Вечером они ужинали в затхлой гостиной на первом этаже при свечах, едва рассеивающих сумрак. Из сада постоянно доносились крики и лай каких-то неизвестных Тилли животных. Ее обеспокоенность еще больше возросла, когда Джеймс положил на стол пистолет, сказав:

— На всякий случай.

Когда они ели суп, по комнате как будто что-то пробежало.

— Там кто-то есть в темноте! — испуганно вскрикнула Тилли.

Вскочив со стула, Джеймс схватил пистолет и пальнул в темный угол. Тилли завизжала от оглушительного хлопка. Джеймс высоко поднял оплавившуюся свечу.

— Попал!

— Кто там? — ошарашенно спросила Тилли.

В ушах у нее звенело.

— Крыса. И довольно крупная.

Тут же появился Аслам и вызвал мальчика с кухни, велев ему убрать крысу. Мальчик поднял животное за хвост и осклабился, явно впечатленный ее размерами, — не меньше ласки. Тилли чуть не стошнило. Она отставила тарелку, еда в которой почему-то отдавала керосином, и, извинившись, встала.

Только в спальне, залитой ярким светом керосиновой лампы, она, свернувшись калачиком на кровати, почувствовала себя в относительной безопасности.

Несколько дней кряду Тилли лежала, не вставая, скованная необъяснимым страхом перед неизвестностью, угрожающей ее малышу в том случае, если она выйдет за пределы спальни. Стройная молодая женщина, приносившая ей подносы с едой и забиравшая ее одежду для стирки, оказалась женой Аслама, Мирой.

— Она будет няней, когда родится ребенок, — сообщил Тилли Джеймс. — Мира скромная, но расторопная. Думаю, она идеально подойдет тебе в помощницы.

Тилли ощущала постоянное наблюдение за собой, хотя и не считала, что ей нужна прислуга. Однако у нее не было сил спорить. Она часами напролет спала или сидела за грубым деревянным столом, просматривая альбомы с марками и не испытывая желания пополнять свою коллекцию. Иногда Тилли слышала, как кто-то приходил. Снизу доносился шум, и гости, дожидаясь ее появления, угощались прохладительными напитками. Позже, когда они удалялись, Аслам присылал к Тилли Миру с подносом, на котором лежала визитка жены соседа-плантатора или конторского чиновника.

Спустя неделю, стыдясь собственной застенчивости, Тилли, сделав над собой усилие, переоделась из халата в платье и спустилась вниз, чтобы все как следует осмотреть. Она ужаснулась тому состоянию, в котором пребывал дом. Бóльшая часть помещений первого этажа была отведена под кладовки. Окна в них были заколочены досками, и там царил сумрак и странные запахи. Глянув снизу, Тилли и на втором этаже увидела кое-где закрытые картоном окна. Этот дом представлял собой классическую холостяцкую берлогу с разносортной мебелью, креслами, из которых торчали пружины, и множеством охотничьих трофеев. Внизу лестницы Тилли с трудом удавалось пройти, не вскрикнув, мимо головы тигра с разверстой пастью. Женщина полагала, что у Джеймса, как когда-то у ее отца, в кабинете полные шкафы книг, чтением которых она могла бы себя занять, но нашла там лишь потрепанный том «Рыбной ловли в Британской Бирме» авторства капитана Поллока.

Тилли села на веранде, глядя на заросший сад и вызывающие головокружение своей бесконечностью заросли деревьев и кустарников, обрамленных на горизонте горными вершинами. Словно стены крепости, подумала Тилли с содроганием. У нее было странное чувство, будто ее заточили и вместе с тем бросили в бескрайнее зеленое море. Она старалась не думать о свирепых зверях, притаившихся за листвой, но любой шорох травы и резкий крик птицы казались ей зловещими. Поэтому Тилли ретировалась в свою спальню перечитывать романы своего любимого Вальтера Скотта.

— Ты не можешь постоянно сидеть взаперти, девочка моя, — сказал удивленный Джеймс. Затем озабоченно добавил: — Ты плохо себя чувствуешь? Все дело в ребенке? Вызвать врача?

Тилли расплакалась, но так и не смогла объяснить, что ее тревожит. Ей не нужен был врач. Ей нужна была мать и заботливые сестры, асфальтированные улицы и библиотеки, кафе и суматоха северного города, сигналы автомобилей, трамваи и крики продавцов газет. Ей нужны были шутки Софи и ее бесстрашие. Как же ей могло прийти в голову, что она сможет жить в таких диких местах, в этой зеленой тюрьме, вдали от родных? Она не протянет здесь и месяца. Тилли даже чаю не хотелось. Она совсем не годится в жены чайному плантатору.

Джеймс послал за Мюриэл Пэрси-Баррэт.

— Переживания новобрачной, — объявила Мюриэл, врываясь на следующий день в спальню Тилли. — Мы все через это проходили. Нет повода хандрить, а то можно закончить меланхолией. Я видела, как это бывает: женщина махнет на себя рукой и перестает заботиться о своей внешности. Не успеешь и глазом моргнуть, как она вся истает, и вот уже ее везут на кладбище. Так вот что я вам скажу, дорогая моя: я не позволю вам так поступить с нашим дорогим Джеймсом. Вы возьмете себя в руки и поедете к нам на чай, познакомитесь с другими дамами. Я уже разослала приглашения соседкам. Даю вам на сборы полчаса.

Тилли нехотя спешно помылась с помощью Миры и надела чистое платье. Они влезли в конный экипаж Пэрси-Баррэтов, и Мюриэл велела трогать.

Поездка к ближайшим соседям заняла почти час, но во время нее Тилли немного ожила благодаря свежему воздуху и не испытывала тошноты, как это было в автомобиле Джеймса. Она вполуха слушала поток советов о диете во время беременности, рассказов о вечерах в спортивном клубе и празднованиях Рождества. Это напоминало ей покровительственную заботу Моны, и Тилли почувствовала, что одиночество немного отступило.

Пэрси-Баррэты жили в образцово ухоженном бунгало с аккуратной тростниковой крышей, нависающей над широкой верандой, окруженной безупречными лужайками. С веранды открывался вид на озеро, где неподвижно, словно изваяние, стоял аист. Женщины расположились в плетеных креслах с удобными подушками, попивая чай, и вскоре к ним присоединились еще две дамы. Старшая — дородная Джин Брэдли, супруга заместителя руководителя одного из чайных хозяйств поместья Оксфорд. Ту, что была младше, жену сотрудника агентства «Стрэтчен», звали Роз Митчелл.

— «Стрэтчен» занимается в Ассаме делами самого разного рода, — пояснила Мюриэл. — Это и чай, и уголь, и перевозки.

— Дункан, мой муж, недавно возглавил пароходную компанию, — ввернула Роз. — Он изучает такелаж.

— Митчеллы переехали к нам в этом году. Так ведь, моя дорогая? — продолжила Мюриэл. — Впрочем, штаб-квартира агентства находится в Калькутте.

— В действительности главный офис — в Ньюкасле, — поправила ее Роз.

— В Англии? — встрепенулась Тилли, услышав родное название.

Роз кивнула.

— Только я там никогда не была.

— Ох, — опечаленно откинулась на спинку кресла Тилли. — Это мой дом.

— А мой Дункан там бывал. Он из маленького рыбацкого поселка Эббс, это на границе с Шотландией. Вы, наверное, о таком никогда не слыхали.

— Я знаю его! Мы ездили туда на выходных. Мой брат Джонни любил плавать в бухте, даже под проливным дождем.

Они продолжали беседу, вспоминая прошлое. Тилли наконец разговорилась после почти полного молчания в течение двух недель. Роз, выросшая в Шиллонге и Калькутте, посещала с мужем Шотландию. Вытащив серебряный портсигар, она предложила сигареты остальным.

— Не возражаете, если я закурю?

— Лучше не надо, моя дорогая, — сказала Мюриэл с осуждением. — Леди не пристало курить.

После секундного замешательства Роз убрала портсигар. Мюриэл велела принести еще чаю и снова перехватила инициативу, переведя разговор на обсуждение рождественских праздников. Игры в поло, скачки, детский утренник и бал-маскарад в клубе должны были стать основными событиями недели.

— Джеймс у нас один из лучших игроков в поло, — заметила Мюриэл.

— Правда? — удивилась Тилли.

— Он уже три года капитан команды, вы не знали?

— Нет, я…

— Да-да, он всегда останавливается у нас во время недельных скачек, и ему не приходится возвращаться в усадьбу Шевиот после обильных возлияний. Вы же знаете, какими становятся плантаторы, когда собираются вместе.

Тилли кивнула, хотя не имела об этом ни малейшего понятия.

— И вообще, я настаиваю, чтобы вы оба приехали к нам в гости на Рождество, — воодушевилась Мюриэл. — Будет весело, и ваше молодое личико будет очень кстати теперь, когда дети разъехались.

То ли Тилли показалось, то ли и вправду голос Мюриэл дрогнул. Возможно ли, чтобы у такой опытной и уверенной в себе дамы, пользующейся заслуженным авторитетом среди британцев в Индии, была своя ахиллесова пята — ее дети? Тилли проглотила ком, появившийся в горле при мысли о ее родне, которая соберется на Рождество в Данбаре без нее.

— Спасибо, — сказала она. — Мне нужно посоветоваться с Джеймсом.

Когда солнце коснулось горизонта и дамы засобирались по домам, за Тилли на авто приехал Джеймс. Озабоченность сошла с его лица, когда он увидел жену, смеющуюся со светловолосой супругой Дункана Митчелла. Молодые дамы договорились, что встретятся в субботу в клубе для игры в маджонг. Тилли с радостью узнала, что там также есть и библиотека.

— Тебе тут кое-что пришло, — сказал Джеймс, протягивая ей пачку писем. — Похоже на рождественские поздравления.

Как только они отъехали, Тилли разорвала конверт с письмом от Софи, но прочесть его так и не смогла, поскольку в машине к ней вернулась тошнота.

В гостиной на втором этаже она читала Джеймсу отрывки из письма, хихикая в тех местах, где подруга описывала свою новую жизнь, опустив при этом строки, связанные с супружеской постелью. То, что у Софи не все благополучно в этом вопросе, принесло Тилли некоторое утешение, хотя она тут же упрекнула себя за это.

— Ах, везет же Софи! Она так часто видится с моим братом. Но сколько тревог ей приходится переживать из-за тяжелой болезни Тэма, — вздохнула Тилли. — Как ты думаешь, он поправится?