Константин Фрес - Поцелуй чудовища

— Правило первое: не разговаривать. Здесь уместны только кодовые слова, обозначающие ответы «да» и «нет». Роза — да, лилия — нет. Рот всегда остается свободным на тот случай, если вам вздумается сказать «нет». Лилия. Это понятно?

— Роза, — тихо ответила девчонка, неловко сидящая на стуле. Понятливая, черт…

На ее лице была плотная повязка из темного непроницаемого материала, девушка чуть откидывала голову назад, думая, что ее уловки никто не замечает, стараясь сжульничать и увидеть под повязкой хоть что-то, но повязка была надвинута низко и завязана плотно, и ничего, разумеется, девчонке увидеть не удавалось, как бы она ни старалась.

Тихонько вздохнув, почти всхлипнув, она опускала голову, стискивала дрожащие нервно колени, и ее пальцы крепче впивались в сидение стула. От этого жеста, сколь неуверенного, столь и трогательного, ее плечики задирались вверх, тонкая ткань чуть оттопыривалась вперед, и в вырезе блузки становилось хорошо видно нежную округлую грудь, тонкие зубчики кружев на ее бюстгальтере, и кожа казалась такой бархатисто — нежной, как персик. Девчонка была совсем юна; двадцать один год — почти совсем девочка. И уже в таком месте, м-да.

— Сегодня мне выпала роль доминанта, — чуть смягчив голос, продолжил мужчина. Девчонка явно волновалась; то ли от страха, то ли т предвкушения ее тонкий подбородочек дрожал, маленькие аккуратные губы были крепко сжаты, и мужчина, поддавшись неожиданному порыву, шагнул вперед, ухватил этот дрожащий подбородок и очень медленно, вкрадчиво провел большим пальцем по ее губам. — Но любое мое действие вы можете прервать одним лишь словом «лилия». Это значит «нет». И я вынужден буду подчиниться. Понятно?

— Роза, — чуть хрипло ответила она. Под его пальцем ее губы раскрылись, шевельнулись — и внезапно прихватили подушечку его пальца, целуя, так откровенно соблазнительно и одновременно с тем так чисто, непорочно, что он охнул. На миг ему показалось, что эта испуганная девчонка, не до конца освоившаяся ролью нижней, тоже хочет доставить ему удовольствие. Какие-то теплые чувства проскользнули в этом шелковом, нежном прикосновении, но он тряхнул головой, прогоняя эту наивную и одновременно такую желанную мысль.

Просто два человека.

Случайная связь, чтобы пощекотать нервы.

Просто секс. Воплощение потаенных и самых смелых желаний.

— Второе правило клуба: абсолютная добровольность, никакого принуждения. Вы можете уйти уже сейчас. Отказаться от… свидания, — он зашел за спину девчонки и она повернула голову, на слух отслеживая все его перемещения. Его рука скользнула по ее плечу, пальцы, подрагивая, робко коснулись шеи, и тут же сжались, лаская жадно, бессовестно ныряя вниз, по вздымающейся груди, в эту соблазнительную сладкую ложбинку. — Уйдете?

Его пальцы осторожно высвободили грудь девчонки из кружевной чашечки и погладили сосок — намеренно тонко, чуть касаясь, до острых покалываний, тревожа каждое чувствительное нервное окончание, так, что девчонка ойкнула и завозилась на стуле, крепче стискивая коленки, как будто это поможет унять возбуждение.

— Уйдете? — повторил над ее склоненной головой спокойный голос. Спокойствие это было деланным; в тишине комнаты с абсолютной звукоизоляцией, в крохотном мирке, отрезанном ото всех внешних звуков, было слышно, как мужчина дышит — прерывисто и шумно, наблюдая за собственными пальцами, неспешно распускающими пуговку за пуговкой на белоснежной блузке, освобождающими и вторую грудь из бюстгальтера и сжимающими приятную округлость.

— Лилия, — ответила она. В голосе ее послышался какой-то дерзкий вызов, хотя плечи ее дрогнули, девчонка чуть сгорбилась, словно постаралась стыдливо закрыться от взгляда незнакомца, от его бессовестных пальцев, поглаживающих ее небольшую, аккуратную грудку с торчащими острыми сосками.

— Отлично, — ответил он, склонившись над ней и наблюдая, как ее щеки покрывает румянец смущения, как все чаще вздымается ее грудь и как наливаются кровью, становясь из светлых ярко-розовыми, ее соски.

Он рывком поднял ее на ноги, бесцеремонно стащил с ее вздрагивающих плеч блузку, расстегнул и отбросил в сторону лифчик. Девушка, несмотря на данное ею согласие, дрожала; ее дыхание участилось, она почти вздрагивала от грубых рывков, которыми он освобождал от одежды — словно распаковывал, освобождал покупку от грубой оберточной бумаги. Она инстинктивно прижала руки к груди, прикрываясь, но он грубо отвел их, заставил снова раскрыться перед ним, и жадно припал губами к соскам. Его поцелуи были грубыми, даже болезненными, он прихватывал розовые ореолы зубами, щекотал остро торчащие соски языком по очереди до такой степени, что девчонка, крепко ухваченная его руками, начала поскуливать и приседать, стыдливо поджимать ножки — то ли от боли, то ли от страха, то ли он жгучего удовольствия.

Впрочем, стоп-слова она тоже не говорила. Дыхание вырывалось из ее раскрасневшихся губ шумно, почти срываясь на рыдания, но она позволила бросить себя на холодный стол вниз животом, и задрать узкую юбку тоже позволила, не пискнула даже.

Мужчина, навалившись на нее, шумно сопя, покрывал жадными поцелуями ее плечи, ее подрагивающую шею, его руки по-хозяйски влезли меж ее дрожащих бедер и заставили девушку развести ноги шире. Каблучки ее туфель — высокие шпильки, — звонко зацокали по полу, его колено ловко влезло меж ее бедер, толкаясь, девушка чуть взвизгнула, оказавшись почти вздернутой в воздух, с широко разведенными ногами.

— Откажетесь? — горячо шепнул он ей на ухо, прихватывая горячую мягкую мочку губами.

— Лилия, — упрямо ответила она, и он жадно куснул ее в плечо, заставив ахнуть и замереть, терпя боль, которую он причинил — и тут же загладил горячим языком.

Его ладонь легла меж ее ног, он удовлетворенно хмыкнул. Несмотря на испуг, девушка была мокрой. На ее беленьких трусиках, таких трогательных, таких чистеньких, расплывалось предательское мокрое пятнышко, и его пальцы, нащупав влагу, осторожно, почти нежно погладили его, отчего пятнышко только увеличилось.

Он гладил и гладил промежность девушки, чуть надавливая пальцами, повторяя рельеф ее набухших губок, цепляя и дразня бугорок клитора и поддразнивая истекающий соком вход. Девушка под ним затихла. Ее дыхание вырывалось меж сжатых зубов короткими рваными выдохами когда его пальцы ускорились, потирая белый шелк все настойчивее, и она завозилась, закрутила задницей, нетерпеливо постанывая, готовая принять его.

— Не все так просто, дорогая, — шепнул он коварно, куснув ее за ухо и получив очередной испуганный горячий вздох. Девчонка боялась; она вздрагивала под его руками как чуткое неприрученное животное, и он наслаждался этим страхом, этой настороженностью и ее всхлипами, такими трогательно-нежными, невинными, почти срывающимися на рыдания.

Его ладонь скользнула вперед, меж ног, до самого подрагивающего животика, гладя. Казалось, мужчине доставляет удовольствие одно только ощущение женского тела под ладонью, влажного жара и податливой мягкости. Его пальцы подцепили резинку трусиков и он медленно потянул их вниз, с удовольствием ощущая под своими руками усиливающуюся дрожь слабого женского тела.

Трусики, впиваясь резинкой в кожу, скользнули по разведенным бедрам и упали вниз, девушка осторожно переступила ногами, избавляясь от них, и это неожиданно понравилось мужчине.

— Умница, — шепнул он, поглаживая ее ягодицы, словно любуясь видом ее белоснежной извивающейся спины.

Он склонился над нею, подхватил ее под бедра, и она снова взвизгнула, стыдливо сжавшись, когда он с жаром, жадно поцеловал ее промежность, жестко прихватил губами тонкую кожу на бедрах и языком провел по раскрытому лону, вверх, и до самой сжавшейся дырочки ануса.

Несмотря на его грубость и бесцеремонность, несмотря на неудобную позу, его ласки возбудили девушку. Она сжималась в комочек, уткнувшись лицом в стол и постанывая, принимая его голодные поцелуи и чувствуя, как ее влага вытекает из ее распаленного лона, а мужчина жадно вылизывает ее, проникая языком в ее лоно, прихватывая губами ее набухшие губы, посасывая их и щекоча языком. Его пальцы снова легли на ее клитор и девушка оглушительно взвизгнула, ее тонкое тело вильнуло ничем не хуже змеиного. Мужчина продолжал свою жестокую ласку, вылизывая языком и поглаживая пальцами спереди, девушка стонала в голос, извиваясь на столе, прикусывая губы. В какой-то миг она замерла, даже дышать перестала, мягкие спазмы удовольствия почти накрыли ее тело, но тут он, почувствовав приближение развязки, внезапно остановился, отпустил ее тело, и девушка без сил рухнула на стол, захлебываясь шумным дыханием. От разочарования она почти рыдала, ее бедра, хранящие розовые отпечатки его жестких пальцев, заметно дрожали.

— Руки, — внезапно резко потребовал он. Негромко брякнула пряжка ремня, и девушка вздрогнула и испуганно затихла, обострившимся слухом ловя каждый звук — шуршание ткани, шелест ремня, вынимаемого из брюк.

— Ну? — нетерпеливо произнес мужчина. Он не ударил, не причинил боли, не заставил подчиниться; он ждал, и это было знаком того, что сейчас, в этот момент, можно произнести стоп-слово и прекратить все. Пока она свободна; а потом будет вынужденная неподвижность и покорность. И кто знает, что придет ему в голову дальше — и подчинится ли он запрету, или это всего лишь иллюзия? Близкая опасность обожгла нервы, обострила все чувства до предела. Но первым условием был запрет всяких разговоров; нельзя было заговорить и договориться, увериться, что вреда причинено не будет. Можно было только довериться и подчиниться.

Девушка, судорожно глотая воздух, словно нехотя, покорно завела правую руку за спину. Этого было достаточно, чтоб мужчина понял — она выразила согласие. Вторую руку он перехватил сам, накинул на тонкие запястья петлю ремня, затянул. Жесткая кожа впилась в нежные руки, девушка чуть двинула ладонями, привыкая к неудобству и стараясь чуть ослабить давление, но у нее не вышло. Казалось, ее беспомощность и беззащитность распаляют его еще больше. Склонившись, он порывисто поцеловал ее неловко вывернутую ладонь — словно диковинный цветок, — со страстным вздохом стиснул ягодицы, исцеловывая их и прикусывая от нахлынувшей страсти соблазнительную округлость.