Наталья Королькова - Предел прочности

Не думала, что доживу до того момента, когда мой парень начнет меня раздражать. Ловлю себя на том, что порой придираюсь к нему. Вот и сейчас, он ничего особенного не сказал, а у меня уже все внутри закипает, клокочет и хочется устроить скандал.

Молчу, сдерживаюсь, терплю. Может я Антона разлюбила и именно поэтому стала так остро на него реагировать?

— Ты почему мусор не выбросила? — кричит он из кухни. Воображение услужливо нарисовало, как я надеваю ему мусорное ведро на голову. — Ир, ты меня слышишь?

Антон, появился в дверях комнаты. Высокий, темноволосый, атлетического телосложения, великолепный мужской экземпляр. Первые несколько месяцев, когда мы с ним только стали встречаться, я сама себе завидовала, такой красивый парень и обратил на меня внимание. Карие глаза, полные губы, которые я так любила целовать. Любила…

Встретилась взглядом с Антоном, чувствуя, как раздражение растет, и внутри меня клокочет ураган недовольства. Рот открывать нельзя, потому что в противном случае Антон узнает о себе много нелицеприятного.

Антон привык есть еду с пылу с жару и не любил вчерашнее и подогретое, как же, у такой еды вкус уже не тот, да и полезные качества теряются. Это все я от Антона узнала, поэтому мне приходилось каждый день вставать с утра пораньше и готовить ему завтрак.

Вот и сегодня, я как всегда, приготовила завтрак, погладила его и свою рубашку, развесила белье, которое ставила стираться на ночь, а еще я с утра приняла душ, уложила непослушные волосы, накрасилась и выскочила из дома на пять минут позже обычного. До работы пришлось бежать, но даже это меня не спасло, на пару минут я все равно опоздала. Открывая кабинет, поймала на себе несколько упрекающих взглядов, ожидающих меня женщин.

Придя домой, предварительно заскочив в магазин, "порадовалась" обилию грязной посуды в раковине, усеянном крошками полу и песку от ботинок в коридоре. Взяв веник, все это замела. А еще мне надо было приготовить ужин.

Я устала. Работая с людьми, я периодически прихожу домой эмоционально истощенной, бывало, что посетители и нервы потрепят, потому что им надо кому-то высказать свое негодование на чиновников, на власть и на жизнь в целом. Порой хочется завалиться на кровать и ничего не делать, но я в последнее время даже этого позволить себе не могу. Я же вроде, как жена, обязана ухаживать и ублажать мужа. Надоело. Все надоело. Я света белого не вижу. Забыла когда в последний раз к подруге ходила, и с родителями только по телефону общаюсь. Все для Антона, ради Антона.

Надо остыть, успокоиться, а уж после предложить ему расстаться, при этом оставаясь друзьями. Я долго к этому шла и все не решалась разорвать наши отношения, но больше я так не могу. Я задыхаюсь здесь, в этой квартире. Хочу дышать, мне нужен кислород. Надо немного пожить отдельно друг от друга, а там кто знает, вполне возможно, что угасшее чувство вспыхнет вновь.

— Ир, ты забыла, да?

Процедура водружения мусорного ведра на голову Антона приобрела более яркие краски, теперь я ведро не только надевала, но и, постучав по нему, поворачивала…

— Завтра не забудь вынести, а то от него уже воняет.

Воняло в квартире только от мужских носок, которые я постоянно находила где угодно, только не в корзине для грязного белья. Антон, удалился в другую комнату, — теперь полночи просидит у компьютера, разбирая то одни, то другие документы.

Я устала. Я устала так жить.

Мусор он мог бы и сам вынести. Уходил Антон всегда позже меня. Как же ручки замарать испугался. Он — брезгуля, если взял в руки мусорный пакет, то просит меня открыть ему входную дверь. Грязной рукой, видите ли, он этого сделать не может, а если вдруг такое все же произошло, то возвращаясь, он обязательно обработает входную ручку. Сколько раз мне уже доставалось за то, что я, выходя из туалета, гасила свет грязной ладонью, а не чистым локтем.

— Ира, ну разве так можно? — постоянно возмущался он. — Ты же разносишь по дому микробы.

Сам он микроб. Сев на кровать, обняла подушку. Как можно, по нескольку раз вытирать на кухне стол, перед тем как сесть за него и не замечать или же попросту игнорировать на подоконнике месячную пыль? Провела, я как-то раз эксперимент, не вытирала, один единственный подоконник, думала, Антон сам протрет. Не протер, а носом меня в эту грязь ткнул.

Все, больше никаких воспоминаний. Не хочу. Завтра перед уходом на работу, напишу записку, что устала, что мне необходимо разобраться в себе и что какое-то время нам надо пожить отдельно. Сразу и в глаза я ему это сказать не смогу, боюсь, что он меня переубедит, уговорит остаться, будет просить дать нам с ним еще один шанс. И я, ведь уговорюсь, останусь, а потом жалеть буду. А так, сначала записка, потом телефонный звонок, и если повезет, то вернувшись с работы, я не застану здесь Антона и спокойно соберу вещи…

Стоп. Если я собралась переезжать, то неплохо бы определиться куда именно. До переезда к Антону, я снимала квартиру, а потом необходимость в этом отпала. Можно, конечно к родителям, но это на крайний случай. Они живут в другом городе, и от них до работы мне придется около трех часов добираться, и то если пробок на дорогах не будет, да и вопросами замучают.

Включив планшетник, задала поиск…

Утром проснулась, все с тем же желанием: съехать от Антона. Подходящую комнату мне найти вчера так и не удалось, но зато подруга пригласила меня пожить у нее первое время, пока я не найду подходящее жилье.

Приготовив завтрак, оделась. Записку, которую написала еще вчера, положила на кухонный стол, туда, где Антон не сможет ее не заметить. Вот и все. Подхватив дамскую сумку, отправилась на работу.

Время приближалось к обеду. Я вся извелась, Антон так и не позвонил. Это было странно и на него совершенно не похоже. Почему он молчит и не реагирует? Зазвонил телефон. Сердце дрогнуло. Сейчас самое главное не сломаться и устоять, Антон наверняка будет уговаривать меня остаться, а так же начнет выяснять, из-за чего я так поступила. Поймала себя на том, что не хочу разговаривать, предпочитая уйти вот так, не прощаясь. А почему бы и нет? Я поставила его в известность, чтобы не волновался и не думал, что со мной что-то случилось.

Достав мобильный, удивилась, номер звонившего не определился. От сердца сразу отлегло, неприятный разговор с Антоном откладывался.

— Слушаю, — произнесла, принимая входящий вызов.

— Антон у нас, если не принесешь деньги через два дня, мы его убьем, — после чего они назвали баснословную сумму, которую я за всю свою жизнь не смогла бы собрать. — Если вздумаешь позвонить в полицию, получишь от нас голову Антона в подарок. Не делай глупостей. За тобой наблюдают, и нам известен каждый твой шаг.

Послышались короткие гудки, а я все сидела, продолжая держать мобильник у уха, и не могла поверить, в то, что Антон похищен. Кем? Хотя это неважно. Он работает пусть и в крупной компании обыкновенным служащим, он не имеет доступа к деньгам или же к секретным документам, он всего лишь организовывает поставки. Может у Антона именно из-за этого неприятности?

Положила мобильник на стол. Открыв бутылку с водой, сделала несколько глотков. Антон не олигарх и откуда у меня столько денег? Почему они позвонили именно мне? Почему не родителям Антона? А может они решили получить деньги и с них и с меня? Надо им позвонить. И что я им скажу? С вас, так же как и с меня требуют деньги за жизнь Антона? Глупо. Если они ничего не знают, то сердце того кому я позвоню, может не выдержать.

А если позвонить просто так? Узнать как у них дела? Подготовить почву? Кто знает, может быть, у них есть какие-нибудь сбережения? Только вот, я им ни разу еще не звонила, и такой звонок, как минимум вызовет у них подозрения, а еще я не уверена, что у меня есть их номер. Мне Татьяна Владимировна звонила пару раз, у Антона разрядился мобильный, и она никак не могла дозвониться до сына, только вот я, кажется, номер ее так и не сохранила.

Антон. Надо позвонить Антону. Возможно, что все это всего лишь чья-то глупая шутка. Столько мошенников в последнее время развелось, то просят положить на телефонный счет деньги, мотивируя тем, что по ошибке они пополнили баланс моего телефона, а по факту денег на моем счету так и не прибавилось.

Потом еще предлагают выиграть три миллиона, при этом за каждый день розыгрыша, надо платить; звонят, представляясь технической службой, и просят ввести какой-нибудь номер, — объясняя это проверкой связи. И если не отключиться, а набрать озвученную комбинацию цифр, то мошенники получают доступ к мобильному банку и со всеми деньгами, которые там находятся, можно распрощаться…

Непослушными пальцами, нашла номер Антона и позвонила. Кусая губы, дождалась длинных гудков. Возможно Антон у начальства или же у них совещание. В такие моменты, он всегда ставит мобильный на беззвучный режим — утешала я себя, слушая уже седьмой гудок.

— Тебе русским языком было сказано, собирай деньги. — Пророкотал мужской голос, от которого у меня все внутри оборвалось. — Раз не веришь, что Антон у нас, то жди подарок, — связь прервалась…

Меня трясло. Денег у меня нет. Те несчастные пятнадцать-семнадцать тысяч, которые у меня на данный момент имелись, вряд ли заинтересуют похитителей. Может кредит взять? Сколько они мне смогут дать? Сто — сто пятьдесят тысяч, а даже если и двести, меня это не спасет. Им нужны миллионы и не рублями. Антона было жаль, чтобы я не делала, помочь ему рада бы, да не смогу. Нет у меня таких денег, никогда не было, и вряд ли будут. Недвижимости у меня нет, машины тоже, так что и продавать нечего, да и что можно продать за три дня? Разве что мебель, да драгоценности, которых у меня нет, в ломбард снести.