– Это было бы ужасно! Ведь я бы отправилась в Стентон.

– Действительно ужасно. Я бы все равно нашел тебя, Крис, но путь мой был бы долог, как у героя поэмы Гомера, а неприятностей больше, чем уже случилось. – Алекс зарылся лицом в ее волосы и вдохнул их аромат. Теплое дыхание согрело кожу и побежало по спине вниз. Крис зажмурилась от удовольствия, мечтая забыть обо всем и погрузиться в блаженство, но любопытство подталкивало задать вопрос.

– О каких неприятностях ты говоришь?

Рука Алекса проникла под юбку, скользнула по колену, раздвигая ноги. Кристина изогнулась, захлебываясь дыханием. Желание стало острым и почти непереносимым. Однако Алекс не спешил, он перешел на шепот, успокаивающий и возбуждающий одновременно, губы то и дело прижимались к виску, к щеке…

– В тридцати милях от Стентона Гром потерял подкову. Разумнее было бы вернуться и взять карету, но я увидел дом фермера и решил рискнуть. Мне действительно удалось купить у него лошадь и коляску, оставить Грома и продолжить путь. Мой новый конь обладал характером осла и двигался очень медленно, а потому я всю дорогу молил Бога, чтобы вы решили задержаться в Саутгемптоне из-за грозы. И еще, чтобы отвлечь себя приятными мыслями, я составлял список.

Алекс склонился к ее груди и нашел место невероятно чувствительное, отчего Кристина на мгновение потеряла нить рассказа.

– Ты меня слушаешь, Крис?

– Да, да. Какой список?

– Список мест, где мне предстоит показать, как сильно я тебя люблю. В моей спальне. Нет, в нашей спальне. Каждую ночь. Еще в библиотеке…

– В библиотеке?

– Да, в библиотеке. На подоконнике, в том месте, где я увидел тебя. Потом в кабинете. На том столе, за которым ты делала записи.

– Алекс… – Она смотрела на него с нежностью, перебирая пальцами его мокрые волосы.

Он медленно склонился к ее губам, и от каждого его прикосновения и поцелуя ей становилось легче на душе, страхи перед будущим отступали, казались надуманными.

– И конечно, в лесу, – продолжал Алекс, отрываясь от нее. – Так часто, как сможем, пока не наступит зима. Особенно когда распустятся колокольчики. Я хочу, чтобы мои фантазии стали реальностью, хочу видеть тебя обнаженной, лежащей на ковре из колокольчиков. И в каждом этом месте ты должна будешь признаться мне в любви. Учти, в противном случае у тебя будут неприятности.

– А еще в саду, где растут травы, – несмело добавила Кристина.

Он рассмеялся и провел кончиком языка по ее нижней губе.

– Смелое желание. Но я боюсь, там нам будет неудобно. Как и в галерее, там слишком много укоряющих взглядов. Лучше выберем оранжерею, да. А потом переместимся в спальню. А потом…

– Алекс, ты можешь не жениться на мне. Я готова…

Поцелуй заставил ее замолчать. Он был таким горячим, как ни один прежде. Он окончательно прогнал ее неуверенность и опасения, заставил забыть об их различиях. Она просто Кристина Джеймс, женщина, лежащая в объятиях любимого мужчины. И теперь она точно знает, что и он ее любит, в словах не осталось нужды.

Алекс ее любит.

– Знаешь, – произнесла она, – в таком случае тебе все же придется на мне жениться. – Она погладила его по щеке и хитро улыбнулась.

Она слышала, как бьется его сердце, эти звуки успокаивали, будто она впервые в жизни стала самой собой.

Эпилог

Иллиакос, 1823 год

– Ужасно. Ты сошла с ума! Мы можем спуститься вниз, лишь кубарем скатившись со скалы.

– Доверься мне.

Глаза Кристины были цвета моря, она смотрела с улыбкой, ставшей радостью его жизни. Конечно, он доверял ей. Полностью. А потому вложил руку в ее ладонь и шагнул следом. Корзина покачнулась, ком из желудка подпрыгнул к горлу. Она сжала его руку, мимоходом коснулась плеча, прежде чем повернуться к остальным людям, стоящим на деревянной платформе, ожидая, когда смогут переместиться в корзину.