— Однозначно, — серьезным тоном подхватила Аня — нельзя изображать из себя строгую ханжу, но и фривольность непозволительна, — и степень его будет зависеть от ваших оценок на экзамене. Хочу сразу предупредить: мой предмет трудный, я капризный преподаватель: не приветствую прогулы, неуспеваемость и купюры любого номинала в зачетках.

Аудитория загудела.

— Че усложнять-то так? — раздался голос с верхних рядов, на этот раз девичий.

— Наоборот, — холодно сказала Аня. — это все упростит. Схема обучения банальна, даже примитивна: я учу, вы учитесь. Я обеспечиваю вас поддержкой и учебным материалом, вы его осваиваете. Лекции продлятся до ноября, затем у нас промежуточный зачет по теории и семинары по компьютерной практике. Прежде чем мы начнем, — она поставила на кафедру свой портфель, — я попрошу сейчас встать студентов группы одиннадцать.

В зале поднялось несколько человек.

— Я ваш новый куратор. Вот анкеты, передайте, — она обратилась к первому ряду, протянув одному из студентов стопку листков, — группа одиннадцать, заполните их к следующей лекции в четверг. Вопросы?

— Да, — один из стоявших почти у самой стены молодых людей поднял голову.

Сердце Ани пропустило несколько ударов. Перед тем как заснуть, она все пыталась представить, какие у него глаза. Они оказались темными. Серыми?

— Пожалуйста, — сухо сказала Аня, зачем-то включая планшет.

— У нас тоже есть к вам вопросы. В форме анкеты подойдет?

— Или как-то… орально? — другой парень, блондин, сидящий рядом со стеной, глумливо ее разглядывал.

Третий курс загудел одобрительно-насмешливо.

— Вы имели в виду, вербально? — Аня совладала с собой и критически подняла бровь.

Ах ты, хамло малолетнее! Хорошо, что блондин не из ее группы. Однако из четной или нечетной?

Меж тем, темноволосый парень смотрел на нее с полуулыбкой. Судя по выражению лица, узнал. А она-то надеялась, что в рекреации было темно. А еще на то, что они не пересекутся. У мальчика теперь есть козырь, а он еще и в ее группе. Она будет вести все нечетные группы направления. Четные отданы преподавателю с каким-то сложным иностранным именем, он проведет спецкурс в ноябре.

— Именно это я и имел в виду, — с издевательской ухмылкой сказал блондин..

— Фамилия? — она обратила взгляд на темноволосого.

— Громов, — видно было, что парень пытается не улыбаться, впрочем, не особо старается. — А курс третий.

— Спасибо, — Аня иронично покачала головой. — Я догадалась. После лекции сможете задать мне любые вопросы, если они касаются учебного процесса. Еще что-то?

— А что, у всех нечетников ВЫ будете вести? — взволнованно спросила девочка из второго ряда, тоже из одиннадцатой.

— Да.

— Не Герман Фридрихович?

— Нет. У него четные группы.

По аудитории прокатился разочарованный гул. По довольным и недовольным лицам было видно, кто из студентов из четных групп, а кто из нечетных. Аня закусила губу.

— Пожалуйста, потише. Одиннадцатая группа, сели. Все претензии к учебному плану могут быть высказаны в деканате. Открываем тетради. Рекомендую вести конспект. Электронная версия лекции будет выложена на сайте, в разделе курса, но моих примечаний там нет. Зачем они нужны, вы поймете ближе к зачету.

Аня подошла к кафедре и нажала на кнопку включения проектора. Никакой реакции. Она заглянула под стол — там вперемешку торчали провода. Она со вздохом выпрямилась.

— Аудиторию еще не подключили, — сказал рыжеватый парень в ряду слева. — Здесь был ремонт.

— Понятно. Кто-то может позвать технический персонал?

— Давайте я!

— Вы, Громов? Хорошо. Позовите кого-нибудь.

— Зачем? Сам подключу. Делов-то!

— Точно? — Аня злорадно позволила сомнению промелькнуть в голосе.

— Точно, — ответила за Громова девушка в первом ряду, очаровательная шатенка с пышными волосами. — Гром у нас — компьютерный гений.

— Да что там подключать? Обычный системник, — ревниво сказал рыжий парень, недружелюбно глядя на Громова, пробирающегося по своему ряду.

Аня отступила в сторону. Он ввинтился под стол, сел лицом к Ане, быстро принялся разбирать разноцветные провода, подключая проектор к системному блоку. Аня мельком взглянула на него, поймала улыбчивый взгляд: Громов выразительно повел глазами по ее фигуре, опустил их на ноги в строгой юбке до колен. Она нахмурилась, он продолжил возиться с проводами. Закончив, парень встал, потянулся через Анино плечо к кнопке и еле слышно прошептал:

— Я же говорил, красивые.

Проектор загудел, на доске появилась программная заставка с логотипом университета. Громов встал и пошел на свое место. Темно-серые с синевой… глаза.

Во время лекции Аня с удовлетворением отмечала на многих лицах непритворный интерес. Она была хорошим преподавателем и знала это. Конечно, были и скучающие физиономии. Таких всегда четверть, если не половина. После лекции студенты быстро собрались и потянулись к выходу. Про вопросы, к счастью, никто не вспомнил. Но Аня рано обрадовалась. Громов остался на месте, только передвинулся на второй ряд, а блондин, сидевший на лекции с ним рядом, подошел к кафедре и оперся на нее, разглядывая Аню.

— Вам помочь?

— В чем?

— Выдернуть. Или еще что-нибудь воткнуть, — блондин кивнул на проектор. — Я люблю… втыкать.

Такие тоже были в каждом потоке. Озабоченные. Или те, кто активно изображал «ходячее либидо», стараясь вогнать в краску красивую молодую преподавательницу. С ними было бесполезно общаться, они все ее слова воспринимали как поощрение, игру без конца и без края. Аня просто научилась изображать из себя неприступную «снегурочку», что, в принципе, было правдой. Через какое-то время ей присваивался статус «фригидной стервы», и в дальнейшем это ее полностью устраивало.

Она всегда выглядела моложе своих лет, ее принимали за студентку, в нее влюблялись. Один парень полгода ходил к ее дому с цветком и стоял под окнами. Его влюбленность сошла на нет лишь с появлением Иннокентия.

— Спасибо, не надо. Думаю, и выдернуть, и воткнуть найдется кому, — равнодушно сказала Аня.

— Как хотите, — блондин лениво повернулся и словно бы случайно коснулся Аню бедром. Она сделала шаг в сторону, студент сказал: — Я, кстати, в нечетной группе. С удовольствием у вас поучусь, Анна… Сергеевна.

Аня промолчала.

— Фил, ты идешь? — крикнул блондин Громову, уходя.

— Иду, — отозвался Громов. — Я тут вопросы набросал, — он показал Ане листок, исписанный корявым почерком, — все по учебному процессу.

— Оставьте здесь, — кинула Аня, указав на стол. — Я ознакомлюсь.

Громов неохотно встал, положил листок на кафедру и пошел к двери.

— Послушайте, — нарочито устало сказала Анна ему вслед, — не придавайте особый смысл тому нашему… маленькому недоразумению. Мы все люди. Всякое бывает. Бывает, что человек… вымотался и неосмотрительно согласился на предложение…

— Вы о пари? — Громов посмотрел через плечо, вспыхнув белозубой улыбкой..

Ане вдруг изменило самообладание: она совсем забыла о пари и рукопожатии…и, боже, эти складочки у рта. Чувствуя, что краснеет, она раздраженно бросила:

— Я о пиве!

— А-а-а, — многозначительно протянул Громов.

И ушел…

… Аня смотрела на свое румяное отражение и чертыхалась, уже про себя, сообразив, что в кабинке может кто-то быть. Но было слышно только, как капает вода из перекошенного крана. Она зашла в кабинку, постелила на крышку унитаза несколько салфеток и села: нужно прийти в себя, Громов ее смутил. Почему? Почему она так на него реагирует? Да, она не ожидала, что он ее ночной собеседник, с которым она довольно… сдержанно общалась. Сдержанно или фривольно? Аня застонала, сжав голову руками. Он ведь ее узнал. Значит, хорошо разглядел в темноте. Что еще он разглядел? Что она позволила себе выразить взглядом? То, как он… притягателен, интересен? Нет, это было пиво… и тоска. Теперь только официальные отношения преподаватель-студент, все остальное пресекать… пресекать.

Хлопнула дверь, в туалет вошли. Аня замерла, дожидаясь пока вошедшие дамы воспользуются кабинками и выйдут. Зашумела вода. Две женщины разговаривали у раковин:

— Видели новенькую? — спросил молодой голос.

— Борисову, по вебу? Да, мы познакомились уже. Я ее лично в курс дел вводила, — у отвечавшей голос был мягкий, зрелый.

— Слушайте, вот она одета! Свитерочек серенький, юбка — карандашик. Я думала, Москва — это Москва.

— Москва — это Москва, — сказала дама постарше с легкой иронией. — то, что на ней надето, стоит в два раза дороже, чем все наше с тобой вместе взятое.

Аня едва сдержалась, чтобы не выглянуть и не пожать руку Елене Александровне (так, кажется, звали заместителя завкафедрой).

— Да? — озадаченно спросила молодая. И все-таки ворчливо ввернула: — В ушах изумрудики… мелочь.

— Верно, — вздохнула Елена Александровна, — но молодым и красивым все к лицу. Вот твоя бижутерия — никогда не скажешь, что не бриллианты из бутика. На тебе — просто сказка.

— Да? — снова переспросила молодая уже повеселевшим голосом, добавив: — Она, конечно, ничего, эта Анна. Заносчивая немного. Интересно, проставляться будет? Ой, а когда Герман Фридрихович с конференции возвращается? Он ведь именно таких… фиф любит. Хотя, последняя его…

Елена Александровна опять вздохнула:

— Ну, ты сама это и сказала. Герман Фридрихович наш мимо не пройдет, Борисова как раз в его вкусе, а вкус его я уже успела изучить, за пять лет-то. Оценит ястребиным взглядом и…

— … оприходует, — рассмеялась молодая.

— Светочка, — осуждающе протянула Елена Александровна.

— Начнет обхаживать, вангую! Разве пропустит? Господи, хорошо, что у меня дома муж любимый! Мне плевать, а в нашем террариуме грядет плевание ядом. Жалко москвичку.