Кэрол Мэттьюс - Повернута на тебе

«Тогда вы его полюбите, думаю я. – Тогда вы его обязательно полюбите. Точно так же, как и я».

Я надела маленькое черное платье, погладила и разложила на кровати новую одежду, которую мы купили для Доминика: хорошо сидящую на нем черную рубашку и облегающие в бедрах джинсы, расширяющиеся от колена к ботинкам.

Я крепко обнимаю его.

– Хочу, чтобы сегодня вечером ты выглядел невероятно, – говорю я, целуя его. – Хочу, чтобы все видели, какой ты красивый мужчина и какая я везучая женщина.

Он усмехается.

– Ради тебя я буду стараться изо всех сил, Просто Дженни.

Но, пока я раздумываю, хватит ли нам времени для быстрого секса, звонит дверной звонок. Я смотрю на часы. Кто бы это ни был, он пришел рано.

– Одевайся и спускайся сразу, как сможешь, – инструктирую я его. Потом, быстро поцеловав Доминика, бегу вниз, чтобы впустить гостей.

Как я и ожидала, первым на званый обед пришел Майк.

– Привет, – говорит он и застенчиво клюет меня в щеку.

Его волосы свежевымыты, и, кажется, на них есть капля-другая геля. С одеждой Майк тоже постарался и выглядит весьма сексуально – черные джинсы и серая рубашка фирмы Тэд Бэйкер. Несмотря на предупреждение Нины, я очень надеюсь, что ему понравится Стеф, а он – ей. Я сказала ей, что она должна вести себя как можно лучше, быть с ним любезной и рассматривать его как возможный вариант для свиданий, хотя он и не женат.

– Выглядишь замечательно, – говорит он.

– Ты тоже не в лохмотьях, мистер Пэрри, – дразню я его, принимая принесенную им бутылку шампанского.

– Да ты вся светишься.

– Мне хотелось бы с шиком отпраздновать приезд Доминика. За это я выпью. Спасибо, Майк.

Тайрон с Клинтоном помирились и поэтому приедут вместе. Келли и Фила не будет – «Заняты», сказала она. Но, честно говоря, думаю, что Филу не очень хочется общаться с молодыми сотрудниками, которых он считает ниже себя.

Не могу сказать, что слишком разочарована, в моей столовой и без них тесно. По сравнению с другими, я больше всего беспокоюсь о Нине и Джерри, поскольку на самом деле хочу, чтобы они увидели, какой Доминик замечательный.

Я не слишком сильна в приготовлении пищи, но сегодня вечером выложилась полностью: пряная баранья нога с рисом пилаф и греческий салат из помидоров, огурцов, маслин и сыра фета. На десерт приготовлено мое фирменное блюдо – шоколадный пудинг. Я слегка разочарована тем, что, несмотря на восхитительные ароматы, плывущие из кухни, Доминик попросил миску овсянки. Возможно, я покажусь смешной, но мне хочется, чтобы все они поняли – он может прекрасно общаться с каждым из них, и в нем нет ничего странного и необычного. Он точно такой же, как и все остальные. А беспокоюсь я из-за того, что, если он будет есть только овсянку, они могут подумать, что он чудной.

Мальчики входят, держась за руки, и ясно, что они опять любят друг друга. Пока я приношу им напитки и раздумываю, что же задержало Доминика, в такси приезжают Нина и Джерри. Сразу же понятно, что сегодня у них вовсе не грезы любви молодой. Входя в дверь, они обмениваются злыми взглядами.

– Рада видеть вас обоих, – слишком жизнерадостно говорю я.

Нина притворно улыбается и целует меня.

– Прости, что опоздали. – Она опять смотрит на Джерри.

– Это я виноват. – Ее муж тоже целует меня. – Как обычно.

– Вы не опоздали, – говорю я, взяв у них пальто. – Никаких проблем. Hakuna matata.

– Что? – спрашивает Нина.

– Это на суахили, – объясняю я. – Означает «Нет проблем».

– О. – Мои навыки полиглота не вызывают у нее никакого интереса. – Где же почетный гость?

– Уверена, он вот-вот спустится.

– Пахнет вкусно, – говорит Джерри, потирая руки. – Что у нас будет?

– Баранина, – говорю я.

– А.

Его лицо омрачает разочарование. Очевидно, это не самая любимая его еда.

Приезжает Стеф. Я оставляю всех в кухне и иду к двери. Когда открывается дверь, я вижу, что она говорит по мобильнику.

Я стою и жду. Она заканчивает препирательства и убирает мобильник.

– Чертовы мужчины. – В ее голосе слышна злость. – Черт бы их всех подрал.

Мое сердце падает. Бедный Майк получит сегодня отказ, если захочет произвести впечатление на Стеф. Наверное, и я разочаруюсь в карьере сводницы еще до того, как эта карьера начнется.

Стеф рассеянно целует меня и протягивает коробку шоколадных конфет и бутылку вина.

– Мне надо выпить, – говорит она, – и побыстрее.

– Проблемы?

– С мужчинами всегда проблемы, – бормочет она, снимает куртку и бросает ее на диван.

– Ну… – говорю я. – Давай раздобудем тебе выпить.

Майк уже открыл бутылку шампанского, и скоро у каждого из нас в руке оказывается бокал.

– Подождем Доминика, чтобы произнести тост? – предлагает Майк.

– Мне это нужно немедленно, – объявляет Стеф и опрокидывает бокал, пока Майк стоит и с открытым ртом смотрит на нее. Она протягивает пустой бокал Майку, и, хоть он и ошалел, но любезно наполняет его.

– Не хватает одного бокала, – указывает Нина.

– Доминик не пьет, – объясняю я, наливая в стакан молоко.

Нина поднимает брови.

– Ни капли?

– Ни капли. Он любит молоко.

– Странно, – бесцеремонно замечает она, и меня это раздражает.

– Ничего подобного. – Некоторым не нужно надираться, чтобы хорошо проводить время, думаю я.

В этот момент раздается голос:

– Всем добрый вечер.

Все, как один, поворачиваются и видят Доминика, стоящего в дверном проеме. Наступает тишина. Стеф роняет бокал, и он разбивается о кафельный пол.

– Черт побери, – бормочет Нина.

Это не та реакция, на которую я надеялась, думаю я с горечью. Совсем не та.

– Боже мой! – Майк первым обретает дар речи. – Ты выглядишь великолепно, Доминик. Правда, великолепно.

Остальные по-прежнему молчат.

Вместо одежды, которую я положила для него, Доминик решил выбрать собственный наряд.

Поверх обычного красного shuka на нем оранжевая юбка, наброшенная вокруг бедер, украшенная бусинками и десятками крошечных круглых зеркал, которые отражают свет. По краю – разноцветные бусы, а за пояс заткнуто мачете. Он бос. На нем свадебное ожерелье и дюжина других нитей с бусами, которые тянутся по его телу. Запястья и лодыжки украшены браслетами. На щеках полосы охры – боевая раскраска. На голове – сложный головной убор из коричневых перьев, которые образуют ореол вокруг его лица. Довершает картину Арчи, уютно устроившийся на плечах Доминика.

Высокое гибкое тело воина масаи кажется совершенно ужасающим в моем крошечном доме. Все – в том числе и я – только и могут, что стоять и таращить глаза.

Майк опять первым обретает способность двигаться и протягивает Доминику стакан с молоком.

– Поднимем тост, Дженни?

– Да, да. – Я выхожу из шока. – Да, да, конечно.

Остальные тоже начинают приходить в себя. Вот только Доминик кажется неуверенным.

– За Доминика, – предлагает Майк, поднимая бокал с шампанским.

– За Доминика, – отзываемся мы все хором и пьем из наших бокалов, причем некоторые охотнее, чем другие. Нина опустошает свой одним глотком.

– Очень приятно быть здесь, – нерешительно говорит мой возлюбленный. – Очень приятно познакомиться с вами. Надеюсь, друзья Дженни будут и моими друзьями.

Нина смотрит в пол.

– Конечно, будем, – опять говорит Майк. – Кому налить?

Моя лучшая подруга протягивает свой бокал.

– Обед почти готов, – докладываю я, но беспокойство внутри меня нарастает. Я так хотела, чтобы вечеринка прошла хорошо, а сейчас, хотя еще ничего не началось, я чувствую, что все идет ужасно. – Майк, мне надо здесь кое-что сделать. Не отведешь гостей в столовую и не рассадишь их? – Мой голос звучит на октаву выше, чем хотелось бы.

– Будет сделано, – говорит он.

Доминик делает шаг в сторону, и Майк, не суетясь, выводит всех в гостиную.

– Я приду через минуту.

Доминик подходит ко мне. На его красивом лице беспокойство.

– Я сделал неправильно, – говорит он. – Ты хотела, чтобы я надел ту одежду, которую ты положила для меня на кровати.

– Нет, нет, это неважно.

Он с извиняющимся видом пожимает плечами.

– Я убрал ее в шкаф, – объясняет он и оглядывает себя. – Это моя лучшая одежда. Мой наряд. Его я надевал на церемонию, когда стал воином, ilmoran. Я неправильно понял тебя.

Я обнимаю его.

– Ты выглядишь невероятно, – говорю я и начинаю расслабляться в объятиях Доминика. – Я была неправа. Я хотела, чтобы ты вписался в круг моих друзей, но больше всего я горжусь тобой, когда ты остаешься собой. Просто собой.

– Думаю, я их напугал.

Я смеюсь.

– Может, и напугал, – признаю я. – Ну, разве что чуть-чуть.

– Пойду, переоденусь.

– Нет, останься как есть, – настаиваю я. – Это же ты. Поэтому я и люблю тебя. Им придется привыкнуть к этому. Здесь наш дом. – Да как они осмелились заставить Доминика в его собственных владениях почувствовать себя неловко! – А теперь мне надо вынуть баранину, иначе придется подавать на стол угли. Можешь оказать мне любезность и быстренько приготовить себе овсянку?

– Я буду есть баранину, – говорит Доминик.

Я смотрю на него снизу вверх.

– Ты уверен?

– Да.

Я оставляю в стороне мысли о подгорающей баранине и опять крепко обнимаю Доминика.

– Я тебя люблю, – говорю я. – Aanyor pii. Я люблю тебя всем сердцем. Никогда не забывай этого. Как и сейчас. – Я улыбаюсь ему. – Однако ты можешь снять вот это. – Я киваю на его головной убор. – Иначе все время будешь задевать им за балки.

Доминик послушно снимает его и страстно целует меня, оставляя отпечатки красной охры.

– А это плохо – прямо сейчас отправить всех по домам, чтобы мы могли заняться любовью? – шепчу я, затаив дыхание.