— Мальчиков… Девочка… Но откуда эта девочка… — бормотала Галина Ивановна, стоя на месте, не делая попыток остановить Зою. — Бог наказал меня уже однажды. Он опять меня наказывает.

Ничего не понимающая Шурочка стояла возле бабушки. Галина Ивановна по-прежнему прижимала её к себе. Машина тронулась. Галина Ивановна продолжала стоять, смотреть вслед машине. Шурочка увидела, что машина отъезжает, а её оставили здесь. Мир для девочки опять стал страшным, как тогда в больнице, где её нашла мама Зоя. И сейчас мама уезжала без неё, без Шурочки. Из уст ребенка вырвался непонятный звук, так кричит раненый детеныш животного в последнем отчаянии, взывая к помощи человека. Девочка вырвалась из рук бабушки и побежала за машиной, упала, ушибла коленки, завыла тоненько, страшно. Это был точно такой же вой, как тогда в больнице, которого так испугалась Зоя.

Это и увидели вышедшие на крыльцо Влад и его отец: отъезжает машина, за ней со страшным завыванием изо всех силенок несется девочка.

— Господи, что случилось? — испугался Владислав и бросился к дочери.

Но машина остановилась. Зоя распахнула дверцу. Шурочка влетела в машину, с отчаянным криком вцепилась в женщину.

— Тише, тише, моя девочка, — обняла её Зоя. — Я не оставлю тебя здесь, никогда не оставлю. Ты — моя девочка. Я люблю тебя. Ты ничего не бойся.

Она не могла вести машину, девочка рыдала, её била крупная дрожь, тихо лились слезы из глаз Ксении.

— Мама, мама, — плакала Шурочка. — Мама, не бросай меня. Мне страшно без тебя. Я боюсь! Я хочу к тебе.

Вслед за Шурочкой ударились в крик близнецы, тихонько лила слезы Ксюша. Зоя готова была и сама заплакать. Она огромным усилием подавила рыдание.

— Девочки мои… Ксюша… Шурочка… успокойте братиков. Мы сейчас все вместе домой поедем. Там никто вас обижать не будет… Дома хорошо, тепло… Я испеку ваш любимый «рыжик». Только не надо плакать!

Подбежал к машине бледный трясущийся Владислав.

— Все живы? Что случилось? Почему такой рев? Что с Шурочкой?

При виде мужа разрыдалась и Зоя.

— Все, Влад, все. Я домой с детьми, а ты куда хочешь. Можешь остаться здесь. Я больше не могу. Я хотела, я старалась…

— Подвинься, я сам сяду за руль, — скомандовал мужчина.

— Владислав, — раздался глухой, безжизненный голос матери.

Влад обернулся.

— Владислав, — сказала мать, — не уезжай. Подожди. Ты нужен здесь. Я хочу спросить тебя… Потом поговоришь с Зоей… Останься, я прошу…

— Мама, зачем ты так? — растерянно ответил мужчина. — Что ты рвешь меня на части? Там мои сыновья, мои дочери, моя жена. И если я с ней сейчас не уеду, она меня больше не пустит в дом. Я её знаю. Я с ними! Мать, пожалей хоть меня…

Зоя, глядя на растерянного мужа, не знающего, куда шагнуть, что выбрать, захлопнула дверцу и стала выезжать на дорогу. Машина уже развернулась. Шурочка сидела впереди, все также прижавшись к Зое. К окошку прислонилось бледное личико плачущей Ксюши, она испуганно смотрела на Галину Ивановну. Мать увидела светловолосую Ксению, дрогнула и схватилась за сердце. Женщина сделалась мертвенно бледной.

— Мама, — испугался мужчина.

Он бросился к ней. Это видела и Зоя.

— Значит, не судьба, — лихорадочно неслись в голове мысли. — Куда мне с матерью Влада тягаться? Ей плохо стало. Мне не станет. Мне нельзя падать в обмороки, нельзя хвататься за сердце. Дети рядом. Шурочка вся трясется. Буду жить одна. Не даст Галина Ивановна быть счастливыми нам, — Зоя сосредоточенно смотрела на руль, а потом глянула на Влада и загадала: — Если уедем сегодня вместе, то мы и всю жизнь будем вместе. Господи, не разлучай нас! — взмолилась она.

Медленно сползала на землю Галина Ивановна.

— А я все равно не останусь, — решила женщина, глядя на неё. — Даже если умрет. Всему есть предел… Я старалась, я пыталась забыть свой страх перед Галиной Ивановной, все свои обиды за её несправедливые слова, но Ксюша… Она не заслужила… Я никому не дам обижать моего ребенка!

Зоя, глядя на мужа и его мать, успела затормозить в самую последнюю минуту — на пути её машины, преграждая дорогу, стоял бледный, седой Сергей Петрович Елизаров, отец Влада. Зоя чуть-чуть не задавила его, в последний момент она свернула в сторону. Удар пришелся вскользь, мужчина упал от удара. Женщина нажала на тормоза, машина резко дернулась и остановилась, Зоя потеряла сознание. Она не видела, как вцепилась в малышей Ксюша, держа их, чтобы не упали, как медленно встала, держась за сердце, Галина Ивановна, когда машина ударила пожилого человека. Она подошла к мужу, присела рядом:

— Слава Богу, живой, — прошептала она. — Сережа, ты живой…

— Живой, живой… Владислав, иди к жене… — успокоительно произнес сидящий на земле Сергей Петрович. — Мы тут сами с Галей разберемся. Иди к Зое. Не упусти её. Всю жизнь будешь иначе страдать. Я-то уж знаю. Иди, сынок, иди.

Видя, что отец жив, шевелится, Владислав бросился к женщине, чья голова безвольно упала на руль. Заливались плачем близнецы, меловой бледностью покрылось лицо Шурочки, девочка поддерживала голову Зои и от страха не могла даже плакать, Ксюша тоже молчала и прижимала к себе братишек.

— Заюшка, родная моя. Заюшка, очнись. Да что же это такое! Не пугай меня, дети плачут! — мужчина целовал её лицо, гладил волосы. — Ну приди в себя, улыбнись, скажи: Владька, я люблю тебя. Заюшка моя, родная…

— Мама, мама! — отчаянно шептала Шурочка, крепко держа руку Зои. — Мама, не умирай.

Женщина очнулась. Низко над ней склонилось лицо Влада.

— Зоенька, Зоя. Все, все хорошо, мы уезжаем. Вместе уезжаем отсюда. Подвинься. Я сяду за руль. Шурочка, дочка, перелезь назад, к братикам. Помоги Ксюше.

Но Шурочка ни в какую не хотела отпускать руку Зои.

— Я с мамой.

— Отец, — дрожащими губами проговорила Зоя. — Отец. Папа. Мой папа. Я видела папу таким, каким он был, когда я была маленькая. Он тогда тоже стоял перед машиной, как и сегодня. Не дал уехать мне и маме. А сегодня не дал мне уехать от тебя. Папа… Он спас нас, наше счастье. Он стоял перед машиной. Господи! Это же твой отец стоял! Сергей Петрович. Я убила его? — женщина в испуге зажала ладонями рот и прикусила руку.

— Живой он, вон стоит возле матери, — немного успокоившийся Владислав все еще прижимал Зою к себе. — Он только упал.

Зоя нерешительно оглянулась. Отец Влада поддерживал Галину Ивановну и махал рукой: «Поезжайте, поезжайте! Все в порядке». Владислав завел машину.

— Все, хватит с меня. Домой! Ксюша, держишь братиков? Зоя, подвинься. Я сам поведу машину.

Зоя подвинулась на место пассажира, посадила на колени дочку Влада, та обняла её за шею и притихла. Женщина только чувствовала, как колотится её сердечко, она тихо гладила девочку, успокаивая её. Потом все вместе одновременно повернулись назад. Ксюша сказала голосом рассудительной старушки:

— Да слежу я, слежу тут. Я справлюсь с Сашкой и Сережкой. Только, папа, поедем скорее. Она смотрит, — девочка тихо показала в сторону родителей Владислава. — Я боюсь её.

Владислав тронул машину.

— Едем, папа, — повторила Ксюша и приблизила свое испуганное личико к стеклу. — Мне жалко вашу бабушку, — сделала неожиданный вывод девочка. — Плохо ей.

Дома все успокоились. Притихшие Шурочка и Ксеня послушно играли с братишками. Шурочка без конца спрашивала Зою:

— Ты меня не отдашь бабушке?

— Нет, — терпеливо отвечала женщина.

— Мама, я буду тебе помогать, не буду никогда убегать от братиков, даже когда Ксеня будет уговаривать, я буду их укачивать каждый день, петь песенки. Только ты не отдавай меня. Я сейчас все игрушки уберу…

— Шурочка, я не хотела тебя отдавать, — в сотый раз говорила женщина. — Спроси папу. Как же я тебя отдам, если ты наша девочка, если твой папа с нами живет.

— Папа отвозил меня к бабушке раньше, — отвечала девочка. — И оставлял с ней. Я не хочу к бабушке. Я хочу с тобой всегда быть.

— Шурочка, — успокаивала сестренку и Ксюша. — Я не разрешу отдавать тебя. Твоя бабушка злая. Твоей бабушкой будет теперь моя. Ну и подумаешь, что бабушка Ада умерла. Она была очень добрая. Она сейчас там, на небе, смотрит на нас и тоже любит тебя. Я знаю. Мне баба Клава это говорила. А баба Клава, как генерал, все-все знает.

Владу были не очень приятны эти разговоры. Зоя заметила.

— Не надо, девочки, больше говорить об этом, — попросила она. — Давайте лучше поедим чего-нибудь вкусненькое.

— Торт «Рыжик», — загорелись глаза девочек. — Мама, испеки торт. Ты давно не пекла. Папа ведь привез тебе хорошую плиту.

— Хорошо, — улыбнулась Зоя. — Сейчас я позвоню тете Римме, чтобы она дала нам сметанки и молочка. Кто пойдет к ней со мной?

— Мы, — откликнулись девочки.

— А я, значит, в няньках, с мальчишками? — засмеялся отец. — Меня не берете! Хитрые какие.

— Ага, — улыбнулась Зоя. — Не возьмем. Воспитывай сыновей.

— А давай все-таки я схожу за сметаной, — предложил муж. — Быстрее будет. Я могу на машине съездить.

— Нет, — сказала Шурочка. — Ты в тот раз поехал и засметанился. Маме пришлось самой за машиной и тобой идти. А ты потом еще песни пел на крыльце.

— Что? — спросил Влад, вспомнив, как они хорошо посидели с Андреем, поговорили, дом на словах построили.

— Засметанился водочкой ты, пап, вдвоем с дядей Андрюшей, — пояснила Ксюша. — Мама так сказала: «Засметанился наш папа в гостях!» — когда мы за тобой пошли.

— Поэтому к дяде Андрюше не пойдешь, — подвела итог Зоя.

— Ну вас, — махнул Влад рукой. — Вас тоже не дождешься, если к Римке уйдете. Я хоть сметанюсь, а вы болтаете. О чем только? Я тут без вас с мальчишками чокнусь. Давайте я лучше у соседки спрошу, у неё тоже корова есть. Она мне не откажет…

— Я с тобой, — тут же сказала Зоя.