Она злилась на Марка. А на самом деле — на себя. За свою беспомощность. За невозможность изменить ситуацию так, как хочется. Заставить его полюбить себя. Как ужасно это звучит. Почти так же ужасно как «нелюбимая».

«Ну что мне, сердце себе вырвать, чтобы забыть о нем?» — думала со скрытой злостью, стирая слезы тыльной стороной ладони.

Но она решилась (в который раз?), и, глядя на себя в зеркало в ванной (круги под глазами, бледная кожа, потухший взгляд — и что в ней Паша нашел?), прошептала негромко как заклинание:

— Только как прежде любя я отпускаю тебя… Оставь меня, Марк. И будь счастлив. И я тебя оставляю. И любовь свою оставляю. Нет, отпускаю. На волю. Пусть летит странницей. Пусть защищает тебя от бед. Но у нас с тобой разные пути. И за два года безответной любви — стоит уже смириться.

Перевернув лист календаря, она как будто начала новую жизнь — снова. Скоро зима. Уже и снег иногда выпадает, хоть и не залеживается надолго.

В ней неожиданно взыграло желание что-то изменить и в себе внешней, безвольно отдаться любым неожиданностям — пусть с ней делают всё, что захотят.

Сказано — сделано. На следующий день, в субботу, отправилась в парикмахерскую. Щелкают ножницы, в воздухе разливаются слегка дурманящие благовония. Она предоставляет себя чужим искусным рукам и представляет, что с каждым волоском ей становится легче дышать. И безответная любовь постепенно уходит. И все обиды — прочь. Навсегда.

Волосы, конечно, не сердце. Но связь все-таки есть. По крайней мере какое-то время ей и впрямь кажется, что она освободилась от этой зависимости. Зависимости… А что же это еще, если один любит, а другой — нет?

Но нет такого чуда и нет такого лекарства, чтобы утром проснуться и осознать: «Я больше его не люблю. Теперь он — один из многих». Так может показаться на пару минут, часов или даже дней. Но стоит его увидеть, как всё начнется снова. Фантазия включается в действие. Сердце служит ей аккомпанементом. И прощай разум.

Но пока-то, сейчас, она точно свободна. И наслаждается жизнью.

После стрижки — теперь у нее не длинные волосы, а лишь до плеч, и челка в придачу, — отправляется на маникюр. Еще бы на процедуры по уходу за телом, но средств маловато. И эти удовольствия обходятся ей недешево. Зато какие эмоции!

Оглядев себя в большое зеркало в пол, Наташа довольно улыбается себе новой. Вот теперь это та девушка, в которую можно влюбиться. И она готова влюблять и очаровывать. Готова шагать вперед. И быть счастливой. Может быть, именно этого качества ей прежде и не хватало? Быть счастливой, невзирая на обстоятельства.

Глава 10

Может, и есть такие сильные люди, что, убедив себя больше не думать о ком-то, не вспоминать, не грезить — именно так и делают. И постепенно забывают о тех, кто их не любит. Начинают новую главу, ищут тех, кто будет заботиться, кто увидит твою красоту и заставит поверить, что лучше тебя нет на свете.

Это прекрасное чувство — знать, что ты очень нужен кому-то, что можешь нравиться и восхищать. В этот сложный момент душевного дисбаланса Наташе и подвернулся Виталик. По-другому она его никогда и не называла. Слишком громкое вычурное «Виталий» как-то с ним не вязалось.

Виталику было уже двадцать пять, но когда он подошел познакомиться, Наташа думала, они ровесники. Стиль у него был такой… своеобразный. Смешная полуулыбка, немного сутулый, немного неряшливый, с чуть удлиненными волосами, которые до конца стирали всю мужественность и прибавляли той самой «пацанистости».

Появился Виталик в конце весны. Завершался третий курс, впереди сессия. Марк по-прежнему был отстраненно-холодным, хотя в общей компании порой и улыбался, и ребята уже дружили с ним с удовольствием, и Таня не отставала. Спортивные соревнования? Ей непременно нужно снимать. Поход сборной группой? Она ведь уже своя в этой тусовке. И ничего, что восемь ребят и всего три девчонки — она среди них. Но «Бастилия» держалась крепко — девчонок к себе Марк не подпускал. И в Наташе даже проснулся болезненный интерес: посмотреть бы, кого он в итоге выберет. Какая она, девушка его мечты?!

А ведь Тане, пожалуй, даже обиднее. Наташа держится на расстоянии, особых точек соприкосновения у них с Марком нет. А Таня всё это время в пресловутой «френдзоне», хотя невооруженным взглядом видно, что это совсем не предел ее мечтаний. Но вот поди ж ты: близко локоть, да не укусишь.

У самой Наташи за минувшие три года было лишь несколько согревающих душу воспоминаний, связанных с близким ей человеком. Пару раз придержал для нее дверь — она выходила следом за ним. Пообщались в маршрутке восемь минут — им было по пути: он ехал домой, а она — на работу к маме.

Однажды во время осеннего пикника на втором курсе они с Марком — так получилось — сидели рядом, и он, как истинный джентльмен, ухаживал за ней. Так что в душе еще пуще воспламенилась надежда: может, заметит наконец? Может, вот он — подарок судьбы?

Время показало: не заметил.

Улыбалась она ему, видимо, недостаточно многозначительно, раз за все эти годы он так ничего и не понял. Но тут есть дилемма: как сделать так, чтобы он ее «знаки особого внимания» заметил, а все остальные люди в компании — нет? И вообще, ведь это парни должны добиваться девчонок… Три года прошло! Столько шансов было найти предлог и позвать прогуляться. А он не заметил…

Хотя взять ту же Таню. Ее активность гораздо выше. Что подумают окружающие ей безразлично. И он не дурак, должен же видеть, раз все уже в курсе, что та спит и видит стать его девушкой. Но, видимо, не цепляет.

Это и утешало, и вводило в уныние. Ведь они с ней, по сути, хоть и соперницы, а в положении равном: ноль-ноль.

И что оставалось Наташе? Куда девать нерастраченную любовь? Ведь если ее не дарить — она душит.

Единственный доступный для нее способ «быть рядом» с Марком — молиться за него. Чтобы всё у него было хорошо. И она это делала. Каждое утро и каждый вечер. Не просила помочь, не требовала: «Пусть он будет моим! Пусть заметит! Полюбит!». Наверное, книжки она читала все-таки правильные. Понимала, что если сейчас любит до боли, то через два года, может, вспомнит лишь мельком. И пусть в эту минуту это кажется ей невозможным, сердце противится, душа рвется в клочья, но два года — срок приличный. Сколько дней, часов и минут! Ведь так бывает и обязательно будет: увидит однажды, а сердце спокойно… Просто с ней пока этого не случилось. Еще надеется, глупая.

И еще одну горькую истину она понимала: чтобы продолжать любить Марка — идеального, такого, каким она себе его и представляла — ей лучше его не знать. Он ведь другой. Настоящий. И с недостатками. Наверняка у него очень сложный характер. Раскачать его сложно (даже бойкой и гиперактивной Тане не удалось), найти подход и проникнуть в потайные уголки сердца — еще труднее. Может быть, он не любит детей. Или маменькин сынок. Или вещи разбрасывает по комнате.

Но сейчас, когда сердце любит, всё это казалось такой ерундой. Это потом, когда блеск с розового стекла чуть осыплется, реальность тебя ослепит — и вовсе не великолепием, — тогда это станет важным. Слишком много таких историй она слышала от мамы, видела в кино и узнавала из книг. Не вымышленные, реальные судьбы людей.

Она просто молилась: о родителях, о себе, о подругах и о нем. Чтобы всё у него было хорошо. Независимо от того, будут ли они вместе.

Как-то даже задумалась: «А вот появится у него наконец девушка. Узнаю об этом… И что? Буду ли так же молиться? Или женская ревность, ущемленное самолюбие окажутся выше любви?».

Врать себе не хотелось, а честный ответ найти не удалось.

Нечасто, обычно по праздникам и воскресеньям — Наташа ходила в храм рядом с домом. Мятежная душа ненадолго обретала покой. Но вот выйдешь за стены храма, и вновь суета сует наполняет твой мир. И вновь потерян этот баланс. Гармония — тонкая ниточка.

Вот там, в храме, Виталик ее и приметил. Как давно — осталось загадкой. Обратил на себя ее внимание он в конце мая. Сначала стал ставить «лайки» на ее фото и записи «ВКонтакте». Потом добавился в друзья. Стал писать. Ерунду всякую: «Привет, как дела?». А потом подошел в храме после службы. И пазл сложился — он ее давно приметил, подойти постеснялся, сперва подготовил почву — благо, социальные сети щедро готовы в этом помочь.

Познакомились, предложил прогуляться («Погода какая хорошая»). Сперва замялась: дела есть и поважнее, и еще — как же Марк?

Но осадила себя: где сейчас Марк? Может быть, тоже с кем-то гуляет. А годы идут, ей уже двадцать один, и вообще, вдруг это — ее судьба? Хоть и не пахнет любовью с первого взгляда.

В общем, откинув условности, согласилась. Ну что она, в конце концов, теряет? Это ведь даже не свидание. Просто прогулка.

Он рассказывал о себе, создал впечатление очень интеллигентного (даже чересчур) — прямо будущий научный сотрудник. Уже и в аспирантуру поступил.

О ней тоже кое-что спрашивал, но так, невзначай. Может, ранить боялся, вот и не торопился. У всех же границы разные — начни он лезть в душу, едва приоткрывшаяся дверь того и гляди захлопнется. Наташа решила так. И поверила.

А он ей вечером пишет (в продолжение темы) про свои научные изыскания. А потом ни с того ни с сего: «И, кстати, ты мне нравишься».

Как снег на голову.

И как он, интересно, это понял? Ведь о ней почти ничего и не спрашивал. На странице «ВКонтакте» у нее минимум информации.

Наверное, как и она о Марке — придумал ее себе, идеальную.

Усмехнулась, отправила ничего не значащий смайлик с улыбкой и отправилась спать. А что тут ответишь?

Но Виталик оказался настырным. На следующий же день позвал в кино (она занята и даже не соврала), через пару дней — снова.

А ее что-то словно удерживало. То ли «не ее тип», то ли всё то же нежелание лишаться мечты под названием «Марк».