Юлия Флёри - Поцелуй Иуды

– Но зачем-то ты обратился ко мне. – договорил за него Шилай. – Кстати, зачем?

– Наверно, всё же хотел выслушать твои язвительные замечания. Не знаю… – Магницкий крепко зажмурился. – Как она?

– Думаю, хорошо.

Миша напряжённо вздохнул и повёл шеей.

– Я ведь знаю, что не так давно ты выезжал в Европу.

– Серьёзно? Я в отпуске был. Четырнадцать дней, шесть городов. Жена давно настаивала на совместном отдыхе. Без посторонних!

– Кому другому про жену расскажешь.

– Хорошо, допустим. – пусть и раздражённо, но всё же согласился Андрей. – Но почему сейчас? Почему не тогда? Почему не сразу? Ты что выжидал? Только предупреждаю: слушать о пошатнувшемся здоровье не хочу.

– Не хотел волновать.

– Ты серьёзно?

Магницкий удивился высказанному недоверию.

– Почему нет? Мы расстались не на самой сладкой ноте. А сейчас… сейчас она родила, успокоилась. Возможно, что-то переосмыслила. – рассуждал он вслух, на что Андрей болезненно поморщился.

– Заткнись, я прошу тебя! О каких родах ты вообще говоришь?

– Она была беременна. Разве нет?

– Может, скажешь ещё, что от тебя? – выразительно скривившись, Шилай едва сдержался от того, чтобы с отвращением сплюнуть в сторону.

– Не от меня. От вашего живого военного трофея.

– Тогда понятно… – шумно выдохнул Шилай и запрокинул голову.

– Что тебе понятно?

– Она не хотела этого ребёнка. – процедил сквозь зубы Андрей. – Не хотела. Только и всего.

– То есть…

– Не рви душу! – огрызнулся он и крепче сжал пальцами руль.

– Мне нужно с ней поговорить.

– А ей это нужно?!

– Ей нужно ещё больше.

Андрей не верил. Ни единому слову. Но зачем-то всё же согласно кивнул.

– Я дам адрес, но с условием.

Магницкий заинтересованно выгнул брови.

– Я предупрежу Ани, что ты ищешь её.

– Договорились. – согласно кивнул он.

– Договорились. – задумчиво пробормотал Андрей и всё же назвал город, который Магницкому стоит посетить.

«Я увидел её и подавился слюной. Красивая, светлая, честная. Мне таким никогда не быть и оттого тянет к ней только сильнее. Будет моей. Я всё решил.

В номер я вернулся только под утро. Потрёпанный, грязный, злой. Не думал, что так по-дурацки выйдет. Не могу даже точно сказать, в какой момент всё пошло не так. Пашка уверял, что мы только поговорим, сопляк из её группы похотливо скалился, но по натуре был трусоват, я же точно знал, что трахну. Жёстко. Красиво. Поэтому был согласен на всё.

Зацепила! За живое задела! Было в ней что-то, что заставляло злобно пялиться, толком не осознавая, за что именно злюсь. Хотел её. Осознанно. Уверен был, что потом ещё не раз вспомню эту горячую ночку. Что же… думаю, так и будет.

От меня отвратно пахло, на одежде следы чужой крови, во взгляде неудовлетворённая похоть. Увидел случайно и ужаснулся.

Я на цыпочках пробрался в ванную, плотно закрыл дверь и включил свет. Не хотел, чтобы Миша видел. Но не успел наклониться, чтобы смыть с лица следы усталости, борьбы, сумасшествия, как дёрнулся от неожиданности: Миха застыл в дверях, угрожающе скрестив на груди руки. Одного взгляда хватило, чтобы он всё понял. Да и, видимо, лимит предупреждений я исчерпал.

Удар у него оказался тяжёлый. В какой-то момент показалось, что он меня просто убьёт. Он не смотрел на то, что брат, не делал скидки на разные весовые категории. Теперь, наверно, недели три будет стыдно показаться на людях, а несколько дней точно придётся мочиться кровью. Не знаю, что на него нашло.

Я всё рассказал. Где, как и почему. Думаю, если бы Миха спросил, сколько раз я кончил, ответил бы не задумываясь. Сегодня он точно не шутил.

Воспитательная беседа прошла на ура. Миха конкретно объяснил, кто я и что. Оказывается, не царь и не бог, а так… обычное чмо. Отброс, большая часть которых сейчас заполонила улицы. Возразить было нечего. Согласен по всем пунктам. Осознал, раскаиваюсь.

Миха ушёл. Сказал, что найдёт её и всё уладит. Сейчас сижу, строчу, а мысленно молюсь, чтобы она осталась жива. Взгляд то и дело неуверенно ползёт на сумку с деньгами и документами. Есть вариант свалить, пока он не вернулся, а там брат остынет и можно будет переиграть. Но брат говорил, что трусость – последнее, до чего может опуститься мужчина, потому сижу недвижимо, чтобы не разочаровать его окончательно.

Он не вернулся ни днём, когда я уже проспался, ни вечером, ни ночью. Я метался по номеру, как загнанный зверь, уничтожая себя осознанием: что-то случилось.

Случилось. Об этом я узнал спустя бесконечно долгих два дня. Когда уже успел оббежать все местные органы власти и позвонить корешам брата в столицу. Оказывается, Миху, без сознания, с проломленным черепом, нашли на берегу, в отдалённой затоке. Врачи говорят, что не выживет. А я вдруг подумал, что если это такая расплата, то лучше сдохнуть самому. Впервые понял эти его слова после смерти Юльки и маленькой Ди.

Не хочу больше писать. Бесполезное и неблагодарное занятие. Всё время посвящаю брату. Ему нужнее.

Вместо того, чтобы отправиться на службу, ворвался в квартиру и нашёл листы из дурацкого дневника! Прятал их все эти годы. Вырвал их, сохранил. Не хотел, чтобы о них узнал брат или дура-психолог! А сейчас… Не могу носить в себе это. Ломает!

Сегодня снова увидел её. Узнал тут же. Ни черта она не изменилась. Всё так же притягательна. Роскошная. Охренел просто оттого, насколько она красива. Не смог проехать мимо. Увязался следом, понимая, что захлёбываюсь в какой-то агонии. В голове ни одной мысли, а в висах пульсирует желание быть ближе, стать единственным, желание обладать. И это желание жёстче, чем тогда. В разы болезненней.

Думал, проглочу язык, как только попытаюсь завести разговор, но обошлось. Мастерство не пропьёшь. Хотя едва ли вспомню, что говорил и что делал. Память стёрта как после нашествия людей в чёрном. У меня дрожали руки и срывался голос. Проще стало как понял: она не узнала. Пожалуй, со всей встречи только это и понял.

Она изменилась. К красоте хорошим плюсом нарисовался характер. Я женюсь на ней. Теперь ничто не помешает.

Расскажу ей всё. Завтра же! Тут же мысленно добавляю: «если хватит смелости». Отчего-то кажется, что не хватит. Но рассказать должен. Иначе будет то же насилие. И Михе расскажу тоже. Он-то уж точно оценит этот поступок: принятие собственных ошибок. Не могу дождаться встречи.»

Три сложенных листа, потемневших от времени, местами размытых, Ани нашла в тайнике под переплётом. Долго отказывалась воспринимать информацию. Умудрилась дважды прерваться на удушающую истерику, сорваться на сдавленный крик. Совсем немного слов, а перевернули не только её жизнь, но и душу, с которой успела распрощаться. А ведь самое страшное в том, что она поверила, будто Миша мог…

Но Ани не хотела вернуться. Ни чтобы извиниться, ни чтобы признать ошибки. Пройденный этап. Так сама для себя решила. Искренне считала, что наказывает в первую очередь себя. А ещё… стало легче. Сейчас, когда точно знает, что Магницкий не виноват. Пожалуй, признать то, что он когда-то сломал её, так и не смогла. Готова была оправдывать его, выгораживать и себя же за это ненавидела. Теперь отпустило. Теперь есть силы жить дальше.

Тайник Анита нашла практически сразу как приехала. Пересматривала снимки, запоминала впечатления, улыбалась воспоминаниям. И однажды, уснув, прижимая к себе альбом, выронила его. Долгое время после прочтения не знала, как поступить, потом смирилась. С тех пор почти год прошёл и происходящее виделось в ином, не столь мрачном свете. От этой истории не тянуло безысходностью, обречённостью, нарастающей тревогой. Она казалась, пусть и некрасивой, но всё же сказкой. Сказкой с добрым концом, где все остались жить, возможно, даже счастливо.

С намеченного пути сбил звонок Андрея. Он казался не особо довольным собственным поступком, но всё же сообщил, что вскоре должен появиться Магницкий. Не стал предупреждать и делать внушение. Единственное, что себе позволил, так это короткое напутствие. Что-то вроде «будь счастлива…» Впрочем, Анита его уже не слушала. Она вдруг поняла, что всё это время ждала. Неважно чего. Звонка, напоминания, какого-то знака… И, повесив трубку, нелепо расплакалась.

Будто поставив её перед фактом, Андрей сообщил номер рейса и время прилёта. И впереди было самое сложное: сделать выбор. Холёная жизнь заставляла расслабиться, забыться. Бегать от судьбы сейчас было совершенно не с руки. И Анита пообещала себе, что просто посмотрит на него. И если вдруг возникнет хоть малейшее сомнение в правильности действий… тогда придётся действительно поставить точку.

Перед зданием аэропорта Ани эффектно появилась на красном кабриолете. Лёгкое коротенькое платьице бесстыдно оголяло загорелые ноги, блестящие волосы развевались на ветру. На губах яркая помада и интригующая улыбка, на глазах тёмные очки в пол-лица. Так теперь она выглядела всегда. Такой она себе нравилась!

А вот Магницкий эффектные появления явно не любил. В числе последних он показался на выходе из аэропорта, сделал несколько неторопливых шагов и бессовестно присвистнул, зацепившись взглядом за нереально длинные ноги. Анита уже извелась и ожидала его, упираясь бёдрами в блестящий бок роскошного авто.

– Магницкий, ты выглядишь как бомж с элитной помойки Москвы! Дорого, но совершенно безобразно! – недобро окликнула она его, но злиться не получалось. Получалось только улыбаться. И в этом Анита себе не отказывала.

– А ты конфетка! – волнительно прозвучал его голос и в ответ хотелось просто стонать. Ани спустила очки на кончик носа.

– Так и будешь стоять там?

Магницкий усмехнулся и неодобрительно качнул головой.