Чтобы не расплакаться, пришлось прикусить губу. Боль снова отрезвила. Анита оглянулась по сторонам: нужно было где-то укрыться. Просто для того, чтобы не мелькало перед глазами, чтобы не разрывалась душа. Идеально подошёл хостел, что спрятался в соседнем дворе. Там, устроившись на узкой вонючей койке, она закрыла глаза и отключилась.

Глава 17


Магницкий закурил и, закрыв глаза, с плохо скрываемым удовольствием сделал первую затяжку. От долбанного самоанализа трещала башка и хотелось, наконец, расслабиться. Правда, сигарета не самый интересный способ. Он недовольно глянул и смял хрупкую бумагу и наполнявший её табак. Раскрошил ладонью и бросил там же, на балконе. Зло пнул ногой остатки и зычно прорычал. Из головы не шли нелепые картинки сегодняшнего дня. Всё пошло не так. И началось с её невинной просьбы сходить в душ. Мыслей, зачем он сам поплёлся следом, не возникло. В мозгах давно переклинило, а лишние сто-сто пятьдесят виски едва ли могли их прояснить.

Анита его не замечала. Зависла в однообразной позе, подставляя мощным струям воды лицо и шею. Те редкие мгновения, когда не ждала удара в спину. И это, скорее, странно. Они играли в какую-то непонятную игру «хочу-ненавижу». В игру, где не было особых правил. В ней правили эмоции, ежесекундные желания, инстинкты. Анита ненавидела остро, хотела горячо, и, пожалуй, сама себе не давала отчёт в том, что происходит в реальности. Она диктовала условия на своей территории, а как поведёт себя сейчас? Ему бы хотелось, чтобы поддалась. Чтобы заинтриговала и спровоцировала к действию, ведь до этого, в рамках малопонятных Магницкому обстоятельств, пришлось топтаться в стороне, чуть поодаль.

Нарушения границ личного пространства Ани не терпела, но опять же, из каких-то своих личных соображений, иногда подобное всё же допускала. Вот как сегодня утром, на печи. Практически не фыркала и не сопротивлялась, и в какой-то момент была согласна абсолютно на всё. А потом переключилась. Мгновенно. Красавицу пришлось отпустить… Вот и сейчас, вместо того, чтобы закрыть дверь ванной на замок, буквально спровоцировала подобную ситуацию. Да ещё и стоит спиной к входу. Приглашает. Так кажется со стороны, не больше. И за свою неприкосновенность Анита будет драться. Это даже сквозь хмель понятно. Потому Магницкий, разозлившись на самого себя, попятился. Но провокация так и осталась брошенной, и на неё хотелось ответить. Потому, сметая с комода её личные вещи, он оставил лишь предусмотрительно захваченное из шкафа полотенце.

Оказавшись наедине со спиртным, он снова не смог отказать себе в удовольствии и наполнил стакан. Алкоголь обжигал горло, но по-прежнему был не в силах снять скопившееся напряжение. И вот тут он увидел давно забытую пачку сигарет. Казалось, сто лет прошло, как бросил, а стоило только выхватить взглядом знакомую картинку на пачке и зажигалку, как пальцы сработали автоматически. И его раскатило. Потребовалась более надёжная опора, нежели собственные ноги.

Уже удобно устроившись на диване, он услышал, как вода в душе перестала шуметь. От предвкушения больно стало даже дышать. Он замер в ожидании. Но малышка оказалась недовольна, не более того. Ещё она была в недоумении, как это недовольство выразить и будто бы его опасалась. Захотелось глухо рычать, но он лишь сипло втягивал в себя раскалённый воздух. По поводу сигареты Анита сделала замечание и по голосу было слышно, что неприязненно морщится, хотя обычно себе подобной вольности не позволяла. Нервничает. Это хорошо? «Это плохо» – осенила мысль, когда взглянул на неё полуголую. Очень плохо. Это опасно, глупо и самонадеянно. Он считал, что справится и устоит, а вот она… она, очевидно, очень рассчитывала на его выдержку. И не стала провоцировать повторно и задевать словами, когда попросту её прогнал.

Вот только прогонять следовало куда подальше, нежели какая-то кухня. Аниту следовало выдворить за дверь и вычеркнуть из жизни, а он малодушно об этом умолчал. По телу гуляло шальное возбуждение и одного звука её голоса оказалось достаточно, чтобы сорвать давно проржавевшие тормоза. Впрочем, дело было не в тормозах, не в здравом смысле, а в ней самой. Притягивала и манила. Завлекала и тут же отталкивала. Такой… проверенный веками женский ход, который неожиданно легко сработал с его опытом. Значит, дело не в опыте. Вся беда в том, что он хотел реагировать. И замирал в стойке при одном взгляде на неё. Не хочется признавать, но на любую авантюру был готов, только бы иметь возможность наблюдать и чувствовать отдачу. И вот Анита, завёрнутая в одно полотенце, хозяйничает на кухне, пытаясь изобразить заботливую наседку. Вот только не выходила из неё ни наседка, ни хозяйка. Из неё бы вышла отличная любовница! И, движимый этими мыслями, он отправился на зов.

Нет, на самом деле хотел отвлечься. Или произвести впечатление. Ага, да… впечатление доброго и компанейского. И каменный стояк тут совершенно ни при чём. Хотя, чёрт… в тот момент ни о чём другом думать не хотелось. А потом… нельзя однозначно сказать, что это было… её запах, её взгляд, возможно… возможно, какой-то звук или вздох… И он сорвался. Отпустил себя, забыл о контроле. Только желание и только удовольствие. Острое и опасное. Ранящее, подавляющее, уничтожающее. Удовольствие на грани разумного, а, может, и за гранью. Он даже не сразу понял, что Анита не пытается выбраться, а захлёбывается в этой агонии вместе с ним. Понял и мощная вспышка здравого смысла буквально ослепила. Ведь он точно знал, что не хочет прогибать её под себя. Кого угодно, только не её. Аниту он хотел сохранить для эстетического удовольствия и предвкушающего наслаждения. Нужно было остановиться. Вот только она оказалась против. Тут же сверкнула злыми глазищами, вывернулась из объятий и закрылась от прикосновений и взглядов бронированным безразличием. И тут уже сыграло самолюбие. Какого чёрта он тянет? Кому пытается угодить? Под кого подстроиться?.. Наплевал на любые доводы разума и отжал у судьбы свою мечту.

Анита кричала, угрожающе шипела, сыпала проклятьями. Она вырывалась и выкручивалась, но стонала от удовольствия, понимая, что сделать этого не получается. Она хотела видеть рядом с собой того, кто сильнее. Как и любая женщина, хотела оказаться слабой и беззащитной перед ним. А ещё очень хотела, чтобы выстроенный по какой-то непонятной схеме идеал, наконец, начал соответствовать указанным пунктам. И дело было не в сексе. Дело было в прелюдии. Очередная игра, в которой он должен! В которой обязан выйти победителем, а иначе приза не получит.

Это была схватка. Это было расставление приоритетов. Это было разделение позиций и сил. То самое место, в котором она не хотела лидировать, в котором хотела уступать.

Сразу после она вдруг показалась понятной, доступной, правильной. Не было теней и полутеней. В этот короткий момент после близости она пришла одна. Без своих заморочек, дьявольских планов, упрёков и недосказанности. И Магницкий ответил тем же. Потому и обрисовал свои планы. Да кого он обманывает?! Он изначально хотел, чтобы Анита была рядом. Не в качестве напарника, не в качестве жертвы, а только как любимая женщина. И эта была та самая любовь, которая не требовала выверенной логической цепочки, объяснений, доказательств. Она просто есть. Всегда была. С момента первой встречи. Вот только прежде призрачная, мягкая, осторожная. Любовь взрослого мужика к доброй и милой девочке. А сейчас иначе. Сейчас любовь на грани. Она испытывала на прочность и по-живому срезала остроконечные выступы, которыми успели обрасти за те годы, пока были не вместе.

Магию разрушила случайная фраза. Фраза его брата. Макс обычно её использовал, привлекая внимание противоположного пола. Попалась! Но при этом не выглядела ни виноватой, ни расстроенной этим фактом. Анита тут же дёрнула себе в защиту надменную улыбку и ледяной налёт во взгляде. Была мысль, что и словато эти произнесла нарочно. Как очередной элемент пазла. Швырнула ему, позволяя в красках расписать всевозможные варианты развития событий. Она швырнула, а он схватился. Тут же изнутри попёрли ядовитые шипы, которым плевать, кого ранить, кого убивать. И странным было осознавать, что сейчас… вот именно сейчас Анита его не боится. И пожалуй, никогда не боялась.

Обманом показались все её слова, все действия. Не актриса, нет… умелый кукловод. Если и было в ней что живое, так давно выгорело. Вулкан. Сильный, мощный… но забытый. Не потухший, а всего-навсего спящий. Он позволял глупцам возомнить себя покорителями стихии, а потом сжигал дотла, ведь вулканы по-другому не умеют. Вот и сейчас Магницкий ощущал отвратительный смрад тлеющей кожи: он подошёл слишком близко. Интерес замкнулся на Ани. Он окунулся в неё с головой. Горел в ней и захлёбывался собственной эйфорией. А самое странное, что как никогда чувствовал себя живым. И эта боль, что пульсировала внутри… самое прямое тому доказательство.

Появление незваного гостя лишь оттянуло пусть и эффектный, но неминуемый финал. Анита смотрела на него принципиально твёрдо, до невозможного упрямо. И его желание открыть дверь, было чем-то сродни соломинке, брошенной утопающему. Это их близость тонула. Понимание, доверие жадно хваталось за бунтующую водную гладь. В тот момент Магницкий спиной чувствовал её взгляд и мечтал избавиться от старого знакомого как можно быстрее. Его длинные путанные речи раздражали, пустые слова заставляли скалить зубы, скрипеть ими. Анита набирала силу, превращалась в пульсирующий сгусток энергии. Мощный, грозный. Разговор не задался, а его собственной выдержки едва хватало на то, чтобы не сорваться на откровенный крик. Какие уж тут диалоги… И вот тогда он увидел её портрет. В памяти всплыло лицо Макса. «Женюсь, брат!» – выкрикнул тот. И глаза у него были развесёлые. Точно сумасшедший, он смеялся и паясничал. Он тогда много говорил, но не мог скрыть за словами своего состояния счастья. Он был влюблён. Магницкий задержал дыхание. Что же… в ту, что была изображена на портрете, можно было влюбиться. Сильная, волевая. И под показательной аристократической кротостью спрятан стальной стержень. Это характер. Это умение принимать решения. И едва уловимый налёт безразличия к тому, которого совсем скоро не станет, ведь на Макса она в тот момент так и не посмотрела…