Магницкий выдержал внушительную паузу, после чего криво ухмыльнулся.

– Ты заметила?

– Что?

– Ты готова часами слушать мой пылкий бред, ты отзываешься на него, ты на него реагируешь. Но, увы, ровно в такой же степени ты не желаешь беседовать о том, что происходит сейчас. Почему?

– Ты сам ответил на свой вопрос, Магницкий.

– Когда? Не помню такого! – азартно облизнулся он.

– Вспомни, как ты пытался описать свои ощущения при взгляде на меня. Вот и получается, что тогда я жила, а сейчас существую. Я люблю вспоминать о том времени. Очень жаль, что, стоя на перепутье, я выбрала противоположную сторону. Сторону пустоты и отчуждения. Поешь и ложись отдыхать. Вечером нам нужно будет вернуться в город.

Глава 9


Анита пришла в себя в каком-то сарае. Бревенчатые стены, потолок, увешанный паутиной, грязный пол, на котором она лежала, прикованная наручниками к высушенной временем толстой балке. Та тянулась от пола до самого потолка. От неудобной, вынужденной позы, тело затекло и отозвалось болью, как только к ней вернулось сознание. Голова будто раскололась надвое, а во рту держался стойкий привкус крови. К горлу подступила тошнота, смешанная со страхом. Нос распух на пол-лица… Последнее, что она помнила, это удар кулаком. Сейчас она не чувствовала запахов, и, вероятно, ничего не видела одним глазом. Тело сковало ужасом, когда из-за стены донеслись глухие голоса.

– А *ули было в морду бить? Как её теперь т*хать? – громко возмущался кто-то недовольный, а вот ответ Ани не расслышала. И только следующий дальше, доводящий до паники смех заставил сердце сжаться и застучать в бешеном ритме.

Анита жалко всхлипнула и попыталась высвободиться. Наручники звякнули. Голоса за стеной стихли. И только звук шаркающих по полу стульев позволил понять, что сейчас она совершила очень большую ошибку.

За её спиной в комнату вошли двое. В панике Анита принялась без разбора дёргать опору и тянуть руки из раздирающих кожу оков. По лицу потекли слёзы беспомощности, зубы зашлись в неконтролируемой дрожи. Она вскрикнула, когда на голову надели и затянули холстяной мешок. Дышать стало сложнее, к привкусу крови добавился налёт пыли и Ани закашлялась. Страх оказался сильнее боли и Анита взвыла.

– Ну вот… так-то получше будет. – усмехнулся кто-то над ней и обратился в сторону. – ты сейчас или сначала я?

В затянувшемся молчании Ани не слышала ничего кроме ударов сердца и чужого дыхания где-то за спиной. Совсем рядом. А глубоко внутри затаилась слабая надежда, что всё это может прекратиться. Прямо сейчас. «Господи… почему он так долго молчит?..».

– Я первый. – раздалось наконец и что-то у Ани внутри оборвалось. Вера в людей, должно быть. – Не люблю мясо. – донеслись следующие слова и над головой раздался задорный смешок.

– Ну, как знаешь… – отозвался тот, что стоял ближе и вдруг отступился.

А потом Анита почувствовала прикосновение горячих пальцев и зашлась в приступе плача.

– Не надо, не надо, прошу вас! – яро шептала она сквозь слёзы. Мягкая ладонь огладила бёдра и поднялась к спине, замерла где-то в зоне лопаток. – Отпустите меня, пожалуйста. – содрогаясь от страха всем телом, взмолилась она. Ладонь проделала обратный путь.

Чуть позади слышалась слабая возня. Чужое дыхание стало напряжённым.

– Пожалуйста, пожалуйста, я прошу вас. – судорожно зашептала Ани, понимая, что весь страх спрятался под эту самую ладонь, поддаётся ей, за ней следует.

Но когда ладонь опустилась на ягодицы, а нетерпеливые пальцы стянули бельё, контроль исчез, уступая место истеричному крику.

– Не надо, пожалуйста! – зашлась она, пытаясь вырваться, и жёсткий удар пришёлся по животу.

Ани задохнулась и скрючилась от боли.

– Первым буду я. – напомнил тот, что оставался чуть позади. – Не прикасайся к ней до тех пор, пока не кончу. – предупредил будто бы с угрозой в голосе.

Ответа не последовало. Был только звук захлопывающейся двери. Следом хлопнула и вторая. «Значит, не сарай… Значит, что-то вроде охотничьего домика» – непонятно откуда возникла в её голове мысль. А тёплые ладони уже наглаживали поясницу.

– Всё хорошо, не бойся. – голос раздался ближе. Сквозь неплотную вязку холстины на кожу опускалось ровное дыхание. – Больно не будет. – закралось ощущение, будто на чужом лице зародилась несмелая улыбка. – Будет хорошо. – раздалось тихое обещание, поверить которому Ани так и не смогла.

Больно было. Вот только Анита больше не плакала. Время тянулось бесконечно. Такими же бесконечными казались и эти прикосновения. К спине, к груди, к шее. Обманчиво нежные, до отвращения тягучие. Плавные касания на бёдрах, лёгкий захват на животе. Он аккуратно поддерживал, не позволяя увернуться, не давая выскользнуть из рук. Ему нравилось брать сзади и плевать на то, что её колени давно стёрты в кровь.

Второй пришёл сразу же после первого. Снова было больно. Неловкие толчки… он то и дело сбивался с ритма, отвратно сопел и вытирал испарину со лба, прислоняясь им к её коже на спине. Унизительно. Нестерпимо.

А потом появился третий. И у Аниты перед глазами поплыл багровый туман. Она теряла сознание, а потом зачем-то приходила в себя. Третий был самым страшным. Он просил, чтобы Ани для него покричала. А потом он требовал. А потом, почувствовав себя хозяином, попросту приказывал, срываясь в этом приказе на отчаянный крик. Но Анита больше кричать не могла. Горло выдавало лишь свистящие хрипы.

Он толкался в неё членом, пальцами, какими-то предметами. Он стонал и подвывал от удовольствия. Избивал, душил и снова насиловал. Хотел растоптать, разорвать, уничтожить. Он уходил и он возвращался. Снова и снова. Он душу вы-нул! Он растоптал. Разорвал. Уничтожил.

Придя в себя в очередной раз, Ани поняла, что рядом больше никого нет. И она заплакала. От боли и бессилия. От унижения и страха. Тела не было. «Не люблю мясо» – со скоростью звука пронеслась в голове мысль. И она сейчас была тем самым мясом. Умерла. Но при этом осталась жить. Разве такое возможно?..

Анита стянула с головы мешок и попыталась оглядеться снова. Малейшее движение разбивало реальность на осколки, заставляя беззвучно выть. Пожалуй, спустя целую вечность сознание вернулось, призывая действовать, справляться, пытаться, бороться! Заставляя из последних сил держаться. И вот тогда Анита увидела, что балка имела начало и имела конец. Метрах в двух от пола… Достаточным оказалось встать и вытянуть вверх руки. И плевала она на боль! Жизнь она любила больше!

От вида разорванной кожи на запястьях Ани замутило. На то, чтобы перетерпеть слабость, ушло время. И всё это время Ани стояла, прислонившись спиной к стене, и слушала. Сначала шум в ушах, в голове… потом звуки вокруг себя. Было тихо. Теплилась надежда, что в доме больше никого нет. Набравшись смелости или вконец слетев с катушек, Анита всё же прокралась в другую комнату. Она узнала её. Это действительно было пристанище для охотников или для тех, кто заплутал в лесу, оказался во власти стихии и пережидал дождь. Точно как они с группой, когда решили прогуляться перед сном. Минимальный набор небьющейся посуды, унылые лежаки, мало напоминающие кровати. Но ведь охотники народ неприхотливый. И даже пролёжанный топчан куда лучше, чем вид на звёзды в компании диких зверей. Для тепла и уюта имелась небольшая печь и на этом, пожалуй, всё.

Охотничий домик располагался километрах в шести, если идти от лагеря по прямой. И в два раза дольше, если двигаться вдоль лесной дороги. Вот только мысли путались и в какую сторону следует направиться, Анита отчего-то сообразить не смогла. А потом… она даже не поняла почему… но волосы на ней встали дыбом. Разум охватил неконтролируемый страх, сердце застучало в горле, а затылок ломило от боли. Далеко не сразу Ани смогла понять, что уязвлённое сознание уловило звук приближающихся шагов. «Возвращаются» – мелькнула и отозвалась новой порцией боли устрашающая мысль. Скольких усилий стоило не закричать и не забиться в угол…

Шелест прошлогодней опавшей листвы под ногами, треск сухих веточек, тихий шорох грубой ткани. Ани слышала всё это настолько отчётливо, будто двигалась рядом, нога в ногу с теми, что сейчас направлялись сюда. Она даже ничего не поняла – сработали инстинкты. Просто переключились с режима жертвы. И вот она уже не дрожит от страха, а стоит в слепой зоне за дверью, сжимая пальцами кочергу, непонятно каким образом оказавшуюся в руках. Дверь широко распахнулась и время остановилось. Не было больше звуков, не было мыслей и, пожалуй, самой Аниты тоже здесь не было.

Увесистый шаг, второй, третий. Она могла наблюдать парня. Высокого, крепкого. Её руки были занесены для удара, а он пришёл совершенно один. Который из трёх?.. Хотя, разве это имело какое-то значение? Парень осматривал комнату, Анита рассматривала его самого. А потом глаза зацепились за татуировку на предплечье. Простую, без изысков, запоминающуюся. Именно ту, что мелькнула перед лицом за мгновение до того, как тугой узел пыльного мешка стянулся на шее. Чёрная татуировка на широком, исчерченным венами предплечье. Три буквы «М», стоящие пирамидой. В воспоминания вклинился лёгкий, игривый тон, зазывный смех и боль, которая следовала за ним. И не оставалось сомнение: перед ней стоит именно третий. Грубый и жестокий.

Анита вложила в удар все силы. А потом замахнулась снова и ударила ещё. Парень занёс руку, чтобы дотянуться до источника боли, но сознание покинуло его раньше. Сначала он рухнул на колени, а потом распластался по полу. Было ещё несколько ударов. Тёплые брызги падали на лицо. Анита происходящее помнила смутно. Опомниться она смогла далеко не сразу. Казалось бы, должна броситься из этого страшного места со всех ног, а на деле вышло, что отползла от чужого тела на метр, заливалась слезами и жалобно скулила, раскачиваясь из стороны в сторону.