— Хорошо, что вы появились так быстро, — произнесла она, стараясь быть приветливой, — мы сейчас просто задыхаемся от обилия работы.

— Я об этом не знал, а то бы…

— Хорошо, хорошо, — жестом остановила его Доната, — ведь теперь-то вы уже здесь.

— Что я могу сделать? — Его юношеское рвение все же заставило ее улыбнуться. — Съездить на стройку?

Она подумала, что утром уже проигрывала эту идею, но приводить ее в исполнение означало бы проявить мелочное и бесплодное стремление причинить неприятность ни в чем не повинному человеку.

— Нет, нет, господин Мюллер. Сначала я должна довести до вас программы нашей работы. Это я сейчас и сделаю, поскольку мы должны завершить последние приготовления по программе «Поселок Меркатор» — он, впрочем, будет носить другое название, а пока что мы его так называем для простоты. Вы знаете, о чем идет речь?

— Я читал об этом в газете. Тридцать пять односемейных домов, семь различных прототипов. Я считаю изумительным достижением вашу победу в том конкурсе!

— Спасибо, — промолвила Доната и спросила себя, не ошиблась ли она в своем первоначальном мнении о нем: его восхищение казалось искренним. — На бумаге поселок вычерчен уже во всех деталях, — продолжала она, — но я ведь не могла с самого начала исходить из того, что получу этот заказ. Поэтому я работала чуть-чуть напоказ, вы меня понимаете?

Он просиял.

— Разумеется!

— Господин Винклейн — полагаю, вы с ним уже знакомы? — приступает ко вторичной тщательной проверке статистических данных. А мы должны заняться и отдельными зданиями, и всем комплексом в целом, чтобы выяснить, осуществимо ли строительство практически в том виде, как я представляла это себе первоначально. Вам лучше всего взять на себя дома шестой и седьмой. Сначала представьте себе общую картину с помощью компьютера. Если вы пройдете через совещательную комнату… — Доната прервала свою речь. — Ах, да что тут говорить, проще всего будет, если я сама вам все это покажу. — Она прошла вперед, потом еще раз обернулась к нему. — Возьмите себе халат.

Шагая перед ним, она размышляла, не задумаются ли ее служащие, почему это вдруг глава фирмы собственной персоной вводит Мюллера в курс его обязанностей. Но по существу в этом не было ничего особенного. Она вспомнила, скольких усилий стоило ей подключить к работе Вильгельмину. Девушка, придя к ним, вообще ничего не понимала в практической архитектуре, имея лишь теоретические знания и массу доброй воли. Почему же ей, Донате, не проявить аналогичное внимание к Тобиасу Мюллеру?

Компьютер, имевший два дисплея — графический и алфавитно-цифровой, — стоял в особом помещении, где кроме того находились принтер и чертежная доска.

Доната, поработав с клавиатурой, вывела на дисплей дом.

— Теперь вы можете получить любое нужное вам изображение — вид спереди, вид сбоку, план, разрезы, увеличенную проекцию того или иного элемента конструкции. Для этого нужно лишь использовать дистанционное управление — мы называем этот блок «мышкой».

— Да, — подтвердил он, — в этом я разбираюсь.

Она, повернувшись, взглянула на него и невольно рассмеялась. В рабочем халате он выглядел как школьник-переросток. Он, хотя и чуть смущенно, присоединился к ее смеху.

— Немного маловат, да? Завтра принесу мой собственный.

— В этом нет необходимости. Мы берем халаты напрокат у фирмы, которая их также стирает и гладит. Сообщите госпоже Сфорци ваш размер, и все будет в порядке.

— Спасибо, госпожа Бек.

— Ну, давайте сразу же и начнем! — Она указала ему на кресло перед компьютером, дала в руку «мышку» и пододвинула стул для себя.

Он хотел уступить ей кресло.

— Нет, сидите! Я только на пару минут, посмотрю, что у вас получается.

Тобиас Мюллер вызывал на дисплее одно за другим соответствующие изображения дома и, просмотрев, переходил к следующему.

— Ну, заметили что-нибудь?

— Здесь нет двери на улицу.

— Совершенно верно. А почему я от нее отказалась?

— Потому что хотите, чтобы дом был, так сказать, обращен к саду. Горизонтальная проекция имеет очень ограниченную площадь. Если планировать двери и с фасада, и с тыла, то пришлось бы еще предусмотреть тамбур, а это означало бы потерю еще части пространства.

— Да, — согласилась Доната, — примерно так рассуждала и я.

— По этой же причине прямо из парка вход ведет в жилое помещение без всякого вестибюля, а туалет расположен по другую сторону.

— Верно, — подтвердила Доната. — Конечно, можно было бы без особых хлопот выделить место для гардероба, если так пожелает заказчик. Но мое решение кажется мне масштабнее и изящнее.

— Так оно и есть. — Он повернулся в кресле лицом к ней. — И чтобы выиграть пространство, вы разместили кухню в подвале, так?

— Да. У всех домов поселка большую роль играют подземные помещения. Здесь можно размещать кухни, любительские мастерские или даже плавательный бассейн.

— Гениально! — воскликнул он, и в его взгляде уже не было и следа насмешки.

— Ну, не преувеличивайте! — охладила его пыл Доната, хотя и невольно почувствовала себя польщенной.

— Мне только одно непонятно…

— Да? — Ее тон побуждал собеседника к откровенности.

— Как будут доставляться в дом вещи при переезде в него новых хозяев? Или даже обыкновенные почтовые отправления? Ведь вы же определенно не сочли возможным прокладывать автомобильную дорогу через маленький парк?

— Нет. Вместо этого пройдут две замощенные дорожки, параллельные друг другу, мимо входов и вокруг всего парка. Почтовые машины по ним пройдут, а в определенные часы и со специальным разрешением — также и малогабаритные грузовые.

Тобиас Мюллер так напряженно задумался, что сморщил лоб от напряжения.

— А в остальное время они будут служить пешеходными дорожками, которые ведут из поселка к гаражам, понятно. А почему две? Потому что иначе машины по ним не прошли бы. Минутку, не подсказывайте! Я вот-вот и сам додумаюсь. Одна из дорожек предназначается для детей!

— Да, внутренняя. Чтобы они могли без помех и не обременяя взрослых кататься на роликах, роликовых досках и велосипедах.

— Великолепно! А в плохую погоду?

— К задней стенке гаражей примыкает остекленная пристройка с душевой и туалетами.

— Да там же можно разместить целый детский сад!

— Не исключено. Я об этом уже думала. Но такое решение остается все же за владельцем дома или съемщиками. Наша задача не в том, чтобы организовывать их быт; мы лишь хотим им предложить привлекательную среду обитания. А как они ее используют, это уж их дело.

Доната поднялась со стула. Ее обрадовало, что он так быстро схватывает ее замыслы. Гюнтер Винклейн обычно лишь воплощал в жизнь ее идеи, не будучи, однако, убежден в их правомерности.

— Прежде чем начать, — заметил Тобиас Мюллер, — я бы охотно взглянул на весь поселок в целом.

— Да, так и сделайте, господин Мюллер. — После паузы она добавила: — Думаю, мы отлично сработаемся.

Она тронула рукой его плечо. Это было совсем мимолетное движение, легкое, как прикосновение крыла бабочки, и все же Доната ощутила нечто похожее на удар тока. Ее рука отпрянула назад.

Он с улыбкой смотрел на нее, сидя в кресле.

Почувствовал ли что-то и он? Не может быть. Не должно быть. «Если я буду видеть его изо дня в день, — думала она, — это пройдет. Я к нему привыкну».


И Доната действительно привыкла к Тобиасу Мюллеру, но иначе, чем ожидала. Живой интерес, высказываемый им при всех обсуждениях, доставлял ей радость. Правда, его собственные предложения не всегда казались ей бесспорными, но побуждали к размышлениям.

Она была также рада ездить в его сопровождении на различные стройки, карабкаться вместе с ним по остовам сооружений, знать, что он всегда беспокоится о ней. Он никогда не предлагал ей опереться на его руку, зная, что она этого не любит, но всегда готов был прийти на помощь, если она вдруг оступится.

Он хорошо ладил с представителями строительных фирм, с рабочими и ремесленниками. Иного она и не ожидала: он знал, как разговаривать с этими людьми.

Через какое-то время дело дошло до того, что она смело могла бы посылать его в инспекционные поездки одного. Пришлось ей признаться себе, что не делала этого лишь потому, что не хотела лишать себя удовольствия, ставшего для нее столь притягательным.

В офисе он был со всеми в хороших отношениях, особенно с дамами. Донату не беспокоило, что он с ними шутит, особенно с молодой Вильгельминой, которая всегда проявляла готовность к флирту. Донате это казалось вполне естественным.

Коммерческий директор гордился своим знанием людей и, оставаясь наедине с Донатой, часто спрашивал:

— Ну, ты довольна молодым Мюллером? Он старается, а? — И когда она отвечала утвердительно, добавлял: — Я это знал с самого начала. Твое счастье, что ты меня послушалась.

Гюнтер Винклейн не то чтобы видел в Тобиасе соперника (для этого ему самому недоставало честолюбия), но ощущал себя несколько отодвинутым в сторону.

Подчас он делал таинственные замечания:

— Тебе будет тяжело, Доната, когда он уйдет.

— А зачем ему уходить?

— А зачем оставаться? Он не захочет все свои лучшие годы проработать под началом женщины.

Доната рассмеялась.

— Как это сделал ты?

— Я совсем другое дело, и ты это знаешь. Я доволен тем, что есть.

— Может, и он тоже?

— Ни в коем случае. Ему только одно важно: подсмотреть все, что ты делаешь. А потом, в один прекрасный момент — тю-тю! Только его и видели!

— Поживем, увидим.

Доната говорила себе, что утверждения Винклейна бессмысленны. Но так ли это на самом деле? Разве человек со способностями Мюллера не должен испытывать желания стать самостоятельным? Она планировала рано или поздно полностью доверить ему работу над одним из проектов. Но пока что делать это было рановато, она не могла перекладывать на него свою ответственность.