– Ты можешь говорить со мной о чем угодно, маленькая, ты же знаешь, – бормотала Билли. – Я просто думала, что Саша заняла мое место… Это нормально, вы ведь принадлежите к одному поколению.

– Никогда, никогда и никто не займет твоего места, Билли! Неужели ты не понимаешь? И я никогда не смогла бы рассказать Саше о Спайдере. Она бы подумала, что это смешно, или просто бы меня не услышала. Она живет в другом измерении: единственное, что ее сейчас интересует, – это Джош.

– Ну а я тебя слушаю. Меня ты интересуешь.

– Когда Спайдер меня поцеловал, после первого шока – потому что я не ожидала, что он станет это делать, он действительно застал меня врасплох – был момент, когда это показалось нормально. Но потом… Билли, единственное, что я могу придумать, чтобы выразить это ощущение, – мне показалось, что комната полна народа. Словно мы не одни. Словно Спайдер – не со мной, не меня на самом деле хочет. Я поняла это почти тотчас. Я не знаю, что он думал, когда поцеловал меня, но я точно знаю, что просто так сложились обстоятельства. Хороший обед, вино, огонь в камине – все этого располагало к поцелуям, но он заранее это не планировал. Ну, скажем, если бы ты была в Лос-Анджелесе, а не в Нью-Йорке, это бы ни за что не случилось: мы бы обедали втроем… На самом деле первое, о чем он подумал, когда я прочла ему рукопись, – это позвонить тебе в Нью-Йорк, чтобы ты послушала, но было уже слишком поздно. Я пытаюсь объяснить тебе, что между нами не было ничего неизбежного, никогда не было. А для меня поцелуй должен быть неизбежным, а не просто следствием того, что место и обстоятельства располагают и это занятие кажется забавным или интересным.

– Почему ты воспринимаешь это так серьезно? – удивилась Билли. – В наше время в твоем возрасте, Джиджи, немножко поцеловаться – святое дело! Это не обязательно должно восприниматься как нечто важное, тем более – «неизбежное». Господи боже мой!

– Немножко поцеловаться со Слайдером… это совсем не «немножко поцеловаться», – пробормотала Джиджи, – это больше похоже на… «много поцеловаться»!

– Пожалуй, да, – мрачно согласилась Билли. – Но ты что-то говорила о полной народа комнате. Здесь я уже совсем ничего не понимаю, если только ты не имеешь в виду Вэлентайн.

– Нет… нет, – сказала Джиджи, сразу поняв, что она хочет сказать. – Не думаю, что я напомнила ему Вэлентайн. Просто в тот вечер мне было так одиноко, я чувствовала себя такой… неприкаянной, мне нужен был хоть кто-нибудь рядом… Нет, в этой полной народа комнате отнюдь не было Вэлентайн. Я думаю, Спайдер ее уже оплакал и всегда будет преклоняться перед ее памятью, но сейчас он живет дальше. Скорее я имела в виду всех этих девиц – дюжины моделей, о которых он мне рассказывал, всех этих шикарных девочек, с которыми он привык развлекаться еще до Вэлентайн. А потом, самое главное – самое главное для меня, – что есть один человек… Я с ним познакомилась в Нью-Йорке. Ничего серьезного, то есть вообще ничего не было, но я не могу этого забыть. Я знаю, что забыть надо, я говорю себе, что это – вопрос времени, но, когда Спайдер целовал меня, я не могла перестать думать о… об этом человеке. Вот почему я говорю, что это неправильно.

– Этого человека зовут Зак Невски, – с ласковой уверенностью сказала Билли.

Джиджи открыла рот и вдруг покраснела от негодования.

– Саша тебе рассказала?! Но она же ни черта об этом не знает! И никто не знает!

– Саша сказала только, что ее удивляют твои отношения с Заком. Помнишь, перед Рождеством мы смотрели ее каталоги? Вот тогда она один-единственный раз упомянула о нем: ей показалось странным, что он за всю неделю ни разу не позвонил, чтобы узнать, как твоя нога.

– Тогда откуда ты все это взяла? – требовательно спросила Джиджи.

– Мне сказал Зак.

– Что-о?! – Джиджи была в полном смятении. – Почему ты так улыбаешься? – обвиняюще закричала она на Билли. – Здесь нечему улыбаться! Зак тебе сказал? Я не верю! Но, что бы он тебе ни сказал, он все врет!

– Ой, Джиджи, вы с Заком так трогательно запутались… Извини, я не должна смеяться, – кусая губы, задыхалась от смеха Билли.

– Билли, если ты не перестанешь издеваться,

– А теперь помолчи и слушай меня. Зак пришел ко мне через несколько дней после того, как ты сломала ногу. Он рассудил, что я для тебя вместо матери, и потому захотел объясниться…

– И, конечно, стал оправдываться! – заорала Джиджи. – Да как он посмел, этот мерзкий, лицемерный, патологический сексуальный маньяк, этот уцененный диктатор, который плюет на все, кроме себя?! Как у него совести хватило сунуться к тебе и врать…

– Потому что он любит тебя. Он тебя любит, Джиджи! Не взвивайся ракетой, я убеждена, что Зак любит тебя, и я точно знаю, что произошло, когда ты застала его с той блондинкой. Может, ты все-таки замолчишь и дослушаешь меня до конца, не перебивая?

– Мешок вранья! Зак может убедить кого угодно в чем угодно, но я никогда не поверю, что ты его не раскусила! – Джиджи брызгала слюной от гнева.

– Ты будешь слушать или нет?!

Билли нахмурилась, и было в ее голосе нечто такое, что в итоге все-таки заставило Джиджи замолчать.

– Ну ладно, – сквозь зубы сказала она и действительно слушала, пока Билли излагала все, что было сказано с того момента, когда Зак представился ей в вестибюле отеля.

– Джиджи, разве ты не понимаешь, что Зак не виноват? – закончив рассказ, спросила Билли.

– Я не знаю, так ли именно все это было… но, да, пожалуй, это не невозможно, – пробормотала Джиджи, словно бы напряженно размышляя вслух. – Единственное, в чем я уверена – эта Пандора способна абсолютно на все. Эта девица… Мне противно об этом думать, но я могу предположить, что, если он проснулся… вот так вот, с ней… он, вероятно, просто не мог остановиться. Ну а я… Ведь Зак как раз накануне сказал, что любит меня, и я ему поверила… – По мере того как Джиджи говорила, лицо ее раскрывалось, будто цветок под лучами солнца после дождя. – Но почему он мне сам не рассказал?

– А ты бы стала тогда его слушать?

– Я бы его даже на порог не пустила!

– У меня не было возможности рассказать тебе все это раньше, – вздохнула Билли. – Нельзя ведь о таких вещах говорить между прочим – «да» кстати…». И к тому же я думала, что ты уже забыла о нем и утешилась со Спайдером.

– Я никогда не смогу забыть о Заке, об этом жалком, несчастном идиоте! – Джиджи вдруг расхохоталась. – «Соитие»! Он так и сказал, что был в позиции, когда «соитие уже начало происходить»? Как ты думаешь, он это слово сам выдумал?

– Я смотрела в словаре, – сказала Билли. – Оно там есть, означает «совокупление».

– Никогда бы не подумала, что он знает столь… изысканный способ обозначения этого! – Джиджи перегнулась пополам в приступе неудержимого смеха. – Так или иначе, – продолжала она, отсмеявшись и вытирая салфеткой лицо, – Спайдер для меня слишком стар. Боже мой, он того же возраста… – Смутившись, она споткнулась на полуслове.

– Что и я, – спокойно договорила за нее Билли.

– Я не считаю тебя старой, ты же знаешь. Но тебе и в самом деле почти столько же лет, сколько Спайдеру, и столько же, сколько было бы моей маме, хотя ты и выглядишь на двадцать семь. Такая худенькая, нервная двадцатисемилетняя девушка… А Спайдер мог бы быть мне отцом – плюс-минус несколько месяцев, если он рано начал… Странно, это ничуть не похоже на Сашу и Джоша. Джош ведь тоже теоретически мог бы быть ее отцом, но она совершенно не могла бы быть его дочерью, если ты понимаешь, что я имею ввиду.

– Ты прекрасно выразила свою мысль.

– Ой! – спохватилась Джиджи. – Отцы… Чуть не забыла. Я обедала со своим позавчера, и он просил меня, чтобы я попросила тебя… Ох, совсем запуталась! В общем, не могла бы ты замолвить словечко Сьюзен Арви насчет «Честной игры»? Он хочет, чтобы ты ей сказала, что этот фильм стоит снимать, и воспользовалась своим влиянием на нее.

– У меня просто в голове не укладывается вся мера черствости этого человека, – бесстрастно произнесла Билли.

– Мне кажется, ему было очень неловко – последнее дело просить об этом тебя, – но, очевидно, Арви и в самом деле загнал его в угол. Раньше он никогда не жаловался, что у него дела идут плохо, а тут даже рассказал, что они жалеют всего четыре миллиона долларов, но для него это все равно как сорок. Он вообще впервые заговорил со мной о деньгах – обычно ведь он ведет себя так, будто они на него дождем падают с неба. Я никогда не видела его настолько обеспокоенным. Я сказала, что передам его просьбу, но не думаю, что ты ее выполнишь. Учитывая обстоятельства.

– Я подумаю, – коротко сказала Билли. – Ну а что ты собираешься делать с Заком? Напишешь или позвонишь?

– Нет-нет! – оскорбленно запротестовала Джиджи. – Как это вдруг, ни с того ни с сего… Через месяц он все равно приедет на свадьбу Саши. Когда я его увижу, я все пойму. Вдруг он нашел себе еще кого-то?

– Хочешь пари? – предложила Билли. – Я предлагаю неравные условия: если он нашел еще кого-то, ты получаешь миллион. Кругленькая сумма. Если не нашел – ты платишь мне один доллар. Выгоднее не бывает.

– Это послужит мне прекрасным утешением… Но я ставлю только на лошадей, в карты и в кости. Мужчины слишком непредсказуемы. – Джиджи посмотрела на часы. – Господи, Билли, этот ленч – самый длинный в истории человечества! Я обещала Саше, что смогу взять ее кота к себе на несколько дней – он впал в истерическое состояние и начал облезать от жуткой ревности к Джошу. Она хочет заранее проверить, смогу ли я жить с Марселем. Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет, но я должна мчаться домой, потому что она его с минуты на минуту привезет. А ты случайно не хочешь котика, а?

– Если бы и хотела, то только не Марселя. Поцелуй меня, детка, – с нежностью сказала Билли. – И пообещай, что мы больше никогда, никогда не будем друг друга терять, ни на минуту!