Потому что именно такими и являются эти придурки в нашем маленьком городке. Каждый из их предков семья основатель. Они похожи на больших белых акул, плавающих среди океана нашей форели. Или мы сардины? Иисус. Я даже думать толком не могу.

Ублюдки Трента, богатые друзья называют себя Дикарями. Городская королевская семья. Среди прочих нелепых прозвищ.

Почему? Никто толком не знает.

Они как бешеная стая волков — самые сильные в своей стае. Держатся вместе, хотя остается неизвестным, кто из них пятерых является альфой.

На протяжении многих лет я наблюдала за ними издалека. До меня доходили слухи, и хотя они могут быть просто слухами, часть меня никогда по-настоящему в это не верила. Они постоянно замышляли что-то нехорошее. Если происходила драка в школе или на вечеринке, все уже знали, кто за этим стоит. Если поздно ночью в городке случался переполох, остальные жители Ферндейла знали, что лучше оставаться дома. Если они разрушают городскую собственность, шерифа и остальных полицейских нигде невозможно найти. Если в городке найдется девушка, которая поклянется, что кто-то из пятерых причинил ей боль, ничего не будет. Каждый из них ходил по краю, будто у них не было ни единой заботы в мире — и я думаю, в некотором смысле, у них не было забот. Они греховно богаты, у них деньги отцов и матерей, которые вытащат их из любой серьезной беды.

Очевидно, я мало что о них знаю. Мы вращались в разных кругах, и, конечно, они даже понятия не имели о моем существовании. Но что я точно знаю, так это то, что от них одни неприятности, завёрнутую в красивую упаковку.

Хотите знать, откуда я знаю, что это неприятности? Мэдисон уже много лет пытается попасть на их радар. Одна ночь. Она просто хочет провести одну ночь с любым из безжалостных Дикарей, которые управляют этим городком, но я думаю, что никто из них еще не проявил к ней никакого интереса. Это отборные придурки, думающие, что они сильнее Бога.

Я не уверена, что это говорит о них —дьяволах — за то, что они отвергли ее таким образом.

Я сглатываю внезапный комок в горле и заставляю свои ноги идти к ним без каких-либо пьяных происшествий. Конечно, это слишком, чтобы просить. Кончик моего потрепанного белого Конверса цепляется за воздух, и мое тело летит вперед. Головокружительные цвета расплываются перед глазами — смесь сердитого оранжевого, ярко-зеленого и туманно-коричневого. Я вижу, как земля приближается ко мне, но не могу остановить это. Внезапно сильные, теплые руки обхватывают меня, и я больше не падаю.

— Воу, — усмехается голос. — Полегче. Ты в порядке, милая?

Я смотрю вверх, мое зрение разрывается на фигуре, держащей меня. Передо мной стоят двое, и я не могу сфокусировать взгляд, как ни стараюсь. Трент Эйнсворт великолепен сам по себе, но вблизи и лично он живой Бог. Его лицо расплывается в улыбке, когда он смотрит на меня сверху вниз и убирает выбившиеся волосы с моего круглого лица. Его палец касается моей веснушчатой щеки, и мое сердце подпрыгивает в горле.

Святое дерьмо.

— Что такая красивая девушка, как ты, делает здесь одна?

Его красивые глаза ищут ответы на мои вопросы.

Красивая? Он действительно назвал меня красивой?

Покраснев под тяжестью его взгляда, я с трудом подбираю слова.

— Я-я не... к-красивая... ты не... это не... один...

Когда Трент хихикает, меня отвлекает покачивание его кадыка, но он помогает мне выпрямиться, и я замечаю, что его рука задерживается на моем запястье. Он нечто большее, чем жизнь, с тем, как вся его рука сжимает мою. Я слышу, как его друзья, остальная адская команда, смеются позади него, вероятно, надо мной, но мне все равно.

Он считает меня красивой ?

Он заметил меня ?

Как этот великолепный парень заметил меня раньше моей сестры? Это почти слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Трент оглядывается через плечо, и его приятели смеются еще немного, прежде чем он поворачивается ко мне.

— Хочешь уйти от этих придурков и поболтать? — предлагает он.

Я бросаю взгляд через его плечо и понимаю, что киваю, глядя на его грозных друзей.

— Пошли, — говорит он.

Крепко обхватив меня за запястье, он уводит меня от костра в глубь леса. Голос в моей голове кричит не следовать за ним, но я следую. Это единственное, что у меня может быть, чего не может быть у Мэдисон. Трент Эйнсворт.

Он заметил меня. Он хочет поболтать со мной. Наедине.

Со мной.

Трент удивляет меня, останавливаясь прямо перед входом в лес, так что мы все еще четко видим его друзей и остальную часть компании.

— Наконец-то, — выдыхает он, прислоняясь спиной к стволу одного из многочисленных деревьев. — Приятно немного побыть в тишине и покое. Я уже устал притворяться, что мне весело.

Его слова заставляют меня улыбнуться. Мои губы зудят, чтобы растянуться в улыбке, демонстрируя брекеты, но я борюсь с этим, предпочитая вместо этого улыбку с закрытыми губами.

Он тоже притворялся ?

— Так с кем ты пришла сюда? — спрашивает он.

До меня доходит, что он пытается завести со мной разговор.

Я прочищаю горло, беспокойно водя ногой по земле.

— Моя подруга Винни притащила меня сюда. Это первая вечеринка, на которой я когда-либо была, и, честно говоря, я не очень впечатлена.

Трент смеется. Это глубоко, хрипло и чертовски горячо.

— Ауч. Ты понимаешь, что мы с ребятами все это организовали?

Мои щеки пылают от смущения. Дерьмо.

— Прости, — говорю я, съеживаясь.

Он снова усмехается.

— Не извиняйся. Ты говоришь правду, и мне это нравится. В наши дни не многие девушки честны.

Его глаза блуждают по моему лицу, а сердце продолжает вырываться из груди. Его взгляд опускается на стаканчик, который я все еще сжимаю в руке.

— Первый раз пьешь?

— Как ты догадался? — поддразниваю я, мои губы кривятся от удовольствия.

Он пожимает плечами.

— У тебя такой красивый румянец на коже. Выглядит мило.

Я бросаю взгляд на свои ноги, изо всех сил стараясь скрыть, насколько счастлива от его комментария.

— Эй, — говорит он.

Его рука слегка касается моего подбородка, заставляя меня снова посмотреть на него. Прежде чем мои глаза останавливаются на нем, я замечаю татуировку на внутренней стороне предплечья — ту, что есть у него и у всех его друзей. Это ключ с очертаниями настоящего черепа и глазом с треугольником вокруг него, который покоится на лбу черепа. Немного жутковато.

— Не прячься от меня, Маккензи. Ты великолепна.

У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю в его глаза и вижу, как они наполняются жаром. Таким количеством жара, что я чувствую, как что-то шевелится у меня в животе. Это ощущение мне незнакомо.

Подождите — он знает мое имя? У меня не хватает духу спросить, откуда он знает мое имя. Он один из элиты. Уверена, что здесь, в Ферндейле, они знают все обо всех.

— Спасибо, — выдыхаю я в порыве воздуха.

Трент смотрит в сторону костра, и я пытаюсь проследить за его взглядом, но его следующие слова заставляют мое сердце сжаться в груди.

— Можно тебя поцеловать, Маккензи?

Его руки уже на моем лице, притягивая мой рот к своему, и его тело уже наклоняется ближе. Мои соски врезаются в материал лифчика. Это такое незнакомое ощущение, которого я никогда раньше не испытывала, и все же нахожу это щекочущим. Я говорю «да», прежде чем успеваю подумать.

Сначала его губы слегка касаются моих. Я так взволнована и возбуждена, что издаю смущенный стон ему в рот, когда он углубляет поцелуй. Я чувствую его вкус — смесь пива и жвачки. Чувствую, как его руки скользят по моей разгоряченной коже, и ощущая запах горящих поленьев от костра. Я смутно различаю громкий смех, но не могу сказать, откуда он доносится, и, по правде говоря, мне все равно. Его руки находят место на моих бедрах и скользят вниз по моим широким бедрам, играя с материалом моего платья. Когда его пальцы касаются внутренней поверхности моего бедра, я обнимаю его за шею и целую. Сильно.

Это мой первый поцелуй, и если так проходят все первые поцелуи, я больше никогда в жизни не стану жаловаться. Это даже не кажется реальным. Это слишком прекрасно, слишком интимно, слишком похоже на сон. Я никогда не хочу...

— Что, блядь здесь происходит?

Я отскакиваю от Трента при звуке ее голоса. Я бы узнала этот голос где угодно. Черт, он преследует меня во сне. И когда я встаю каждое утро. Я медленно поворачиваюсь и смотрю на сестру, которая выглядит совершенно сумасшедшей. Я никогда не видела ее такой сердитой. И, к сожалению, весь этот гнев направлен на меня.

— Что, черт возьми, ты думаешь, ты делаешь, Маккензи?

Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но прежде, чем успеваю произнести хоть слово, Трент подходит ближе и кладет руку мне на бедро.