Ирина Мельникова - Потому что я тебя люблю

— Зачем ты это делаешь?

— Что?

— Не прикидывайся. Я постоянно тебя отталкиваю, а ты с такой же регулярностью делаешь шаги навстречу, несмотря ни на что.

— Ну, я упертый, — засмеялся он. Но потом стал серьезным и выдал слова, которые стоили сотни нелепых и вычурных фраз. Всего два предложения: — Потому что я тебя люблю. Других аргументов у меня нет.

Кто-то скажет: «Такая любовь — и закончилась?».

Увы, даже солнце остывает на закате дня. Любому костру требуются дрова, а если не поддерживать огонь, он потухнет, даже если сначала было огромное пламя.

Такова жизнь — се ля ви, как говорят французы. И в ней не может быть постоянно хорошо и плохо. Всё переменчиво. В этом и счастье. Непостоянна людская душа, нам скучно жить без перемен, хоть и жаждем порой стабильности.

Наташа стояла у зеркала и прикидывала, какой шарфик ей подойдет под эту кофточку — сиреневый или светло-коричневый. Решила не слишком уж выделяться, выбрала светло-коричневый.

С подругами она встречалась теперь нечасто. Дорога у каждой была своя, курс интересов тоже сместился — у кого на семью, у кого на карьеру. Но с днем рождения и Новым годом поздравляли друг друга исправно и встречались хотя бы два раза в год.

Сама Наташа жила тихой и неприметной жизнь, но была отчего-то счастлива. Разве в двадцать лет можно было подумать, что от этой, казавшейся тогда скучнейшей рутины, у нее будут расплываться в улыбке губы?!

Ровно в три, как и договаривались, она легко вскочила на ступеньку кафе и потянула на себя массивную дверь. Пару секунд поблуждав взглядом по светлому помещению, заметила за одним из столиков Нику и быстрым шагом направилась к ней.

Подруга сменила стиль, из блондинки стала темно-русой, отрезала волосы до модного каре, отпустила челку, но взгляд выдавал в ней не самую счастливую женщину.

При виде Наташи подруга заулыбалась, поднялась ей на встречу и коротко обняла:

— Привет. Ждем Надю, она уже паркуется где-то рядом, звонила мне минуту назад.

В общих чертах Наташа знала, как живут и чем дышат ее подруги, а вот такие встречи часто проходили под грифом «откровенно». И то, о чем не скажешь по телефону, вываливалось наружу с каждым новым глотком вина.

Наташа не пила — не любила вкус алкоголя, да и подруги со студенческой поры знали, что в этом вопросе ее позиция железная: если не хочет — не будет.

Подружки успели обменяться лишь парой фраз, когда колокольчик над дверью звякнул, и в полупустое в дневной час кафе легкой походкой вошла еще одна молодая женщина — Надя.

Она была стильной и ухоженной, так что с первого взгляда можно было узреть в ней «дорогую» леди. Короткий полушубок, укладка и макияж, блестящая кожаная сумка (точно из новой коллекции какого-нибудь модного бренда), сапожки на каблуках и, словно завершая образ — тонкий шлейф изысканного парфюма.

Коротко чмокнув подруг в щеки, она повесила на плечики верхнюю одежду, сделала заказ и с улыбкой самой счастливой в мире женщины произнесла:

— Ну, как дела, девчонки, рассказывайте?! Наташка, твои как? Сколько уже Соне?

— Соне семь, Сене четыре.

— А фотки есть? Покажи! Я их уже два года, наверное, не видела…

Так у них начинались все встречи. Сначала про ее богатую событиями жизнь (и кто бы мог подумать лет десять назад?), потом привычные счастливые улыбки «для публики» с лиц подруг постепенно стекали, и душевные раны изливались бурным потоком.

Наташа всегда умела слушать и поддержать, хотя сама, как водится, была «сапожником без сапог». Да и с кем поделиться, как не с подругами?

Наташа всё знала и искренне жалела, что так случилось. Как в старой песенке, которую она слышала еще в школьные годы: «Странно, странно, что жизнь идет, не как мечтаешь, а наоборот…»

Она не мечтала о таком счастье. Вернее, семью и детей, конечно, хотела, но не думала, что сложится именно так. Трудно, через боль, преодоление себя, постепенное привыкание, а не любовь с первого взгляда. Но Пашу она не обманывала и выйти замуж согласилась только тогда, когда поняла, что без него уже не представляет жизни и… да, действительно любит. Не так, как Марка, а по-другому, вдумчиво. Но всё-таки это любовь.

С детьми тянуть не стали. Сначала, через год после свадьбы, на свет появилась Соня, еще через три — Сеня. О следующем пока разговоров нет, но, кто знает, может, и будет у них когда-нибудь еще один родной брат или сестра.

Ника, первая выскочившая замуж за «бывшего женатого», одна растила своего сына.

Наташа не представляла, во-первых, насколько тяжело это финансово. Да и морально. Но, самое главное, как мальчишке расти без отца? Какую модель семьи он впитывает, если папу почти не помнит (они не общаются), каждый год или два появляется «новый папа», а затем так же неожиданно исчезает из их с мамой жизни. Куда? Почему? Ответов нет, но опыт уже накапливается. И, увы, не самый хороший опыт.

Не миновала Нику чаша многих женщин, которые уводят мужей из семей и думают, что та жена была дура, а уж она-то — умница, красавица — сумеет создать настоящий уют и полное счастье. Но не выходит…

С мужем они расстались через два года после рождения сына. Долго трещал брак по швам, были и суды за ребенка, и за имущество, пока бывший муж наконец благоразумно не отступил, и теперь (до сих пор) не общается с сыном.

Надя достигла цели — у нее свой бизнес, весьма успешный, филиалы в разных городах, большая команда, стабильный заработок, отдых за границей три раза в год и роскошная квартира со множеством комнат. Только одного нет — личного счастья. С парнем встречалась со студенческих времен, потом стали жить вместе («На свадьбу ведь еще накопить надо, а деньги сейчас нужно вкладывать в бизнес»), Надя забеременела, но, в отличие от Ники, рожать не думала. Хотя ее «гражданский муж» и был против аборта.

От ребенка избавилась, с парнем рассталась, уверенно зашагала дальше. А два года назад сошлась с мужчиной постарше. Официальный брак для нее был не больше, чем штамп в паспорте, поэтому вопросов о свадьбе не поднимали. А вот ребенка хотелось, тридцатилетие уже осталось за спиной.

Но, увы, все попытки стать родителями оказались безуспешны. Лечение тоже не принесло результатов. Проверились — оба здоровы, а детей нет.

— Молиться тебе надо, прощения попросить. Грех ведь это большой — аборт. Ребенка своего убивать нельзя, — попробовала однажды вставить Наташа.

Но Надя лишь отмахнулась:

— Какого ребенка? Это всего лишь эмбрион. Ребенок — это когда родится. Или хотя бы начнет шевелиться.

Больше эту тему Наташа не поднимала.

Вот и сегодня, выпив по паре бокалов вина, подруги завели любимую песню:

— Повезло тебе, Наташка…

Повезло? В глазах окружающих она «серая мышка», среднестатистическая женщина, которая считает, хватит ли денег до зарплаты, потому что нужно еще купить детям сапожки и конфет к чаю, да и Новый год не за горами, пора о подарках думать: Соня просит велосипед, Сеня — железную дорогу и набор Lego…

Это они — ее подруги — вызывают зависть в глазах общества: успешные, красивые… но глубоко несчастные в душе женщины.

И как получилось, что из них троих она оказалась самой счастливой?

— А про Марка ничего не слышно? — вдруг вспомнила Ника.

Наташа, не отдавая себе отчет, нервно закусила пересохшие губы. Так как взгляды подруг были устремлены на нее — отрицательно качнула головой.

О Марке в последний раз она слышала еще перед свадьбой. Что он уехал в Москву, нашел себе должность. Со здоровьем всё было в порядке. Тогда он был неженатый, а сейчас… Бог его знает. И хорошо, если нашел наконец кого-то, милого сердцу. Она давно успокоилось. И даже в его день рождения не вспоминает о том, что было. Да и было ли что-то, кроме иллюзий? Так, кольнет иногда по старой памяти. И тут же забудется.

— Интересно жизнь складывается… — протянула Надя и залпом осушила бокал вина.

У нее еще есть полчаса, чтобы посидеть с подружками. А потом натянет вновь маску счастливой, успешной, и вперед — покорять новые карьерные вершины, договариваться с поставщиками, ругаться с подчиненными (совсем распустились)… Она привыкла. Так даже удобней, чем с оголенной душой. Но перед подругами — два раза в год — можно.

— Сеня, давай скорее, нам еще Соню из музыкалки забирать.

Мальчишка тяжело вздохнул и с видом самого большого мученика на свете принялся натягивать колготки. Мама всегда ему помогает, а папа строгий — говорит, он мужчина, всё должен сам. Тем более когда тебе уже целых четыре года.

Наконец вышли из сада. И Сеня, подумав, решил вновь попытать удачу и жалобно выдал:

— Пап, меня Ваня обижает.

— А ты помолись за него, — спокойно ответил папа.

Удивленные детские глазки взметнулись ввысь, туда, где было чуть-чуть небритое лицо папы.

— Но он же меня обижает!

— А ты помнишь, что мы с тобой читали? За тех, кто нас обижает, тоже надо молиться, чтобы их сердце стало мягче, и они осознали свою ошибку.

— Как у мамы?

— Что как у мамы?

— Сердце стало мягче.

Сеня помнил, как папа под грифом секретности раскрыл ему эту тайну. Сеня пообещал хранить ее и жутко гордился, что никто — даже Соня — об этом не знает.

— Расскажи еще раз, как ты за маму молился, и она стала твоей женой…

Когда вся семья наконец собралась за столом, весело зазвенели вилки и ложки, дети то ссорились, то мирились, Наташа вновь поймала себя на мысли, что очень счастлива. От таких простых моментов, которые случаются почти каждый вечер, сердце наполнялось щемящей нежностью.

Вырастут дети — не успеешь оглянуться. Соня уже школьница, скоро и Сеня подтянется…

Но пока — ужин, уборка, мытье посуды, сказка на ночь, и лишь тогда, в одиннадцатом часу ночи — блаженные спокойствие и тишина.