже не нужно.

Джиджи придирчиво оглядела Сашу, одетую в облегающее черное платье с высоким воротником, самое строгое и дорогое в ее гардеробе, хоть и откровенно простое.

– В этом платье ты выглядишь…

– Как?

– Выглядишь… Боже милосердный! Паинькой, хорошей девочкой, вот как! Саша, я готова признать тебя Величайшей Блудницей всех времен и народов, только не делай этого, не будь такой жестокосердной, – взмолилась Джиджи. – Понимаю, мужчины заслуживают, чтобы их мучили, но к чему терзать этого милого, хорошего, доброго человека? Да он в жизни не совершил ничего настолько дурного, чтобы ты в наказание заставляла его считать тебя паинькой!

– Ничего, потерпит, – отрезала Саша.

– А когда ты вот так чопорно закалываешь волосы на затылке, то кажешься просто древней старушкой, – огрызнулась Джиджи, с ожесточением тыча в камин кочергой.

– И насколько древней?

– Лет этак… тридцати пяти.

Раскрасневшееся лицо Саши на миг озарила улыбка благодарности.

– Ну и замечательно. А теперь кыш, Айседора, или я удушу тебя твоим самым нелюбимым шарфиком!

– Ладно-ладно. – Джиджи попятилась к двери. – Только сознайся, а то не уйду! Ты переоделась в свое счастливое платье, услыхав слова «самый известный адвокат» или «самый завидный жених»?

– Честно говоря, уже не помню. Думаю, это произошло инстинктивно. Рефлекс сработал. Во мне что-то отозвалось на имя Джош Хиллман. Ой, будь добра, вали отсюда!

– Саша, ты случайно… нет, конечно, с тобой такого быть не может… но ты, часом, не нервничаешь? – Джиджи в упор посмотрела на подругу.

– Саше Невски в принципе неведомо, что значит нервничать, – угрожающе произнесла та. – Но ты занервничаешь, и еще как, если не исчезнешь в ближайшие пять секунд!


– Дрова кончились, – заметил Джош, сидя рядом с Сашей перед догоревшим камином. – Как же так? Когда я приехал, их было много…

– А сколько сейчас времени?

– Десять. Господи, что случилось со временем?

– Наверное, оно все ушло на рассказ о Хиллманах.

– Или об Орловых и Невски.

– Теперь уже не вычислишь, на кого больше, – вздохнув, откликнулась Саша. – Похоже, Хиллманы – это те же Невски, только не танцуют. Их и не отличишь одних от других.