Глеб, непривычно оживленный, взбудораженный, расхаживал по комнатам, ероша волосы и куря сигареты одну за другой. Его красивый серый костюм, аккуратно висящий на спинке стула, был бесповоротно испорчен — Ольга, холодя от ужаса, увидела темные бурые пятна на манжетах рукавов, на груди. Рукава своей белоснежной сорочки Глеб закатал по локоть, но Ольга могла поклясться, что и манжеты были испачканы кровью.

— Что… — пискнула она. Голос ее совершено не слушался, и огромный букет — тот самый, что днем подарил ей Глеб, — едва не выпал из ее рук. Если б Глеб не подоспел и не перехватил цветы, ленточка, перевязывающая сочные зеленые стебли лопнула бы, и белые розы рассыпались бы ковром по всей прихожей. — Что тут произошло!?

— Ничего особенного, — ответил Глеб, обняв Ольгу и придав ее к себе на мгновение так крепко и горячо, что она невольно напугалась этой страстности.

— Да как же ничего? — всполошилась Ольга. — Кто-то приезжал? Кажется, соседка из пятьдесят первой всунулась послушать, когда я двери открывала. Что тут было?

— Просто полиция приезжала, — мягко сказал Г леб, забирая у растерянной Ольги букет. — Поставим его в воду?

Ольга, совершенно ничего не понимающая, растерянная, лишь кивнула головой.

Глеб тоже показался ей другим; его словно подменили. Занимаясь цветами, он двигался неторопливо, неспешно, спокойно, словно не проснувшись, не отойдя от глубокого сна.

На его лице было запечатлено странное умиротворение, словно Глеб избавился от чего-то давно его гнетущего, сбросил с плеч тяжелый груз. Он неспешно наполнил большую вазу водой из-под крана, устроил там розы и поставил букет на кухонный стол, словно не знал, куда его пристроить, или же ему было неважно, где тот будет стоять.

— Полиция? — переспросила Ольга растерянно, аккуратно устраивая свою обувь в прихожей и вешая пальто на плечики. Глеб, наблюдая за тем, как взволнованная девушка раздевается, как-то таинственно улыбался, словно задумал что — то, и Ольге на миг стало жутко от его мягкой, расслабленной улыбки. — Зачем полиция?!

— Ну, — Глеб неопределенно пожал плечами, — может, затем, чтобы арестовать его?

— Кого? — почти шепотом произнесла Ольга. Ее светлые глаза стали почти черными от расширившихся зрачков, и Глеб снова улыбнулся, глядя на то, как на ее мордашке все больше и больше выписывается неподдельный страх.

Все так же таинственно улыбаясь, он подошел к ней и заключил в свои объятья. Его руки, поглаживающие ее спину, чуть заметно вздрагивали, и Ольга знала цену этой нетерпеливой дрожи.

— Ты почему мне не сказала, — произнес он со смехом, вглядываясь в ее напуганное лицо, — что Пал Саныч к тебе приставал?

От этого смешливого вопроса напряжение схлынуло. Ольга чуть слышно охнула, отвела смущенный взгляд. В глазах Глеба плясали веселые искорки, он чуть прихватил губу зубами, чтоб не расхохотаться, увидев недоумение и стыд, красноречиво выписанные на лице Ольги.

— Я подумала, — стеснительно ответила она, — что это неудобно… стыдно…

Она закрыла лицо руками, с омерзением передернув плечами при воспоминании о том, как Пал Саныч тащил ее «в номера». Глеб, все так же загадочно улыбаясь, еле сдерживал смех. Его возбуждение все нарастало — это Ольга поняла, когда он провел ладонью по ее спине, нарочито медленно и преувеличенно осторожно, словно боясь выдать себя.

— То есть, — уточнил он, — разбить ему о голову сумку, «нанес ему душевную травму» — это удобно и не стыдно, а сказать мне, что тебя попытался облапать какой-то мерзавец — это стыдно? Ты думала, что я ему поверю? Что ты его спровоцировала? Или что? Я хочу знать причину твоего молчания.

— Откуда ты узнал?! — поразилась Ольга. Глеб беспечно пожал плечами:

— Он сам рассказал. Рыдал тут как дитя, повествуя, как жестоко обиделся. По-моему, капитан даже всплакнул, растроганный его историей.

— Капитан? — не поняла Ольга.

— Ну да. Пал Саныча увезли в отделение, — спокойно ответил Глеб, глядя прямо Ольге в глаза. — Это же он тут хозяйничал в наше отсутствие. У Вадьки спер мои ключи и орудовал тут.

— Он стащи те ключи! — выкрикнула Ольга в изумлении, припомнив разговор Вадима и Глеба. — И что он украл?

— Чуть не украл, — поправил Глеб, крепче стискивая Ольгу, прижимая ее к себе. Дыхание его участилось, в серых глазах промелькнуло неистовое, почти пугающее чувство. — Он чуть не украл у нас с тобой возможность провести эту жизнь вместе. Понимаешь?

— Нет, — сбитая с толку Ольга не заметила, как Глеб увлек ее в комнату, попутно неспешно расстегивая пуговки на платье.

— Он не крал ничего, — ответил Глеб. — Он подкидывал.

— Подкидывал? — удивилась Ольга, позволив уложить себя на диван. — Глеб, что ты делаешь?

Он не ответил; только ткань треснула от рывка его нетерпеливых рук и Ольга вскрикнула, когда его губы жадным поцелуем прижались к ее затрепетавшему телу.

— Он хотел тебя, — хрипло продолжил свой рассказ Глеб, оторвавшись от подрагивающего животика Ольги. — Ты ему отказала. Да еще и избила, унизила, как он выразился. И он решил тебе отомстить. И мне за одним.

Ольга, утопая в ласках, с трудом могла сосредоточиться на словах. Язык Глеба вырисовывал узоры на ее животе, губы жадно прихватывали кожу, и ладони мужчины крепко удерживали девушку за талию, словно Глеб боялся, что Ольга вздумает вывернуться из его объятий, не дав ему насладиться ее ароматом, по которому он так соскучился.

— Тогда он решил, — Глеб резко отстранился от девушки и рывком, почти грубо, перевернул вскрикнувшую Ольгу на живот, так же рывком заставил ее встать на колени, сам прижал ее голову к диванной обивке, чуть поглаживая подрагивающие ягодицы девушки ладонью — неспешно, жадно, наслаждаясь жаром ее мягкой кожи, округлостью, приятно ложащейся в руку. — Он решил, что ты заслуживаешь, чтоб именно я разделался с тобой. Чтобы Чудовище тебя пожрало, как сказочную принцессу, — последние слова Глеб выдохнул жарко ей на ухо, лаская губами ее разгоряченную кожу.

Так же неспешно, деловито он расстегнул застежки ее лифчика, спустил его с девушки и снова отстранился; его ладонь скользнула по шее, затем по спине подрагивающей девушки, проведя пальцами вдоль позвоночника — и звонко шлепнув по ягодице, оставив алое пятно.

— Но Глеб, — попыталась что-то сказать Ольга, однако, его ладонь снова шлепнула ее по приподнятой попе, да так, что девушка взвизгнула, и Глеб холодным и спокойным голосом произнес:

— По правилам нашего клуба, — его ладонь погладила ушибленное место, стирая остатки боли, а затем скользнула между расставленных ног и пальцы, чуть надавив на вход в тело девушки, неспешными круговыми движениями погладили его сквозь тонкую ткань трусиков, — разрешены только два слова. Лилия и роза. Лилия — нет, роза — да. Это понятно?

— Роза, — после некоторой паузы ответила Ольга.

Его ладони бережно обняли ее ногу, пальцы подцепили резинку чулка, и Глеб спустил его, осторожно и нежно, вслушиваясь в участившееся дыхание девушки. Тонкий аромат ее возбуждения уже витал в воздухе, и Глеб не смог отказать себе в удовольствии склониться над ее телом, вдохнуть этот пряный тонкий запах и поцеловать соблазнительную ягодицу, жадно прихватить ее зубами, стиснуть бедра девушки ладонями и исцеловать, искусать всю аппетитную задницу, зализывая языком каждое пятнышко боли до головокружения.

— Роза! — шепнула Ольга, нетерпеливо переступая с колена на колено, но, кажется, программа сегодня была чуточку шире, чем она думала.

Снятым чулком Глеб связал ее руки — деловито, неспешно, — и неожиданно резко и грубо сорвал с нее трусики, порвав, растерзав их к чертям собачьи. Ольга вскрикнула от очередного звонкого шлепка, адреналином окатившего ее нервы, и тут же застонала, выгибаясь, щекой ласкаясь к мягкой обивке дивана, ощущая на раскалившейся от шлепка коже поцелуи, голодные горячие губы Глеба.

— И тогда, — продолжил Глеб свой рассказ, снова отстранившись от постанывающей девушки, — он стащил у Вадима ключи.

На ягодицы Ольги капнуло, полилось густое ароматное масло, Глеб мазнул по ее коже, а затем его большие пальцы скользнули меж ее ног, растирая и массируя припухшие половые губы, ставшие такими чувствительными от перемешанных возбуждения и капельки страха.

— И он, — скользкие пальцы Глеба скользнули по сжатому колечку ануса девушки, Ольга со стоном выгнулась, чуть заметно двигаясь, чувствуя, как он касается ее тела самыми кончиками пальцев, даже не поглаживая — нарочно щекоча, рождая в ее теле желание. — Принес в мою квартиру чужую вещь. Мужскую вещь, — уточнил Глеб, и его пальцы резко скользнули в нее сзади, с какой-то садисткой неспешностью двигаясь и растягивая чувствительное тело.

— Ой, ой, — всхлипывала Ольга. Осторожное удовольствие наполняло ее, пальцы Глеба ласкали ее мягко и чувствительно, проникая все глубже, и девушка чувствовала, как ее щеки пылают. Странная смесь удовольствия и холодного, продуманного насилия возбудили ее больше страстной возни. Она чувствовала руки Глеба на своем теле — ласковые, спокойные, прикасающиеся с особой, продуманной и выверенной осторожностью, — и слышала его хриплое дыхание, то и дело сбивающееся, и понимала, что и он возбужден до предела, почти до одержимости, но все равно продолжает контролировать себя невероятным усилием воли, чтобы не испортить своей жадностью всю игру.

— Даже не спрашиваю, — произнес он, вынимая свои пальцы из ее тела, вслушиваясь в ее немного разочарованный стон, — можно или нет. Ты это заслужила.

Ее кожи коснулась металлическая гладкость, и анальная пробка — немного большеватая, причинившая легкую боль, — вошла в тело изнывающей Ольги. Та вскрикнула, зажав зубами обивку дивана, и Глеб безжалостно пошевелил, подвигал игрушкой внутри тела Ольги.

— Нравится? — спросил он. Его ладонь скользнула меж ее расставленных ног, легла на самый низ живота, движения игрушки в теле Ольги стали плавнее и глубже, и Ольга снова выгнулась, как бессовестная мартовская кошка, горячими губами хватая воздух.